Семья
Есть в родстве у меня
И хохлы и евреи
Близкие и по крови
И по чувству вины
Если всех сосчитать
Полстраны их имею
Только нет никого
Ближе кроме жены
Разбросало нас время
И проклятые войны
По стране необъятной
И всем нам не чужой
Так и жили в России
Тихо, мирно, достойно
Ни кому не мешая,
Как в квартире большой
Никому не писали,
Никого не искали
Имена и фамилии
Позабыли давно
Уходили на небо,
А они и не знали,
Значит, встретиться нам,
Было им не дано
Распадается мир наш
На частицы и атомы
И когда-то замкнётся
Вечный круг бытия
Так давайте не будем
Мы считать виноватыми
Ни себя, ни других
Все мы с вами семья
Понедельник
Перегаром бензиновым отрыгают дороги.
Сразу видно, что был у страны выходной
Ну, а вы, что хотели? Мы ведь люди не боги,
Мы садимся за руль, выпив не по одной!
Понедельник всегда день тяжёлый для Бога
Успевают едва на Земле отпевать
Тех, кто выбрал вчера прямо к Богу дорогу,
Или просто решил у него побывать
Ну, а мы по обочине что-то тихо плетёмся,
Не угнаться, похоже, нам за жизнью с тобой
Только ты мне в ответ: мы же к Богу не рвёмся,
И не пьём, как они за удачу, с судьбой
Первая оттепель
Январь вдруг вспомнил о весне
И ночью чудо совершил-
Висят сосульки на окне
Видать, погреться сам решил!
И первой оттепели рад
Народ, уставший от зимы
На улицах сплошной парад
И вместе с ним, конечно, мы
По первым лужицам идём
И даже дождь не раздражает,
Но это только этим днём,
А завтра, праздник завершая
Уйдёт январь. Февраль придёт
И возвратится всё обратно
На крышах снег. На лужах лёд
И даже думать страшновато
О том, что ждут нас впереди
Ещё февральские метели
Или февральские дожди
Четыре с хвостиком недели
Стареем мы
В понедельник нагрянул февраль
С неразлучной подругой метелью
И чуть-чуть похудел календарь,
Как и год, на четыре недели
На четыре недели и мы
Постарели, подруга, с тобою
Ты сказала: на месяц зимы!
Я с тобой согласился: тем более!
Быстро в старости годы идут,
Ну, а дней мы и не замечаем.
Был январь где-то рядышком тут,
А сегодня февраль уж встречаем
Но пока у нас повода нет
Для февральской тоски и печали.
Лучше я прочитаю сонет,
Как с тобой мы зимой повстречались.
Грипп
Год обезьяны подложил свинью,
А вроде начинался так прилично
Ругается народ: ну, мать твою!
Толпясь с утра в метро своём столичном.
Опять повсюду вводят карантин
Такая невесёлая картина!
Год високосный! Что же мы хотим
Судачат старики у магазина
Зима. И грипп пришёл очередной.
Вот невидаль, да каждый год такое,
Когда зимой, бывало и весной,
Такое время подлое, сырое
Все разговоры только лишь о нём
О гриппе свинском. Надоело даже.
Мы с Фомичём напьёмся белым днём
И той свинье себя ещё покажем.
И всем докажем: истина в вине!
Но почему спешат все к фармацевту,
Как этот гражданин: настойки мне!
А алкашам сегодня по рецепту!
Такие вот унылые дела:
Все лечатся от гриппа, как умеют
Всё потому, скажу вам не со зла
Врачи для нас давно не Панацея
Брат
Где теперь ты братик, брат?
Почему всё так случилось?
И кто в этом виноват
Был, когда мы были живы?
Нет, конечно, я живой!
Как живу? Так, понемногу
Ну, а ты, надеюсь, свой
Путь нашёл, конечно, к Богу
Много выпито вина
Было вместе за те годы
Пока правил сатана
В душах наших. Но невзгоды
Кто-то смог преодолеть
Что вполне было разумно
Кто-то смог лишь умереть
От своей тоски безумной
Бог решил, что я вторым
Буду в том семейном списке
Поздним вечером сырым
Первым ты в свой путь неблизкий
От меня навек ушёл.
Даже и не попрощался
А вопрос наш не решён:
Первым кто и где сломался?
Праздник без тебя
Брат
Где теперь ты братик, брат?
