Не нравится? спросила она.
Змей неожиданно успокоился. Огромные глаза моргнули, и он подался назад, но взгляда от Наимы не отвел. Она понимала, что если бы не защита Давлата, ее давно бы не было в живых, и никакая магия не спасла бы ее от верной гибели.
«Зря я пришла», подумала она. Что, если бы амулет мудреца не подействовал, или Малах оказался слишком силен, хотя Женщина рассмеялась.
Откуда от ползучей твари магическая сила? Не было ее раньше, не появилось и теперь.
А я хотела посмотреть на тебя, продолжила женщина. Судьба иногда бывает жестока, она даже позволила себе рассмеяться, чего никогда не смогла бы сделать при Сарнай или ее муже. Но как давно это было! Сейчас у нее есть видимость свободытакая сладкая и горькая в своей кратковременности, ведь скоро она исчезнет и все вернется на круги своя!
Наима смотрела на Малаха и сердце ее радовалось.
Когда-то я тоже потеряла все, проговорила она мягко. Это больно! Повелительница Сарнай отняла у меня мою жизнь, выпила из меня всю силу так, как это не сделал бы ни один жертвенный камень. Все ушло на алтарь ее похоти и злобы.
Змей чуть опустил голову, словно вслушивался в слова женщины. Он больше не делал попыток напасть и лишь смотрел, чуть покачивая головой. Кольца его тела опустились на песок и замерли.
Во что я превратилась? Наима опустила взгляд, задумчиво рассматривая свои ноги вв старых потертых туфлях, которые когда-то были красивыми, расшитыми яркими нитями и лентами, а сейчас истоптанные и потертые. Жалкое зрелище, как и она сама. Ведьма неожиданно ощутила себя такой, как эти туфли.
Я увидела все, что хотела, сказала она и снова посмотрела на змея, затем повернулась к нему спиной и направилась назад, через лагерь к шатру Давлатаи почти не удивилась, когда оглянувшись, увидела, что Малах ползет следом.
Воду Тахира нашла на дне старого высохшего ручья, в месте, где от огромного валуна падала длинная тень. Пришлось, конечно, долго копать, но в итоге она напилась сама и напоила лошадь, после чего, стреножив последнюю, отправилась на поиски подходящей для воды емкости. Шагая по дороге она видела несколько кустов с дикой тыквой, плетущихся по потрескавшейся земле. Кусты высохли без дождей, а недозревшие плоды так и остались лежать на земле, напоминая посеревшие камни, занесенные песком.
Тахира срезала самые большие тыквы и вернулась к своей лошади. Села у воды и принялась за работу. Вскоре у нее появились три полые сосуда для воды, и девушка наполнила их из ямы, после чего закрыла верхушками плодов и обвязала сухой травой, сплетенной в косы для лучшей крепости.
Давай, пей еще, посоветовала она своей кобыле, после того, как освободила ее ноги от пут. Я не знаю, как скоро мы сможем так попировать, и первая, словно подавая пример лошади, припала к мутной лужице, которая таяла буквально на глазах.
Напившись и омыв лицо, принцесса отодвинулась в сторону, давая кобыле возможность попить, а сама огляделась вокруг, приложив ладонь к глазам.
Определив нужное направление по солнцу, она положила сосуды с водой в седельную сумку и села верхом, надев на спину перевязь с мечом: подарок брата.
Путь продолжали до самого заката, всматриваясь в обилие песка.
Скоро пустыня, произнесла девушка вслух, просто чтобы услышать хотя бы свой голос.
Степь молчала, дышала зноем и жаром, погружаясь в красный вечер, опускавшийся так стремительно, что скоро принцесса ехала уже в сумерках, вслушиваясь в пробуждающиеся звуки ночной жизни.
Еще один день едем строго на юг, сказала она, затем свернем, чтобы не попасть в пустыню. Там я точно не смогу добывать нам воду.
В животе девушки заурчало и Тахира остановила кобылу.
Угасающий вечер таял, оставляя после себя алую дрожащую полосу на горизонте, но принцессе некогда было любоваться красотами заката: она высматривала место для стоянки. И хотя чувствовала себя отдохнувшей после полуденного сна, все же понимала, что ехать ночью опасно. Сбиться с пути она не боялась, но вот степные львы могли бродить где-то поблизости. Тахира понимала, что для защиты от хищников ей нужен огонь, а потому должна была развести несколько костров, как и в прочие ночи, проведенные в степи.
Спешившись, она выбрала место для ночлега и принялась собирать сухие палочки. Затем ножом расчистила несколько прямоугольников на земле и выкопала небольшие ямки, куда сложила пучки сухой травы, соорудив над ними шалаши из веточек. Пока лошадь, отыскав среди сухих кустов что-то съедобное для себя, жевала, поглядывая на хозяйку, принцесса набрала сухих дров и уселась разжигать огонь.
Некоторое время ушло на то, чтобы подобрать подходящий камень, после чего Тахира приблизила его к траве и начала бить ножом, пытаясь высечь искру.
Трава занялась достаточно быстро. Девушка сунула горящий пучок под шалаш из веточек и пригнулась, раздувая пламя. Жадно слизав траву, огонь переместился на ветки и принцессе оставалось только положить сверху сухие дрова.
Вот и все, сказала она сама себе, поднимаясь на ноги и отряхивая песок с одежды.
Живот снова скрутило, и принцесса приказала себя завтра обязательно добыть что-то из живности. Желудок от голода пел, но Тахира была привычная и умела терпеть. Уже завтра она найдет способ поесть. Голод будет такой силы, что ей просто придется сделать остановку и добыть себе пищу.
