Подпись была Цулая как заместителя директора института, а виза Пугина, руководителя международного отдела. На договоре стояла печать института. Наверно, это было в отсутствие Ивана, когда тот был в отпуске, в Пицунде. Как это Лидия Ивановна, его секретарь, могла поставить печать на подписи Цулая? Хотя это иногда бывало, но только в порядке исключения. А кому сейчас понадобилось иметь право аренды помещений института? С этим вопросом он обратился к Кондрашову, а тот переадресовал его к Шацкому.
Ко мне заявился молодой человек и представился директором института гигиенической экспертизы, протянул эту бумагу и потребовал освободить указанные помещения, с возмущением рапортовал Шацкий, я, конечно, ему отказал, сообщил, что я ничего не знаю о таком договоре, что в ходе передачи документов от прежнего директора мне такая бумага не попадала. Он потыкал пальцем в печать на договоре и сказал, что имеет все юридические основания занять данные помещения. Причем, дал мне три дня на то, чтобы я освободил их. Представляешь, Иван Павлович? Вот наглец.
А кто это был? Он назвал свою фамилию?
Я точно не запомнил, растерялся. То ли Стеблин, или Селин. Сейчас не помню.
Шацкий действительно был растерян, и имел жалкий вид. Он словно школьник малолетка, которого обидели старшеклассники, пришел жаловаться своему учителю. И не только жаловаться, а искать защиты. Иван внутренне торжествовал в этот момент. Он не испытывал сочувствия к Шацкому, хотя всячески старался успокоить его.
Не переживайте вы так. Что-нибудь придумаем. Ведь договор о создании совместного предприятия так и не был подписан и я так понимаю, что вы, как директор института не собираетесь его подписывать.
Нет, не собираюсь. Да и разговоров никаких не было на этот счет, Шацкий немного приходил в себя, распрямил плечи и поднял голову. Даже голос у него окреп.
Ну, вот ты и придумай, Кондрашов закурил свое «Мальборо» и выпустил ароматный дымок в потолок, жаль, конечно, что договор о совместном предприятии не получил развитие. Но на эту бумагу надо ответить так, чтобы она не имела юридической силы.
Я могу дать письменное разъяснение по поводу этого договора на аренду помещений института, сославшись на то, что целесообразность такого действия сейчас отпала.
Иван взял лист бумаги и в течение трех-пяти минут сочинял комментарий на предложенный договор аренды помещений. Потом поставил свою подпись, дату ставить не стал. Протянул бумагу Кондрашову. Тот загасил сигарету и посмотрел на предложенный ему лист бумаги.
Ну что. На мой взгляд, вполне достаточно, посмотрите сами, Кондрашов протянул лист Шацкому. Тот прочитал, передернул бровями и сказал, что это его вполне устраивает. Кондрашов в этот момент подумал, что как легко было работать с Белецким, когда он был директором института. Все-таки светлая у него голова. Через минуту Иван покинул кабинет заместителя министра здравоохранения и спускался по лестнице к выходу. Можно было бы зайти к Владимиру Ивановичу, кабинет которого располагался здесь же, рядом. Другой, может быть так и сделал бы, но Ивану показалось, что не следует идти к начальнику департамента гигиены с пустыми руками. Он еще не дозрел до серьезных предложений. Пусть это будет позже.
Иван вышел на площадь и почувствовал, как за ним с шумом закрылась тяжелая дверь Минздрава. Он не стал ее придерживать, как обычно, пусть грохочет. На дворе был апрель, и весеннее солнце наконец-то принесло в город долгожданное тепло. Хоть это было приятно и еще было приятно от того, что Иван сейчас уже не зависим от чиновничьего произвола и тонкие ростки свободы начинали пробиваться в его душе. Он обернулся на шум тяжелой входной двери и увидел красного мрамора табличку с надписью «Министерство здравоохранения СССР». Как он раньше не обращал на нее внимание. Подумал, что совсем скоро здесь появится другая табличка. Он вдруг ощутил, что в глубине души он с нетерпением ждет, когда это слово, аббревиатура и само понятие исчезнут совсем. Скорей бы.
От здания Минздрава до его института было рукой подать, и Иван решил пройтись не спеша по весенней Москве, посмотреть на прохожих, зайти в магазины. Может быть, хоть в центре с продуктами лучше. И в самом деле. Вот какой-то неприметный магазинчик и народу совсем немного, а на прилавке лежат свиные отбивные, а вот азу из говядины, ну, совсем, как в старые добрые времена. Правда, цены на эти продукты несколько странные. Иван спросил продавца, чем объясняются такие высокие цены на мясо, и получил совсем неожиданный ответ: «Наш магазин торгует по комиссионным ценам». Все ясно. Ну что ж, можно и по комиссионным. Деньги в семейном бюджете пока что были. Иван купил и того и другого по килограмму и довольный своей покупкой пошел к себе в институт. «К себе в институт? поймал себя на мысли Иван, быстро, ты, однако, привык к новому месту работы, совсем как собачонка, которую подобрали на улице». Идя по длинному незнакомому переулку, он натолкнулся на симпатичное кафе, где можно было бы пообедать, да и время как раз подошло. Все это заметно улучшило настроение Белецкого. И выйдя из кафе, он взглянул на синее небо над головой и решил, что многое в жизни зависит от погоды.
