Как то, на заре двухтысячных, его очередные переговоры зашли в глубокий тупик и ему предложили закончить их вечером в не очень людной части города. Стас не был бандитом или членом ОПГ, но все понял правильно. Он обзвонил всех своих друзей, включая Марка, и они на трех машинах, количеством около десятка, выехали на встречу. Была зима, и Марк отлично помнил, как в стареньком Гранд Чероки, Стас им говорил:
Короче, приедем, вы не лезьте, я поговорю просто. Вы для подстраховки, спокойно себя ведите, не вздумайте драку провоцировать. Мы простые коммерсанты. Пару моментов обговорим, и всё.
Фары выхватили из темноты с полтора десятка фигур. Стас шел прямо к ним, остальные на расстоянии трех-пяти шагов. Когда до оппонентов осталось шагов пять, в голове Знаменского случилась непонятная метаморфоза.
Вы чё, петушары, совсем все попутали?!, с этим криком он врезал первому попавшемуся под руку прямо в лицо.
Итог этой битвы при Аустерлице был таков: Знаменский попрощался с двумя зубами, сломал два пальца на правой руке и получил сотрясение мозга, Марку сломали нос, одному из друзей Стаса пришлось поносить гипс на ноге, остальные отделались синяками и ссадинами. Поле битвы осталось за Знаменским, ибо оппоненты ретировались.
Что безусловно нравилось Марку в Знаменском, так это его порядочность. У Стаса как у самурая императорской Японии, был свой строгий внутренний кодекс чести. Стас был незамысловат и прям, он очень точно делил людей по простому принципу «свой-чужой». Попав в первую категорию его классификации, ты мог не беспокоиться, что Знаменский будет плести какие-то интриги, обсуждать и осуждать тебя и твои поступки, перестанет общаться с тобой, как только изменится конъюнктура, или бросит тебя страдать от каких либо бед и горестей, которыми наполнена наша непредсказуемая жизнь.
Именно эта черта его характера и притягивала Марка, и не в последнюю очередь из-за нее Марк и Стас были теперь компаньонами. Десять лет назад они открыли свое первое предприятие. Строительная фирма брала подряды на земляные работы и устройство фундаментов для малоэтажного строительства. Шли месяцы, годы. Росло количество заказов и конечно же наемной рабочей силы из Средней Азии, открывались новые горизонты и, что особенно нравилось им обоим, росла капитализация. Спустя почти шесть лет их предприятие стало акционерным обществом, имело штат более трехсот человек, более десяти отделов и служб, свою службу безопасности и бюро проектно-изыскательских работ. Тогда же и появился руководитель этого самого бюро, Павел Рощин. Марк помнил, как он вошел в их общий со Стасом кабинет, поздоровался и коротко представился:
Павел Рощин, меня пригласили на четыре.
Марк машинально бросил взгляд на настольные часы Монблан, поблескивавшие сапфировым стеклом и мерно чеканившие секунды. Без трех минут. Марк ценил пунктуальность, особенно в мужчинах. Вообще, по его мнению эта черта характера, собственно, и была одной из главных в формировании мужского облика. Ну согласитесь, трудно всерьез воспринимать человека, постоянно опаздывающего на встречи, ищущего всевозможные оправдания и поводы, отговорки и причины. Есть несколько областей, где мужчина не имеет права быть не точным, он не должен заставлять себя ждать, он должен быть верен слову, он должен быть аккуратен в погашении долгов. Марк с удовлетворением отметил, что уж с одним то по крайней мере у Рощина все в порядке.
Садитесь, коротко отозвался Знаменский, вставая и указывая Рощину на стул, Меня зовут Станислав, это, он кивнул на Марка Марк, мы владельцы компании.
Очень приятно.
Взаимно. Мы просмотрели ваше резюме, оно нас заинтересовало. Диплом Делфтского технического университета, больше десятка проектов в России, Голландии, ОАЭ и Китае. У вас отличный послужной список рассыпался Знаменский.
Марк с интересом рассматривал Рощина. На вид лет тридцать. Джинсы и поло цвета прелой вишни, на ногах красные мягкие мокасины, над которыми видны носки в крупную красно-синюю клетку. Телосложение скорее худощавое, но больше всего привлекали глаза. Карие, темные и какие то глубокие, они излучали силу и спокойствие. Этот взгляд был умным и одновременно странным. Марк к тому времени несколько раз участвовал в переговорах с иностранными инвесторами и хорошо помнил этот взгляд. Взгляд уверенного, свободного, знающего себе цену, человека. Российские бизнесмены, к которым относились и сам Шатов, и Знаменский, смотрели иначе. Марк связывал это с реалиями местного бизнеса. Коммерсант в России по сути своей является либо ловким дельцом, либо коньюнктурщиком, либо родственником чиновника. При существующей системе налогообложения, акцизов, пошлин и прочих прелестей предпринимательства, человек вынужден нарушать не тот, так другой закон. И осознание своих грешков перед фискалами, иногда мелких, а иногда и не очень, делают человека осторожным, боязливым, дующим на воду, то есть совершенно несвободным человеком. Разумеется, были и другие, потерявшие берега, персонажи. Правда теперь они либо уже отбыли срок, либо, если успели уехать, не могли вернуться на родину.
