Снежана, а ты читала мои записи? Что скажешь? поинтересовался я.
Да, я посмотрела результаты анализа твоих текстов. Послушала и твои разговоры с Ником. И знаешь, они даже интереснее, чем все твои записи. С тобой всё понятно, а вот эти его намёки бежать на Восток это уже государственная измена. Так что Ника можешь забыть.
Понятно, вздохнул я, Значит, ты будешь вводить меня в новый мир? Ты ведь тоже физик?
Да, пожалуй, физик, она кокетливо взглянула на меня и сделала неприличный в моё время жест рукой. Я не понял, к чему этот жест, и улыбнулся:
Ну и как тебе мой лазерный курятник?
Какой курятник? переспросила она.
Лазерный, повторил я и по выражению её лица понял, что для неё это новость.
Ну да, лазерный. Неплохо, неплохо, продолжай в том же духе, вывернулась она. Мне захотелось проверить своё подозрение:
А Персей со Змеем понравились?
Да, надо признать, что ты разносторонний человек и инженер, и физик, и биолог, Снежана попыталась мне польстить.
Биолог? Почему биолог? удивился я.
Ну, как же хорошо разбираешься и в птицах, и в рептилиях, и в плодовых деревьях, она продолжала лепить горбатого. Я загнулся от хохота она решила, что в лазерном курятнике у меня куры, Персей это персик, а Змей это просто какая-то гадюка!
Мне продолжать мои писания? давясь от смеха, со стоном выдавил я.
Давай, давай, милостиво разрешила Снежана. Напиши о том, как ты развлекалась. А потом снова с ласковой улыбкой сказала: Рада была с тобой познакомиться, ты весёлая. Пока! и галька поглотила её ладную фигурку.
Оставшись один, я размечтался. Всё-таки куда приятнее иметь дело с красивой женщиной, чем с этим странным типом Ником. И глаз будет радовать, и приставать не будет. Но поймём ли мы друг друга? Ведь женщины совсем другие звери: и чувствуют, и думают, и действуют совсем не по-мужски. Быть полностью откровенным с женщиной большая глупость: всё равно не поймёт и судить будет по-своему. Их красота соблазнительная приманка для доверчивых самцов. А кусить могут так неожиданно и больно, что взвоешь. Уж лучше иметь дело с некрасивыми женщинами, но и тут можно наколоться вдруг она влюбится, тогда берегись! Женская месть страшна.
Известие о судьбе Ника меня насторожило. За очаровательной маской улыбчивой красавицы Снежаны я почувствовал жутковатый оскал ведьмы-оборотня. Представив себе, как эта жизнерадостная красотка сосёт кровь из груди бедного Ника, я содрогнулся, и волосы по всему моему телу встали дыбом.Я вспомнил слова Ника о своей жене-мегере и решил держаться настороже, но вида не показывать. Хватит ли актёрских способностей и выдержки не поддаться очарованию Снежаны? Не знаю.
В этом мечтательном и тревожном настроении я обратился к очередным новостям в период через сто лет после заключения Багдадского договора. Заголовки кричали:
Северные подземные заводы и фермы набирают обороты;
Под руководством вождя Конфедерации Севера господина Шарикова и Национального конгресса крепнет братство славянских, угро-финских и тюркских народов;
Православно-католическое единство за укрепление семьи и общественной нравственности;
На Западе массовая смена пола мужчинами принимает характер эпидемии;
Коммунистическое руководство Востока проводит поголовную стерилизацию населения;
Провокации на границах с Югом успешно отражаются объединёнными пограничными вооружёнными силами Запада, Севера и Востока.
И самое страшное:
Катастрофа в Атлантике: взрыв вулкана Ла Пальма на Канарах вызвал небывалое цунами. Стометровые волны смыли прибрежные города по всему атлантическому побережью обеих Америк, Европы и Африки. Погибли десятки миллионов людей. Весь флот в портах Атлантики выброшен на берег;
Руководители Севера и Востока выражают Президенту Запада своё глубокое соболезнование;
Патриарх Пафнутий и папа Варшавский Збигнев заявили, что Бог покаралзападных безбожников за содомию.