Загрузив покупки в холодильник, он опустился в кресло за своим рабочим столом. В это время в дверь постучали, и в кабинет вошла Татьяна. Он зашла справиться о том, может ли он сейчас принять «академика». Он приехал и ждет в ее комнате.
Что ж, пусть заходит.
И следом за ней вошел высокий с пышной шевелюрой мужчина, который тут же расплылся в улыбке, крепко пожав руку Ивану. Он сразу приступил к изложению своих планов, суть которых Иван не сразу сумел понять. Речь шла о некоей сделке с его Белорусскими коллегами, в ходе которой Телков перегоняет энное количество нефтепродуктов в Могилев, а те по бартеру ему перегоняют льняное семя и масло, которое уже здесь он поставляет на одно из фармпредприятий. Одновременно, он предлагает Ивану провести в Могилеве обследование детей, как это делала здесь Татьяна, за что Белорусская сторона выплатит необходимую сумму. Юридически вся эта схема построена правомерно и не содержит никакого криминала. Собственно, задача Ивана сводится к тому, чтобы организовать в Могилеве или в области обследования детей, а все остальное Телков берет на себя. Сейчас от Ивана требуются две вещи: финансовое обоснование проекта и письмо от Минздрава с рекомендацией работ по обследованию детей.
Понимаешь, я хочу, чтобы Татьяна тоже была при деле и могла получать дополнительный заработок. Она мне все время твердит об этом. Вот я и придумал эту схему с вашим участием. Как тебе?
В целом за всю схему я ничего не могу сказать определенно. Наверно, это перспективно. Но что касается медицинского раздела, здесь не ясно, кто будет финансировать все расходы, связанные с этой работой.
В том то и дело, что определенная часть от бартера будет покрываться наличными деньгами, в том числе и медицинская часть. Ты только сделай убедительный расчет необходимых финансовых средств, и мы все это включим в общую смету. Дальше, это уже не твоя забота. Зам председателя исполкома города мой институтский товарищ, понимаешь, мы с ним учились вместе и он сейчас, так же как и я заинтересован в этой схеме. Сейчас все так делают, кто, конечно, может. А иначе не проживешь. Ну что у вас за зарплата, а цены какие!
Да, цены растут. Вот сейчас я шел из Минздрава и заглянул в один небольшой магазинчик. Там купил приличное мясо, но по коммерческим ценам. Спросил, что это значит, мне ответили, что это комиссионный магазин. Представляешь себе.
Постой. А где этот магазинчик. Мясо, говоришь. Я сейчас позову Татьяну, надо ее послать туда, а то дома совсем есть нечего.
Телков порывисто встал, намереваясь идти за Татьяной.
Не надо никуда ходить, у меня здесь кнопка. Я сейчас приглашу ее.
Иван нажал какую-то кнопочку рядом с телефоном и снял трубку. Передал ее Телкову.
Татьяна, зайди, пожалуйста, к Ивану Павловичу и захвати то, что мы с тобой принесли. Есть деловое предложение.
Через пару минут в кабинет вошла Татьяна. В руках у нее был объемистый сверток.
Шеф, куда это можно поставить?
А что это такое?
Это мы решили устроить небольшой фуршет по случаю нашей договоренности.
Фуршет? Тогда лучше на тот стол у окна, рядом с самоваром, можно и чай заварить.
В умелых руках Татьяны довольно быстро на столе появилась некая закуска, уже разложенная по пластиковым емкостям. И бутылка водки. Через несколько минут закипел самовар. Стол был готов.
Ну, я предлагаю выпить за нашу схему. Дай Бог, у нас получиться.
Все трое чокнулись и выпили водку, разлитую по стаканчикам. Татьяна тоже сделала большой глоток, с легкостью, и даже не поморщилась. Иван посмотрел на свою ученицу, удивился тому, как она это сделала. Раньше он не замечал за ней такой сноровки. Что ж, время идет и все меняется. Потом по просьбе Телкова Иван показал Татьяне купленное им мясо и объяснил, как найти этот магазинчик.
О-о, какое хорошее. Надо срочно идти. Отпускаешь меня, шеф?
Погоди, с начала надо допить наше зелье, запротивился «академик», значит, мы с тобой договорились, Иван? Через пару дней схему эксперимента и расчет передашь через Татьяну. Билеты буду брать на следующую неделю.
Допили остатки и Телков с Татьяной покинули кабинет. Татьяна, похоже, была счастлива. Ее муж договорился с ее любимым шефом о совместной работе. В этот момент она не знала, кого она больше любит: своего учителя и бывшего любовника или «академика», своего мужа. Хотя, в данном случае, это было все равно. Сейчас они оба с ней и в этом содержался секрет ее радости.
О-о, какое хорошее. Надо срочно идти. Отпускаешь меня, шеф?
Погоди, с начала надо допить наше зелье, запротивился «академик», значит, мы с тобой договорились, Иван? Через пару дней схему эксперимента и расчет передашь через Татьяну. Билеты буду брать на следующую неделю.
Допили остатки и Телков с Татьяной покинули кабинет. Татьяна, похоже, была счастлива. Ее муж договорился с ее любимым шефом о совместной работе. В этот момент она не знала, кого она больше любит: своего учителя и бывшего любовника или «академика», своего мужа. Хотя, в данном случае, это было все равно. Сейчас они оба с ней и в этом содержался секрет ее радости.