Ах, моя милая, любимая Ангелина, за что же тебе выпало всё это?! Мало было потери самого близкого человека, так нет, надо же ещё влюбиться! И в кого?! В старого, сумасшедшего, противного фантазёра! Хотя нет, это я перебрал. Роман, конечно, не очень молод, но о старости его говорить преждевременно, да и то, что он сумасшедший, я тоже слегка приврал. Ну, а о фантазёрстве разве ж в этом есть что-то нехорошее? Но, как бы там ни было, и кем бы ни был Роман на самом деле, но Ангелина его полюбила! Она это почувствовала сразу, в первую же встречу, когда, осыпаемая снежной пылью, поймала этот взгляд, в котором были и удивление, и восхищение, и боль, и любовь! Она так ясно видела эту любовь, что ощутила её всем своим существом, она пила её! И любовь, вливаясь в сердце и в душу Ангелины, наполняла их трепетом, радостью и грустью.
Так вот они и сидели, грустя каждый об одном и том же, но не зная этого и не смея признаться друг другу в своих чувствах.
Роман вдруг остро ощутил неестественность ситуации и поспешил это исправить:
А хочешь, Гела, я тебе расскажу об этом камне?
Конечно, Роман Петрович, оживилась она.
А он тебе никого не напоминает?
Мне кажется, он похож на слона. Нет-нет, на мамонта, на старого, уставшего мамонта!
Поразительно! Ведь все и правда называют его Мамонт-камень!
Честно-честно? не поверила Ангелина.
Честно-честно, улыбнулся Роман и начал: Жило-было стадо мамонтов: вожак, пять его любимых жён, несколько почти взрослых самцов и десять или девять детёнышей. Жили они хорошо и дружно, а вожак, понимавший, что он всё больше стареет, частенько стал задумываться, как бы ему передать власть молодому преемнику, но без боя этот вожак так не любил драки. Однажды утром земля затряслась, а север дыхнул холодом. Очень скоро до мамонтов стал доноситься треск и скрежет, а потом мимо них помчались звери, и все они причитали: льды идут, льды идут! Да, это надвигался ледник! Его натиск был решителен и быстр. Ели и сосны он ломал как травинки, а небольшие холмы без усилий сглаживал, и властно занимал всё пространство. Долго стадо уходило от ледника, но тот был быстрее и неумолимо нагонял животных. Мамонтята устали и еле-еле передвигали ноги. И вожак понял, что им не уйти. Но вожак этот был могуч и упрям, а ещё он больше всего на свете любил своих детей и, конечно же, жён. И тогда он отправил стадо дальше, а сам повернул назад и пошёл навстречу леднику. И вот он совсем близко серые, угрюмые льды, скрежеща, словно недобро усмехаясь, в нескольких шагах. Вожак затрубил громко и решительно, бросая вызов леднику, расставил ноги пошире и упёрся упрямой головой в ледяную стену! И затрещали бивни, затрещал череп, но затрещал и ледник! И остановился злой ледник, и не прошёл дальше!
Он его остановил! Ура! закричала Ангелина, абсолютно поверившая в эту историю, придуманную Романом.
Да, остановил, кивнул он, словно и сам в это верил. И вот с тех пор вожак и стоит тут. Он почти такой же, каким был тогда: лохматый, могучий, упрямый! Но окаменевший. А этот вот ручеёк всё, что осталось от злого ледника.
Ангелина долго смотрела в глаза Романа, потом покачала головой:
Нет, вы это не придумали, это всё так и было!
А Роман, залпом выпивший взгляд девушки, с ужасающим восторгом понял, что все его героические старания по умерщвлению любви к Ангелине полопались так же легко, как пузыри на лужах в конце дождя!
V
На самой верхушке Мамонта-камня, на его загривке, обняв руками согнутые ноги и положив на колени голову, сидит Ангелина. Она неподвижна, словно спит. И нет для неё сейчас ни отцветающих черёмух, ни захлёбывающихся радостным пением жаворонков, ни сладкого, почти приторного аромата цветов. Её не радует высокое полуденное солнышко и чистейшее, словно отполированное ярко-сиреневое небо. Да и здесь ли, в этом ли мире она? Что произошло за две недели, прошедшие после пикника?
На следующий день после похода к Мамонту-камню Роману понадобилось срочно уехать на два дня по каким-то неотложным делам. Ангелина тотчас же решила воспользоваться этим, чтобы прибраться в его комнате, потому что в своём присутствии Роман этого делать не позволял, заявляя, что чем больше беспорядка на столе, тем больше порядка в голове. Но Ангелина с этим соглашаться не желала, и, как только за Романом закрылась дверь, она засучила рукава и энергично принялась за дело. На столе она решила ничего не трогать, но посмотреть на то, что там находится, всё же рискнула. И вполне естественно, что последнее произведение поэта было ею обнаружено. За два с половиной месяца, которые Ангелина прожила тут, она прочитала почти всё, что было написано Романом, но об этой вещи даже не слыхала. Мгновенно позабыв про уборку, она уселась на диванчик и погрузилась в чтение.
Время, как физическая величина, утратило своё значение. Ангелина не читала, она просто глотала страницу за страницей, и в её душе полыхал восторг. Она ещё чего-то не понимала, но знала, что вот-вот откроет то, главнее чего нет в жизни. И она это поняла: героиня романа это она, Ангелина! Но не только это увидела она. Девушке открылось отношение автора к своей героине он был в неё влюблён! И наивная, неискушённая Ангелина сделала вывод: поскольку автор любит героиню, а героиня это она, то и её, Ангелину, он тоже любит! И от этого открытия её любовь, чистая, по-детски непосредственная, стала крепче, ярче, возвышеннее!