Да, беды не оставляют человечество в покое. Не война, так природная катастрофа вселенского масштаба уносит миллионы жизней, будто чья-то огромная рука мимоходом соскребает живую плесень с земного шарика.
Второй ангел вострубил,
и как бы большая гора, пылающая огнём,
низверглась в море;
и третья часть моря сделалась кровью.
И умерла третья часть одушевлённых тварей,
живущих в море, и третья часть судов погибла.
(Апокалипсис. Гл.6 п.п.8, 9)
8.2. Досужие дела
8.2.1. Новомихайловка и «Кубань»
На верхних снимках:
С милой рай и в шалаше, т.е. в палатке студенческого лагеря в Новомихайловке.
На нижних:
Илюша на озере Рица и я с ним на пляже в Ольгинке вблизи ведомственного дома отдыха «Кубань».
Ещё студентами, но уже женившись, после окончания IV курса мы с Дрёминым решили отдохнуть во время каникул вместе с молодыми жёнами в студенческом лагере нашего Политехнического института в Новомихайловке посёлке немного севернее Туапсе на Чёрном море. Этот лагерь представлял собой палаточный городок на несколько сотен студентов, раскинувшийся в долине прямо над широким галечным пляжем. Солнце, ласковое море, простая еда и свобода что ещё нужно студенту?
Палатка нам с Дрёминым была предоставлена всего одна на двоих, но мы нахально привезли туда своих жён, и уж не помню, как мы уговорили лагерное начальство допустить такой свальный грех. Благо, и Тамара, и жена Дрёмина Людмила были девочками миниатюрными, и мы легко уместились вчетвером в двухместной палатке. Особо щекотливый вопрос состоял в организации секс-отношений. Пришлось установить порядок, когда палатка оставалась на часок в распоряжении только одной пары.
Питание осуществлялось в общей летней столовой. На кухне работали сами студенты по дежурному графику. Помню, мне выпало дежурить вместе со студентами из Вьетнама. Под конец дежурства уже ночью традиционно устраивалась вечеринка дежурной смены, конечно, с соответствующей выпивкой под недоеденную за день еду в качестве закуски. Вьетнамцы учили меня, в частности, закусывать яблоками с солью. Редкая отрава, доложу я вам!
Кроме пляжа, любви и танцев, можно было поиграть в волейбол и баскетбол. На площадке блистал какой-то чернокожий студент, к которому я приревновал свою молодую жену. Тамара у меня была одета модно моя мама сшила ей какой-то сарафанчик из оранжевой ткани с широкими белыми каёмками, очень коротенький, и платьице мини-мини!
Мало того, что мы притащили с собой жён, Тамара пригласила ехать с нами и свою подругу Лилю. На фото подружки у нашей палатки. Лиля, не имеющая отношения к Политеху, сняла жильё в поселке. Я не помню, где она столовалась, но всё остальное время мы проводили вместе, и, видимо, хорошо. Ведь плохое обязательно запомнилось бы!
Однажды съездили на дальнюю автобусную экскурсию на озеро Рица через Сочи, Гагры и Сухуми. На Рице мы даже посидели вечером в ресторане, заказали местную форель. Омрачило экскурсию на обратном пути происшествие на пляже в Гаграх, где Людка потеряла массивное золотое обручальное кольцо, которое мы до отхода нашего автобуса тщетно искали среди мелкой пляжной гальки. О том пляже мне до сих пор напоминает грамзапись на фотографии аллеи пальм в Гаграх: «О море в Гаграх, о пальмы в Гаграх! Кто побывал, тот не забудет никогда. B общем, нам Новомихайловка понравилась.
В «Граните» мы с Саней тоже попробовали воспользоваться своими профсоюзными льготами и приобрели путёвки в ведомственный дом отдыха «Кубань» на том же черноморском берегу между Туапсе и Новомихайловкой. Нам снова удалось как-то пристроить своих жён, и снова мы вчетвером оказались уже не в палатке, а в палате. Спали, кажется, парочками на одноместных кроватях, но ничего. Дрёмин был хоть и длинный, но тощий, как скелет, а я тоже никогда толстым не был.
