Знаешь, а с Кирой все по-другому, продолжал Знаменский вечер интимных откровений. Она вообще, другая он выделил последнее слово. И вот сегодня я особенно отчетливо это почувствовал, я ведь действительно, никогда не видел ее в какой-то домашней одежде, или неприбранной. Всегда при маникюре, прическе, легком макияже, никогда не выносит мозг, не капризничает, который год уже ведь так! Как думаешь, Шатов, может она у меня инопланетянка? он с шумом вогнал в лузу второй шар.
Может, это любовь? съязвил Марк, оценивая свои шансы на бильярде.
Смейся, смейся Знаменский осторожно накатил в середину от борта, но на этот раз шару явно не хватило энергии, и он остановился перед лузой. Стас состроил гримасу. На самом деле я порой просыпаюсь, смотрю на нее и понимаю, что она может быть и есть тот шанс для меня, который выпадает порой после полтинника. Я вот так лежу, смотрю и подниматься не хочется. Наверное это и есть счастье.
Ты поэтому в офис последние пару лет к одиннадцати приезжаешь? хохотнул Марк и забил шар, так заманчиво оставшийся на сукне.
Черствый ты человек, Шатов!
Ну куда мне до тебя! Ты так полежишь-полежишь, да и в Ноэль едешь с очередным «счастьем», вспомнил Марк утренний рассказ Знаменского.
Грешен, что тут скажешь улыбнулся Стас. Но это не главное. Главное, что люблю я Киру
В кармане пиджака зазвонил смартфон. Знаменский достал гаджет, смахнул зеленый круг вызова:
Алло! Да, привет, Паша! Почему? Я понял. Да, документы у меня. Все нормально. Не переживай. Конечно, Паш Чем помочь? Ну, прими соболезнования, старик! Держись Да, от Марка тоже прими. Павел, все нормально! Нет проблем. Давай, крепись! Пока!
Что случилось? Марк вопросительно смотрел на Знаменского.
Рощин с нами не летит. Мать умерла час назад.
В комнате повисла тишина, с минуту каждый из них сидел, погруженный в свои мысли. При сообщении о чьей-то смерти люди часто делают такие вот уважительные паузы, молча думая о чем-то своем, или вспоминая, каким был умерший человек. Эти паузы словно заставляют нас задуматься о конечности нашего пути, каких-то потаенных смыслах, усталости, тщетности и суете существования. Затем мы выходим из этого отстраненного состояния, оттряхивая с себя его остатки, как суетливые воробьи оттряхивают с перьев остатки дождевой воды. Первым заговорил Шатов:
Ну и как же мы без него? Это его проект, он готовил восемьдесят процентов документов.
Знаменский устало размял переносицу, медленно открыл глаза:
Технических документов, Марк! Всю техническую часть итальянцы уже изучили вдоль и поперек, протоколы разногласий уже давно отработаны. Обсуждаться будет лишь финансовая часть и Рощин нужен был лишь для презентации. Если честно, я включил его в состав участников для переговоров только для того, чтобы не обиделся, Стас широко улыбнулся ты же знаешь его характер. Ну что мы с тобой, кино итальяшкам не покажем?
Марк знал характер Рощина. И еще он знал совершенно точно, что Рощин на переговорах далеко не лишний участник.
Ладно, может ты и прав. В любом случае перенести не получится ни переговоры, ни похороны. Слушай, а мать то у него где жила? Я вот как то уже и привык, что он постоянно один, ни баб у него, ни родственников.
Родом из Братска он. Когда на работу принимали, анкету эсбэшники проверяли. Из родственников одна мать, ни отца, ни братьев-сестер. Выходит, осиротел наш Пашка.
Марк в который раз за этот вечер был удивлен.
Братск это же в Сибири? Рощин сибиряк?! Вот никогда бы не подумал. Ведь ничего не рассказывал ни о детстве, ни о чем.
Да вы как кошка с собакой, какие рассказы о детстве? рассмеялся Знаменский
Ну ты с ним вроде ласковый, а ведь тоже ни черта о нем не знаешь, кроме анкетных данных и информации СБ! Вот скажи, ты хоть раз видел его с женщиной?
Хм, пожалуй что и нет.
А может он того.?
Чего «того», Марк? С мужиком ведь ты его тоже не видел! Просто закрытый. Бывает, люди разные. Давай по последней? подмигнул Знаменский Больше не будем, да нам и пора уже наверное с Кирой, засиделись
Марк наполнил рюмки.
Земля пухом, не чокаясь!
ГЛАВА 6
Яркие лучи осеннего солнца рассеивались легкой шторой. Джулия сидела за столиком в холле отеля и наблюдала, как за окном ветерок гонял по брусчатке опавшие листья. Желтые, красновато-бурые и совсем сухие, жухло-коричневые, они весело кружились на чистых камнях, и ей отчего-то стало грустно. Но это была теплая грусть. Грусть о чем-то красивом, уходящем и потому трогательном. Мир цикличен, и за теплым летом должна приходить осень, как за расставанием всегда приходит встреча, за безысходностью надежда, а за смертью новая жизнь. Недопитый кофе в ее чашке давно остыл, Джулия встала, бегло осмотрела себя в висящем напротив зеркале, улыбнулась и направилась к выходу. Проходя мимо стойки и так же обворожительно улыбаясь, она еле заметно кивнула бармену:
Grazie!
Per favore! бармен надел на лицо самую искреннюю из своих улыбок, а когда за Джулией уже закрылась дверь, покачал головой, цокнул языком Belissimo
Час назад Луиджи позвонил ей в номер:
Джулия, у меня для тебя есть маленький сюрприз! Надеюсь, ты не занята сегодня? его голос таил в себе интригу.