При этом Геннадий не был, как некоторые другие его друзья жадным парнем. Но современная усть пахачинская жизнь его учила, что деньги надо уметь считать, а еще важнее уметь их зарабатывать и приращивать, ведь только положенные в банк отчимом на его имя 500 тысяч рублей за год дали доход 380 тысяч рублей и у него на новый год было уже 880 тысяч рублей, да за 7 месяцев этого года прирост, он не так давно ходил в сберкассу, так прирост составил 246 тысяч рублей. Итого более миллиона, а вернее 1126 000 рублей. Эта сумма уже позволяла ему заплатить за учебу сразу за 3 года по тысячу долларов за месяц или примерно по тридцать тысяч рублей в месяц, а если удастся поступить на бюджетное отделение, то можно вложить эти деньги снова в своё дело там в Новосибирске.
Правда и инфляция была в те годы тоже высокой. В это время она доходила до 21,5% в год.
У довольно еще юных же друзей Геннадия такие экономические категории как банковский процент, ставка Центробанка по рефинансированию экономики, а тем более цифры ежегодной инфляции и биржевые ставки на голубые фишки как бы и не интересовали, ведь родители их еще полностью содержали, кормили и рядом с ними как бы текла другая жизнь, которая как бы их до поры и до времени, и не касалась. Им важнее было сегодня и сейчас побольше «потусоваться», и при наличии погоды на косе погонять мяч на футбольном поле, а длинным вечером слегка «оттянуться» с девчонками на танцульках, да при этом по возможности выбрать одну из них посмазливее себе, выбрать подходящую и еще более податливую, чем другие, да и затем уж вволю с нею пообжиматься в темных коридорах их школы испытывая новые ощущения и понимая, что ты мужчина, что ты уже зрелый и ты всё можешь, что и твои взрослые родители.
Правда и инфляция была в те годы тоже высокой. В это время она доходила до 21,5% в год.
У довольно еще юных же друзей Геннадия такие экономические категории как банковский процент, ставка Центробанка по рефинансированию экономики, а тем более цифры ежегодной инфляции и биржевые ставки на голубые фишки как бы и не интересовали, ведь родители их еще полностью содержали, кормили и рядом с ними как бы текла другая жизнь, которая как бы их до поры и до времени, и не касалась. Им важнее было сегодня и сейчас побольше «потусоваться», и при наличии погоды на косе погонять мяч на футбольном поле, а длинным вечером слегка «оттянуться» с девчонками на танцульках, да при этом по возможности выбрать одну из них посмазливее себе, выбрать подходящую и еще более податливую, чем другие, да и затем уж вволю с нею пообжиматься в темных коридорах их школы испытывая новые ощущения и понимая, что ты мужчина, что ты уже зрелый и ты всё можешь, что и твои взрослые родители.
Еще они с отцом позапрошлой весной, на взгорке в 20 км от пахачинской косы в тайне от других жителей их села посадили плантацию родиолы розовой, разделив выкопанные там же корешки, чтобы через 35 лет снять реальный урожай этого драгоценного для коряков и чукчей растения и надеялись выкопать и продать их в Новосибирске на рынке. Он знал, что все береговые коряки и оленные чукчи, если находят в тундре на своих бесконечных оленных маршрутах золотой корень (родиолу розовую), никогда весь корень не берут, а оставляют 1/8 часть или 1/6 часть для дальнейшего роста и размножения, разделив остатки рядом с выкопанным корнем на несколько мест. Этот удивительный энергетический корешок они пили с чаем длиной зимой и ранней весной, и обязательно, когда находились в тундре брали с собой, особенно ранней весной, когда еще рыба не шла, а нужно было проделывать большие переходы. Как то и Геннадий напился с отцом чая с корнем родиолы розовой так дня два не мог затем уснуть и была такая внутренняя энергия в теле, что хотелось ему всё что-то делать, куда-то идти.
1.7. Надежный хранитель рыбных ресурсов.
А сегодня у Тимура Руденкова, ведь как натруженное сердце изболелось, так как здесь буквально с каждым новым летом в Пахачах и на всем Камчатском полуострове расхищают бесценные восполнимые рыбные ресурсы, и ведь и при этом кому не попадя, даже никакого отношения не имеющие к полуострову приезжие. Так ведь в последние годы еще и коренных жителей коряков и чукчей приучили: те перестали даже сушить на зиму юколу, а всё только самую ценную икорку и берут, а это ведь всего-то 35%, от общего ресурса красной, от её общей нагулянной за много влет биологической массы. А где же её мясо, а её шкура, а незаменимые белки, а жизнедающая кровь, а её кишечник, а еще мозги, а другие не менее ценные биологические продукты: и та же дорогая гиалуроновая кислота из её глаз, а другие её ценные части. Всё это он знал и ясно понимал как настоящий опытный ихтиолог, так о рыбе, о здешней своей рыбе, которую берег вот уже более 30 лет знал практически всё, да и библиотека дома вероятно в тысячу томов на полках стояла. А там не только и не сколько российские издания, а и литература чуть ли не со всего мира, которую он периодически выписывал через многие книжные магазины, получая свежую информацию из газеты «Книжное обозрение»
Ведь раньше здесь на том же Усть Пахачинском рыбозаводе в тук всё шло и плавники, и остатки крови, и очистки, и даже её внутренности. А полученный рыбий тук затем использовали и на корм цыплятам, и на корм молодняку поросят, и даже как эффективное азотное органическое удобрение, и как ценная природная добавка в комбикорма другим животным.