В доме отдыха всё было по расписанию завтрак, обед и ужин как часы молитвы, и даже дневной секс по очереди: ночью мы стеснялись. Днём пляж, а вечером кино. Была и танцплощадка, но Тамара танцевать не любила, в отличие от меня. Хотя меня никто танцам специально не учил, кроме мамы, которая поначалу обучала меня шагать под вальс, танго и фокстрот, я сам неплохо освоил и твист, и шейк. Всё-таки природная музыкальность и пластика проявлялись и рвались наружу.
Когда столовские котлеты как-то приелись, в «Кубани» мы даже разок заходили в ресторан, пробовали цыплят-табака и купаты. Однажды мы решили устроить ночной пикник в лесу. Днём выбрали подходящее, вроде бы, местечко, наполнили несколько трёхлитровых банок пивом, прихватили закуски и, как стало смеркаться, пошли в лес.
Местный лес на окружающих горах это непролазные колючие дебри, так что ходить там можно только по протоптанным тропинкам. Добрались до места, разожгли костёр и только хотели приступить к пиву, как началось: «У-гу-гу-гу! О-го-го-го! Ух, ух, ух, ух!» со всех сторон. Страшно, аж жуть! К тому же невыносимо повеяло мертвечиной. При ближайшем рассмотрении оказалось, что вблизи лежал разлагающийся труп дохлой собаки. Жёны впали в истерику. Пришлось срочно бежать с проклятого места. У меня сохранился рисунок об этом приключении. А устрашающие звуки, как выяснилось, издавали не разбойники, а местные совы. Но больше мы в лес ни ногой!
Из фауны этих благословенных краёв я привёз в Ленинград небольшую коллекцию местных жуков и ночных бабочек. Невиданных мной ранее жуков-носорогов я морил в спичечных коробках с помощью одеколона, и они, бедняги, долго скреблись там, мешая спать. А ночные бабочки-бражники сами прилетали на вечерние фонари и сидели на освещённых стенах, так что их можно было набрать руками сколько угодно. Так я поймал бабочку «мёртвая голова» больше 10 см в размахе крыльев, а на спинке рисунок в виде черепа.
Из Ленинграда я захватил с собой 8-мм кинокамеру «Квант» и планировал даже снять игровой фильм с актёрским участием всей нашей четвёрки. Я написал какой-то детективный сценарий, но моему режиссёрскому дебюту не суждено было сбыться. Как-то, играя в безобидного карточного дурака, Тамара и Сашка из-за пустяка так поссорились, что Сашка плеснул в лицо Тамары водой, и они чуть не подрались. Отношения между ними были испорчены на всю оставшуюся жизнь. Конечно, ни о каких съёмках уже не было и речи. Эх, люди! А до этого инцидента в Питере мы ведь дружили домами. Как-то, у Дрёминых играли в буриме, и получилась очень осмысленная фраза: «В городе Питере холодно и голодно». А здесь-то, в тёплом краю чего делить?
Перед отъездом из дома отдыха произошло ещё запомнившееся мне событие. Из-под крыши нашего корпуса из ласточкина гнезда выпал птенец, уже оперившийся, похожий на взрослую ласточку. Он кричал и требовал еды, и Тамара зачем-то взяла его к нам в комнату и стала кормить дохлыми мотыльками, которые в изобилии валялись вокруг фонарей. Он стал их активно лопать, и рос на глазах. Тамара назвала его Чирик и взяла с собой в поезд до Ленинграда. В качестве провианта мы набрали несколько банок мотыльков. Но в Горелово, куда мы привезли Чирика, мотыльки быстро кончились. Я пробовал ловить кузнечиков, но аппетит Чирика был неутолим. Начались дожди, кузнечики куда-то попрятались, пришлось перейти на дождевых червей, но от такой пищи бедный Чирик у нас скончался, так и не взлетев. Вот урок не суйся в естественный ход природы!