Надо поймать змею, решила она. По пути она встретила несколько тварей и немного удивилась, памятуя о том, что род Вазира защищен от этих существ. На память девушки пришло путешествие с Шаккаром. Змеи словно оползали стороной варваров.
И мне придется съесть одну из них, усмехнулась она. Узнай о подобном Исхан, он пришел бы в ужас, только у Тахиры не было иного выбора. В степи не так много дичи и выбирать не приходится.
Окруженная кострами, голодная и усталая, она разнуздала лошадь и стреножила ее, укрыв в защищенном пространстве лагеря. Кобыле мало нравилось пламя, но она стояла, ожидая, когда черные сумерки наконец, опустятся на землю. Серое небо постепенно приняло оттенок бездны. Потрескивание дров убаюкивало девушку, и она положила под голову седло, предварительно подбросив в жадное пламя сухих веток. Затем закрыла глаза, свернувшись калачиком на траве, заменившей ей постель.
От земли еще тянуло дневным теплом. Напитавшись жаром солнца, она делилась им с засыпающей девушкой.
Трещали дрова. Оживали ночные звуки. Лошадь пряла губами и смотрела на пламя, плясавшее в ее карих глазах. Незаметно таяла ночь и когда Тахира проснулась, то поспешила добавить дров в огонь. Ветки прогорели и теперь лишь яркие угли шипели, требуя подачки.
Принцесса улыбнулась и вдруг услышала, как беспокойно зашевелилась кобыла. Переминаясь с ноги на ногу, она фыркнула, а затем заржала, привлекая внимание человека, и Тахира прислушалась, замерев на месте.
В ночи кто-то был и этот кто-то приближался к ее стоянке. Сначала принцесса слышала только тихие, крадущиеся шаги, а затем раздалось и утробное рычание, едва различимое, словно те существа, которые приближались к ее стоянке, переговаривались обсуждая, как напасть на свою жертву.
Тахира подобралась. Меч плавно скользнул из ножен, и она крепко сжала рукоять в своей руке, а затем нагнулась к костру и взяла из нее специально для такого случая подготовленную палку. Подняла над собой, освещая темноту, словно факелом.
Некоторое время ничего не происходило, а затем ее лошадь отчаянно закричала так, как могут кричать и люди, заметив смертельную опасность. Тахира ощутила страх животного и отчетливую ярость, разливающуюся в воздухе, но она стояла на месте выжидая. Она понимала, что там, в темноте таится смерть. Сколько тварей окружили ее? Знать бы. Конечно, можно было пожертвовать лошадью, пустить прочь от круга огня, а самой остаться дожидаться рассвета, но Тахира понимала, что ей не стоит спешить, да и лошадь была нужна. До Хайрата пешком путь неблизкий.
Тишина давила на уши. Только треск огня да тихое дыхание, срывавшееся с ее собственных губ, да сиплое лошади за спиной.
«Где же вы? подумала Тахира. Покажитесь», она уже знала, кто выследил ее и теперь наблюдает за гранью темноты, готовясь напасть, разорвать и убить.
«Только вы не на ту напали», она внутренне усмехнулась, пытаясь взбодриться. Повела импровизированным факелом из стороны в сторону и тут же застыла, разглядев впереди приближающиеся тени. Они походили на движущиеся камни, огромные, устрашающие. Тахира не могла отвести взгляда от степных львов, считая тварей и понимая, что сейчас ей придется тяжело.
«Не повезло», подумала она и скосила взгляд в сторону. Зная о повадках львов, она предполагала, что те трое, что идут впереди, просто отвлекают ее внимание. Настоящая опасность подстерегает со стороны. И она не ошиблась. И слева, и справа от девушки крадучись на мягких лапах, приближались еще две львицы из прайда.
«Только вы не на ту напали», она внутренне усмехнулась, пытаясь взбодриться. Повела импровизированным факелом из стороны в сторону и тут же застыла, разглядев впереди приближающиеся тени. Они походили на движущиеся камни, огромные, устрашающие. Тахира не могла отвести взгляда от степных львов, считая тварей и понимая, что сейчас ей придется тяжело.
«Не повезло», подумала она и скосила взгляд в сторону. Зная о повадках львов, она предполагала, что те трое, что идут впереди, просто отвлекают ее внимание. Настоящая опасность подстерегает со стороны. И она не ошиблась. И слева, и справа от девушки крадучись на мягких лапах, приближались еще две львицы из прайда.
Тахира чуть присела, рассчитывая предстоящее сражение и думая о том, что зря не отпустила лошадь. Так у них обеих появился бы шанс. Вряд ли она сможет защитить кобылу от хищников: слишком много их оказалось в стае.
Принцесса раздумывала недолго. До нападения оставались считаные мгновения. Звери подбирались для прыжка, и девушка решилась.
Отпрыгнув назад, она одним движением разрубила путы на ногах лошади и крикнув что-то невразумительное, подстегнула тем самым животное к бегству. Кобыла, казалось, только и ждала возможности вырваться на свободу. Заржав, она ринулась куда-то вперед, мимо горящих костров, увлекая за собой одну из львиц, затем за лошадью побежала и вторая, та, что кралась слева от принцессы.
Тахира не успела увидеть этого. На нее, раскинув огромные лапы, ринулась самая крупная кошка, обитавшая в степи.
Свет костров осветил широкую морду с длинными клыками, торчавшими из верхней губы. Желтые глаза отразили пламя, вспыхнув так яростно, словно предвещали скорую смерть своей жертве, только Тахира таковой себя не считала.