А сейчас? как будто бы кто-то его спрашивал.
А остальное? и продолжал немой вопрос.
А остальное медведям, чайкам, а то и в землю или в лучшем случае в быструю реку. не видя, задающего вопросы сам как бы себе и отвечал Тимур Руденков.
Где и в какой стране такое видано? продолжал задавать вопросы неведомый собеседник.
Вон соседи Японцы: те всё, что в их трал попало мгновенно переработают, скоро заморозят, сохранят и на свой всё поглощающий свой азиатский рынок.
Вот вам и глубина переработки чуть ли не на 99, а то и на все 100 процентов, продолжал размышлять Тимур Руденков. А мы? И теперь? Всего-то может около 3-6-процентов берем. И вновь себе же вопрос6:
Вон соседи Японцы: те всё, что в их трал попало мгновенно переработают, скоро заморозят, сохранят и на свой всё поглощающий свой азиатский рынок.
Вот вам и глубина переработки чуть ли не на 99, а то и на все 100 процентов, продолжал размышлять Тимур Руденков. А мы? И теперь? Всего-то может около 3-6-процентов берем. И вновь себе же вопрос6:
И можем ли мы быть богатыми, именно таким образом, относясь к своим же родным ресурсам и богатствам. И ведь сегодня не только рыба видит к себе такое отношение. А другие отрасли? Тоже самое, даже в авиации, только 57 самолетов за год, а ранее до тысячи и каких АН-147, ИЛ-96, а ТУ-214 и других номеров уже не помнил Руденцов.
А тот же здешний невероятно дорогой и редкий краб? вновь как бы задавал вопрос неведомый собеседник Тимура.
Мы ведь только его мясо берем, и то не всё, отвечал себе Тимур.
А они (он подразумевал Японцев) только с панцыря краба больше продукции получают в денежном эквиваленте, чем с его самого диетического мяса краба. Здесь такие продукты как хитин и хитозан. А это и мембраны для искусственной почки, современные и эффективные сорбенты, и даже медикаменты для доставки лекарств в заданную точку человеческого организма. Да мало ли чего они эти трудолюбивые японцы не изобрели.
Вот у нас бы так эффективно и так рачительно работали бы все и везде! продолжал думать сам с собой.
Это сам-то с собой обменивался мнением от природы еще довольно рачительный Тимур Руденков, стараясь для своего родного Российского государства сберечь хоть то немногое, что еще было браконьерами не уничтожено, не похищено, и продано буквально за бесцень.
Сегодня у Тимура Руденкова была надежная информация от верных и давно проверенных им людей, что этим летом Пареный Виктор гребет икру в довольно больших количествах где-то здесь. Подходы в районе реки Пахача и реки Апука довольно хорошие и буквально на днях браконьеры планируют в этом месяце провести отгрузку партии икры тонн в 10, а то и в 15 в П-Камчатский или даже во Владивосток.
Сам понимал и по опыту знал, что такую партию будут дробить части, а также своей шкурой ощущал, что не вероятно изворотливый Пареный Виктор, сам бывший мент и еще с такими областными подвязками, а какой ведь хитрющий. Правда Руденков по жизненному опыту осознавал, что бывших ментов ведь в природе нет. Чувствовал, что где-то кто-то его и его доходный икорный бизнес эффективно «крышует» или в нашем районе, или в городе Петропавловске, или может быть даже во Владике, как здесь именовался у них далекий Владивосток.
Хотя на своем веку Руденков Тимур видел так много разных и разнообразных «крыш», что сам интуитивно старался, прежде всего, делать свое дело истинно и по-настоящему честно, а уж когда брал кого жа жабры с той же с красной икрой, то необходимые бумаги-протоколы оформлял настолько тщательно, основательно и не спеша, фотографируя каждый кустик, взвешивая и перевешивая, накладывая надежные свинцовые пломбы на каждый кубитейнер или пак, что затем никто не мог и носа под его дела подсунуть. А у него самого дома или в гаражах, что стояли на берегу на Корфской косе никто и никогда икры не находил и к нему, как часто к другим рыбинспекторам, в тому же Михалевскому не пристать, ни их собственной безопасности, ни внутренним органам и на мякине его не возьмешь. Да и понимал, что стоит хоть один раз испачкать свои руки и совесть, потом всю жизнь ведь не отмоешься и не восстановишь свою деловую репутацию.
Ну, а уж коли он кого-либо и ловил здесь на просторах Олюторского района с красной икрой, или конфисковывал её на борту судна, что стоят на рейде и Корфа и Пахачей, да и Апуки с Вывенкой, то пусть не обессудят это его настоящая мужская работа, как он еще говорил друзьям работаю для и на государство Российское. А он безмерно и всецело любил Камчатскую природу, он знал цену добытой рыбаками красной икры в пределах, выделенных им лимитов на текущий год и ясно понимал, даже не беря в руки калькулятор, сколько бы малька этой осенью с вешними водами скатилось, сколько бы затем зрелой ценнейшей красной рыбы вернулось на нерест в эти же никем не считанные реки и ручейки через 3, а может и 5 лет, когда извечный их хомминг целыми стадами гонит рыбу в древние родные воды, гонит в родной домой и буквально торопит к продолжению рода своего, рода знаменитой всем здешней уникальной и неповторимой красницы, которой только в России такое немеренное количество. Да и здесь на Камчатском полуострове в отдельные рыбные годы почти до полумиллиона тонн ловят официально. А не официально? Трудно ответить.