Тем временем Знаменский продолжал:
Наша компания работает на рынке много лет, и теперь нами принято решение ввести в штат новую единицу в связи с расширением. Ваша кандидатура нас устраивает и мы хотели бы обсудить финансовые условия.
Марк откинулся на спинку стула и с интересом смотрел на Рощина. Ему было интересно, во сколько тысяч рублей оценит тот свои услуги. Тем не менее ответ его удивил.
Я готов приступить к работе за прописанные в вакансии деньги.
Знаменский удовлетворенно улыбнулся, и уже было хотел что то добавить, но Рощин продолжил:
Первые три месяца. Понимаю, что вы должны удостовериться в моих способностях. Далее я хочу удвоения оклада. А когда я приведу в предприятие международные подряды, я хочу быть партнером. Проценты мы обговорим позже.
Рощин говорил короткими и спокойными предложениями, уверенно расставляя в них слова и глядя прямо в глаза Знаменскому. Тот не отводил взгляда, только молча постукивал о стол карандашом фирмы Кохинор. Повисла долгая и тихая пауза, во время которой каждый оценивал, правильный ли ход сделал и какой ход разумнее совершить дальше.
«Когда приведете» или «если приведете»? насмешливо спросил Марк. Он уже оправился от первой судорожной реакции и удивлялся молчанию Знаменского, внимательно смотревшего в окно и, казалось отстранившегося от переговоров.
Видите ли, я не сомневаюсь в том, что контракты будут. Я знаю европейский и азиатский рынки, есть опыт работы с ключевыми игроками на этих рынках и, как следствие, есть уверенность все так же спокойно проговорил Павел.
У меня в этой связи только один вопрос, зачем Вам мы? Если все так отлично и розово, как Вы говорите, то Зачем? И почему наконец Вы не в Москве, или не в Европе, а в нашем далеко не столичном городе? Марк уже не сдерживал раздражения, этот хипстер был слишком высокого о себе мнения И почему партнером? Почему не просто повышение оклада?
Погоди, Марк Знаменский положил свою руку ему на плечо Давайте так, Павел. Мы посовещаемся и о нашем решении сообщим Вам завтра утром.
Хорошо отозвался Рощин о причинах моих условий я не расскажу, это личное, скажу одно, вы не пожалеете, если их примете. Всего хорошего!
Он встал, попрощался и вышел, оставив в кабинете задумчивого Знаменского и раздраженного Шатова.
Все это проплыло в памяти Марка как сейчас, а между тем прошло более семи лет.
За окном машины мелькали грязные городские пейзажи и ноябрь потихоньку отвоевывал пространство для декабря, подмораживая ночью то, что выпало с неба днем, покрывая утренний город ледком луж, холодной дымкой и заставляя горожан кутаться в высокие воротники, капюшоны и шарфы. Знаменский между тем понял, что рассказ о знакомстве с умопомрачительной женщиной вчера, в полумраке ресторана «Ноэль», совсем не интересует Марка, и перешел на обсуждение предстоящих дел:
За окном машины мелькали грязные городские пейзажи и ноябрь потихоньку отвоевывал пространство для декабря, подмораживая ночью то, что выпало с неба днем, покрывая утренний город ледком луж, холодной дымкой и заставляя горожан кутаться в высокие воротники, капюшоны и шарфы. Знаменский между тем понял, что рассказ о знакомстве с умопомрачительной женщиной вчера, в полумраке ресторана «Ноэль», совсем не интересует Марка, и перешел на обсуждение предстоящих дел:
Сейчас встретимся с юристами, обсудим договор с итальянцами, они вчера прислали. В понедельник нужно будет лететь.
Марк прижался лбом к холодному боковому стеклу машины. Он был рад этой поездке еще вчера, поездке, которая должна была стать красиво поставленной точкой в переговорах. Уже несколько месяцев шла напряженная работа по подготовке документов, согласованию графиков, обсуждению финансирования застройки целого микрорайона в пригороде Рима. Архитектором проекта был конечно же Рощин, и Марку вспомнилось, как ему показывали визуализированную презентацию. Рощин, безусловно, свое дело знал.
Оставалось встретиться с инвесторами и поставить подписи под контрактом, но сегодня, перед этим последним финишным рывком, Марк почувствовал какое-то опустошение, неясное, щемящее чувство какой то усталости. «Наверное, погода» пролетело в голове.
Вдруг его тело бросило вперед, и он еле удержался, чтобы не удариться лбом о стекло, уперевшись руками в переднюю панель. Звук сработавшего антирадара все объяснил, рядом на водительском сиденье громко ругался Знаменский:
Ну где, где еще спрятали? Ездить по городу уже невозможно, везде камеры, тут то где воткнули?!
Марк закипел. Внезапный испуг всегда вызывал у него нервную реакцию, и была это то ли защитная реакция организма, то ли просто особенность его натуры, сам он этого объяснить не мог. Они проезжали по шоссе малозаселенную часть города и Марк прекрасно знал, что камер фиксации скорости тут никогда не было, но через несколько секунд и он, и Знаменский почти одновременно ее увидели. Камера стояла на обычной треноге, а рядом на обочине был припаркован серебристый Форд Фокус, без каких либо знаков ДПС, мигалок и прочей полицейской требухи. В салоне сидел обычный, среднестатистический гражданин средних лет, Марку запомнилось его лицо, выщербленное оспой и черная бейсболка с логотипом команды Детройт Ред Уингс, крылатое колесо из американского города моторов.