Вот видите, к чему приводят выводы, не подкреплённые житейским опытом и достаточной любовной практикой! Но вы-то, надеюсь, не делаете таких опрометчивых резюме и твёрдо знаете, что автор по отношению к своим героям только сочинитель. Я ведь вам об этом так всегда и говорил. Или, почти так!
Но в этом случае произошла ошибка во всех правилах, как литературных, так и житейских. Ангелина сделала вывод правильный! И тут нет ничего необъяснимого это всего-лишь обычное чудо, порождённое истинной любовью!
В наипрекраснейшем настроении заканчивала Ангелина уборку в комнате Романа. Всё в ней ликовало. Невесомая душа порхала вокруг образа любимого, как колибри вокруг медоносных пряных цветков, и пела страстные гимны.
Девушка ловко протёрла большое запылённое зеркало и улыбнулась своему отражению:
Привет, двойняшка! Как тебе там, в зазеркалье, не скучно? Ах, как жаль, что ты не реальна, вот бы подружки из нас получились! Хотя, мы ведь и так подружки, верно? И я вижу, как ты радуешься вместе со мною!
Ангелина подмигнула отражению и повернулась, чтобы выйти из комнаты. Пальчики её уже взялись за дверную ручку, но глазки, окидывая комнату в поисках огрехов уборки, вдруг заметили маленький золотистый ключик, висевший на стене над письменным столом. Он был такой изящный, что не взять его в руки было просто невозможно.
Чувствуете, как я нагнетаю обстановку? Сейчас, сейчас что-то произойдёт! И ключик здесь неспроста, найдёт Ангелина, ох, найдёт какую-нибудь важную вещицу! Вы совершенно правильно полагаете, что, коли нашёлся ключик, то отыщется и дверца с замочком под него, и героиня его обязательно отомкнёт. Но, вполне вероятно, вы немного удивитесь тому, что такая положительная девушка решится сунуть свой очаровательный носик в чужую тайну! Да, да, я и сам очень удивлюсь, если она так сделает! Но не будем терзаться в догадках, а посмотрим, как же поступит Гела.
Ключик идеально подошёл к замочку ящика письменного стола, и Ангелина, ни секунды не колеблясь, отомкнула этот замочек. Но не было в её поступке ни малейшей доли наглости или, даже, порочного любопытства, нет! Разве Роман был ей чужим? Особенно теперь, когда она твёрдо знала, что он её любит так же страстно, как и она его! Да и найти девушка хотела не какие-то страшные тайны, а всего-то новые сочинения поэта, которые он стеснялся ей показать, а то, что он именно стесняется этого, Ангелина знала точно. И ещё она знала, что он стесняется своего возраста, вернее, разницы в годах между ними. Для неё же это было так мало значимо, что она об этом никогда бы и не задумалась, и только стеснение Романа направило её мысли на эту тему.
Итак, замочек был отомкнут, ящик стола выдвинут, а из него извлечена потрёпанная тетрадка в коричневой коленкоровой обложке. В эту тетрадь Роман записывал всякие интересные мысли, новые сюжеты, наброски характеров героев.
Ангелина, присев на краешек стула, неторопливо листала тетрадь. Она почти не вчитывалась в корявые, во многих местах жирно перечёркнутые строчки, она просто смотрела на них, и перед нею явственно представал Роман: вот он, на миг задумавшись, принимается порывисто писать, и рука его не поспевает за мыслью, а теперь он без сожаления резко зачёркивает то, что только что написал.
И вот самая последняя страничка. Она заполнена лишь наполовину.
«Господи, я никогда у тебя ничего не просил, да и никогда просить не стану. Но сегодня я умоляю тебя об одном: убей мою любовь, убей, а, если не любовь, то убей меня!
Я столько раз в своей долгой жизни влюблялся, но об истинной любви не ведал. И вот теперь, когда она мне открылась, я понимаю, что это для меня не счастье, это моя гибель! Неужели так кому-то нужно, чтобы я полюбил ту, которую посмею обнять и поцеловать только как ребёнка, только как дочь?! И, если даже произойдёт чудо, и она полюбит меня, то и тогда между нами всегда будет бездна, бездна лет. Ведь я её старше на целую жизнь! И это перешагнуть я никогда не смогу, да и не посмею!..»
И вот самая последняя страничка. Она заполнена лишь наполовину.
«Господи, я никогда у тебя ничего не просил, да и никогда просить не стану. Но сегодня я умоляю тебя об одном: убей мою любовь, убей, а, если не любовь, то убей меня!
Я столько раз в своей долгой жизни влюблялся, но об истинной любви не ведал. И вот теперь, когда она мне открылась, я понимаю, что это для меня не счастье, это моя гибель! Неужели так кому-то нужно, чтобы я полюбил ту, которую посмею обнять и поцеловать только как ребёнка, только как дочь?! И, если даже произойдёт чудо, и она полюбит меня, то и тогда между нами всегда будет бездна, бездна лет. Ведь я её старше на целую жизнь! И это перешагнуть я никогда не смогу, да и не посмею!..»
Солнышко давно переползло полуденную горку, а наша бедная героиня всё ещё сидит на камне. Она почти каждый день приходит сюда и думает, думает. Ангелина пока не призналась Роману ни в прочтении его произведения, ни в том, что невольно заглянула в заветную тетрадь. И она абсолютно не понимает, а что же ей теперь делать, теперь, когда Роман стал ещё ближе, ещё дороже, ещё любимей и желанней! Но, в то же время, он стал и дальше, вернее, недоступнее с его неистребимым стремлением уничтожить свою любовь!