Я досадовал, печалился, читал и выписывал из общей тетради в свой блокнот, в котором странички уже подходили к концу.
«Твардовский отодвинул рукопись, отвернулся к окну, задумался. Он заговорил со мной, и я понял, что его мучает. Он, видимо, надеялся на эту рукопись, которую пришлось отодвинуть она его либо вовсе уже не устраивала, либо разочаровала Кто-то из редакции небось рекомендовал. Вероятно, даже горячо отстаивал. Александр Трифонович зря потерял время. Видимо, помимо редколлегии изловчился (или изловчилась. Скорее тут женская уловка).
Ну почему, почему так скучно пишем о труде? Особенно о заводском? Ведь люди там работают с интересом, горячо, не считаясь с временем, как мы у себя Любят свою работу, не просто ради рублей и хлеба насущного!.. О футболисте подчас пишем интересней Финты эти, обводы, подачи и прорывы Какая страсть! Видна душа Неужели ее нет под спецовкой, под телогрейкой? Никогда не поверю! Плохо ищем, Алексей, не там ищем Таланта, профессионализма мало. Нужно, чтоб и у автора здесь, в этом, была душа! Вот и будет и страсть, и жизнь, и истина
Говорят, Твардовский, Вася Теркин мой А ведь он у меня не просто хороший боец, справный солдат. Он главное крестьянский парень! Корень, почва, так сказать, там, землей-кормилицей связано все. Ведь, наверно, и сам я хоть немного такой? Может, и написалось так, что сам, отчасти хотя бы, был тем Васей Теркиным? А мечтал на войне быть им целиком Ведь о русской деревне, о крестьянстве нашем, есть у нас прекрасная литература. И проза, и поэзия, а почти ничего равного о рабочем классе!.. Слушай, может, все дело в том, что крестьянство у нас всех в крови, поколения и поколения крестьян. Генетические мы крестьяне все, так сказать. А «генетическая цепь» (это у Бунина так!) рабочего класса всего на три поколения?
Скажем, Андрей Платонов. Он рабочий, ну, пусть инженер, пусть «технарь» всего во втором поколении. Но вот для него наука и техника, человек труда (отец его всего-то слесарь железнодорожного депо был!) стали не просто «и жизнь, и слезы, и любовь» Он не просто стал поэтом и философом в теме труда, не просто сумел показать красоту труда и человека труда он тут нашел, так сказать, свой художнический интеграл всеобщего преображения человека, жизни мира. Не профессия фундамент любовь к ней! Эстетика труда у Платонова стала этикой его будущего мира! Поэзия и труд не только нашли друг друга они у него замкнулись как единосущность. Тут и все эстетические, духовные и социальные гуманные его упования! Художник притом, беспартийный дошел до самого заветного в марксизме!
А Сент-Экзюпери разве не таков? О чем он пишет о самолете? о полетах? о людях поднебесных и их героизме? Только ли об этом? Талантливый летчик, однолюб в своей профессии, для него самолет профессия стали средством осмысления, художнического постижения мира людей. Вот она что такое «тема труда»! Помнишь, как у него самого сказано об этом? Вот, у меня записано: Записывай, запиши и ты это себе: «Земля помогает нам понять самих себя, как не помогут никакие книги. Ибо земля нам сопротивляется. Человек познает себя в борьбе с препятствиями. Но для этой борьбы ему нужны орудия. Нужен рубанок или плуг. Крестьянин, возделывая свое поле, мало-помалу вырывает у природы разгадку иных ее тайн и добывает всеобщую истину. Так и самолет орудие, которое прокладывает воздушные пути, приобщает человека к вечным вопросам» Чувствуешь? Поэзия, когда она существо человека, может вполне обходиться без стихов. В то время как стихи у иных в лучшем случае средство добыть, поднять поэзию из недр души в слово. Странно, что большинство читателей стихи, собственно, и принимают за поэзию! Тем более, когда они ладные да складные, музыкальны и эмоциональны льются. А помнишь у Цветаевой? «Я не верю стихам, которые льются. Рвутся да!». «Как кровь хлещущая из перерезанных жил» У Сент-Экзюпери, брат, такая поэзия. Поэтому уж вовсе в прозе Но я не о том. Так что же сделано Сент-Экзюпери поэтом и гуманистом, бойцом и философом? Летчик! То есть профессия как любовь, как судьба. Те же пушкинские «И жизнь, и слезы, и любовь». И причина в этом стремительного заметь, как у Платонова, который был железнодорожником и землеустроителем, инженером и электриком! духовного роста личности. Понимаем ли по-настоящему труд? Его тайну? Помогаем ли мы, писатели, художники, помогаем ли мы самому колхознику, рабочему так понять свой труд?.. Вообрази лишь, как мы отстали здесь от них, в каком мы долгу перед ними!».
«Я понимал, что до того, как быть высказанными, все эти мысли были передуманы Александром Трифоновичем, что все сказанное имеет прямое отношение к редакции, к журналу, к тому, чтό он, главный редактор «Нового мира» поэт Александр Твардовский, хотел бы увидеть напечатанным в журнале, ждал от редакции, от редколлегии, от меня члена редколлегии Я почувствовал себя виноватым. Очень это была искренняя исповедь. Что-то такое смутно думалось и мне. Я молчал. К тому ж не хотелось мне прервать ход мыслей Александра Трифоновича. Я записывал, как всегда, сказанное им. И, как всегда, заметив это, он поморщился и отвернулся. Закурил, затянулся, глядя в окно. Что он там видел? Люди, автомашины, осевшие сугробы. Мне всегда казалось, что он искал сквозь окно контакта со всем этим, что чувствовал он себя стесненным в своем небольшом кабинете. Когда-то я решительно отстоял от него свое право записывать за ним. Он тогда огорченно махнул на меня рукой. Словно во мне терял еще одного друга. Впрочем, иной раз, улыбаясь, просил напомнить ему о чем-то из сказанного из передуманного и я ему зачитывал нужное место
Он осторожно прислонил папиросу к пепельнице и опять заговорил о прочитанном у Сент-Экзюпери. «Платонов Сент-Экзюпери труд Твардовский» черкнул в уголке страницы, чтоб когда-то к этому месту вернуться.
Труд, его препятствия, орудия одоления даже не сами результаты!.. Обратил внимание на это у Сент-Экзюпери? Ох, мы тут делаем ошибку! Только о результатах печемся, только о них говорим! О производительности, о благосостоянии. А как же добываемая трудом «всеобщая истина»? «Приобщение человека к вечным вопросам»? А у Платонова разве не то же? Не та же страдальческая любовь к человеку, в труде ищущему истину? Разве не то же «осуществление сокровенной души в мире»? Помнишь у Платонова: «Человечество одно дыхание, одно живое, теплое существо». Оба эти мысли вынесли из самого тяжелого, страдательного труда войны с фашизмом! А как там у Платонова дальше? «Долой человечество пыль, да здравствует человечество организм» А то еще это помнишь? «Мысль человека не должна больше веять, как дух, она должна влиться, вгрызться в землю и перестроить ее».
Ты слышь меня, Алексей?.. Что я хочу Я понимаю, Платоновым не рождаются во множественном числе Но органичность найти можно! Среди молодых! Надо искать искать! Не скудеет же душа русского человека? Пусть будет хоть одно в них платоновская любовь к труду не любование со стороны, а любовь-судьба и все станет делом. Сколько уж кому дано. Искать надо! Что-то кажется я нашел, боюсь заранее говорить. Только лишь в начале мой роман с этим романом. Нет, не суеверие! Хотя в нашем писательском деле чего не бывает!.. Помнишь, Горький Ленину говорил: «Художники невменяемые люди». А Ленину, это в Горьком, наверно, меньше всего нравилось Как боролся с этим! Почитай их переписку. Да, образность и универсальность, провидство и художническое знание тайн души, но вместе с тем и ясность, и конкретность!..
Короче есть у меня рукопись одного молодого автора Уральца А вот это не пойдет! Это нужно одному автору и никому кроме. Он у нас в Союзе шишка руководящая. Ничего, отобьемся Унесешь это от меня. Вернем. Но редактора не ругай. Сами то и дело критерии теряем
Александр Трифонович покосился на отодвинутую рукопись, втянул голову в плечи, лоб прорезали напряженные морщинки, прядь прямых светло-русых волос упала на лоб. У него сейчас был вид кулачного бойца, собравшегося, напружившегося и высматривающего своего противника как лучше нанести первый удар».
«Рукопись молодого уральца»? В Литинституте так «прописан» был Николай Воронов. Я нетерпеливо перевернул страницу. Так и есть! О Николае Воронове!.. Мы почти одновременно кончили Литинститут. Встречались там, «потерлись душой». Нет, друзьями мы не были. Осталась у меня немного завистливая «замета» на человека, на студента, ревностное чувство: из этого выйдет писатель! И любопытство каков именно будет этот писатель? Запомнилась и верность Уралу, малой (не такой уж малой? И к тому же столь своеобычной!) Родине своей, родной металлургической теме, которая в нем столь была жива, столь богата впечатлениями, как основной слой биографии, что и словом этим избитым «тема» называть такое было совестно. Вот почему он, когда еще читал на семинарах, тут нередко достигал высот поэзии! И если все же не был понят до конца вина была в нас
Александр Трифонович покосился на отодвинутую рукопись, втянул голову в плечи, лоб прорезали напряженные морщинки, прядь прямых светло-русых волос упала на лоб. У него сейчас был вид кулачного бойца, собравшегося, напружившегося и высматривающего своего противника как лучше нанести первый удар».
«Рукопись молодого уральца»? В Литинституте так «прописан» был Николай Воронов. Я нетерпеливо перевернул страницу. Так и есть! О Николае Воронове!.. Мы почти одновременно кончили Литинститут. Встречались там, «потерлись душой». Нет, друзьями мы не были. Осталась у меня немного завистливая «замета» на человека, на студента, ревностное чувство: из этого выйдет писатель! И любопытство каков именно будет этот писатель? Запомнилась и верность Уралу, малой (не такой уж малой? И к тому же столь своеобычной!) Родине своей, родной металлургической теме, которая в нем столь была жива, столь богата впечатлениями, как основной слой биографии, что и словом этим избитым «тема» называть такое было совестно. Вот почему он, когда еще читал на семинарах, тут нередко достигал высот поэзии! И если все же не был понят до конца вина была в нас
Я порадовался за человека. Заинтересовать «Новый мир», обратить на свою рукопись внимание Твардовского! Удачи тебе, Николай Воронов! Знать какие-то новые фибры души рождают они, мозоли на руках Я дальше читал старательно сделанные открытым почерком Кондратовича записи. Ксерокопия была отчетливой (еще бы: отчаявшись, точно муха на хлопушке, я ее сделал в одном высочайшем заведении!).
«И как только наши узнают о приезде Александра Трифоновича? Ко мне подошла Н. из редакции прозы. Она по-женски неумело затягивалась, мусоля папиросу крашенными губами. Видать, волновалась.
Алексей Иванович! Говорят, шеф сегодня будет?
Ну, если говорят, значит, верно Нет ныне «сарафанные посты», нет «ОБС» одна баба сказала Все грамотные, еще образованные. Что было слухами да сплетнями стало: «информацией»! И точной, деловой и психологичной, никаких домыслов! Заметили это?