Почему всё так случилось?
И кто в этом виноват
Был, когда мы были живы?
Нет, конечно, я живой!
Как живу? Так, понемногу
Ну, а ты, надеюсь, свой
Путь нашёл, конечно, к Богу
Много выпито вина
Было вместе за те годы
Пока правил сатана
В душах наших. Но невзгоды
Кто-то смог преодолеть
Что вполне было разумно
Кто-то смог лишь умереть
От своей тоски безумной
Бог решил, что я вторым
Буду в том семейном списке
Поздним вечером сырым
Первым ты в свой путь неблизкий
От меня навек ушёл.
Даже и не попрощался
А вопрос наш не решён:
Первым кто и где сломался?
Праздник без тебя
Я тебя приглашаю сегодня мой друг на мои именины,
Посидим, погрустим, посмеёмся, поплачем чуть-чуть
И вина по чуть-чуть, а потом будем чай пить с малиной,
Много думать о том, что прошло и что надо вернуть
Просидим до утра у камина, как было когда-то,
И мечтать про себя будем как нам всё снова начать,
И смотреть друг на друга, улыбаясь чуть-чуть виновато,
И молчать очень долго и душою неслышно кричать
А потом ты уйдёшь, и закончится праздник так быстро,
А потом я тебя провожать, как тогда, не пойду
И погаснут в камине надежды последние искры
И тебе на прощание с неба не сорву я звезду
Я тебя приглашаю сегодня мой друг на мои именины,
Хоть и знаю, что ты никогда больше в дом мой,
Увы, не войдёшь
И не будешь, как было когда-то,
Вино пить со мной из малины,
Но другого такого ты себе, как я был, не найдёшь
Влюблённый Рафаэль
Закатилось вновь солнышко наше за далёкие сосны.
День, уставший за день, снова тихо отходит ко сну,
Оставляя на завтра нерешённые мною вопросы,
Оставляя мне на ночь в утешение эту весну
Молодую, красивую, тёплую, как была ты когда-то,
Только мне утешения с ней не найти, не найти.
И в весну ту свою и к тебе я хочу вновь обратно,
Ну, а мне предлагают с этой новой куда-то пойти
Но в любовницы мне или в судьи весны той не надо.
Пусть ласкает она тёплым ветром других в эту ночь,
Тех, кто будут весне этой,
Словно девушке первой, так рады,
Что, познав поцелуй, за него умереть уж не прочь
Ну, а я, как-нибудь, дотерплю до утра, до рассвета
И один без тебя провожу ночь и встречу зарю,
И начну новый день, как и кончил, с твоёго портрета,
И прелестный твой лик наконец-то я боготворю
Судьба
Я в конюшню Судьбы посмотреть, где стоят мои кони
Где стоят мои годы и дни, вдруг случайно зашёл,
Но привратник седой мне сказал, что я здесь посторонний.
От Судьбы я обиженный тут же на долгие годы ушёл
Но известно нам всем, от Судьбы не уйдешь никогда ты
Когда надо она тебя сразу и быстро найдёт
Через годы предстал перед ней я. Но в чём виноватый?
Почему мне такой вдруг достался и рок и почёт?
Но знакомый превратник почему-то меня не встречает
И конюшня пуста и не слышно в ней ржанья коней
А Судьба моя мне слишком ласково вдруг отвечает:
Милый друг, у тебя не осталось на жизнь больше дней
Ты их все промотал по дорогам, пытаясь укрыться
От меня и себя, и оставил себе лишь мечты
И остался ни с чем и теперь тебе жизнь твоя снится,
А привратник седой, не узнал? Так ведь это же ты
И теперь твои дни в райских кущах у Бога пасутся
И душа твоя там. И теперь мы с тобой как семья
Знаю, можно с судьбой иногда на чуть-чуть разминуться
Но с собой никогда. Не всесильная даже и я
Высоцкий
Я гитару настрою и спою про Высоцкого песню,
Не про то как он жил, как он пел, как он пил, кем он был,
Может быть, вам узнать и об этом теперь интересно,
Но я песню спою лишь о том, как он жизнь любил
Он давно в небесах. Может с Богом давно подружился.
Но про нас не забыл. И он в нас, как и прежде, живёт
На порочной земле от безмерной любви чуть не спился
Всё проходит и жизнь и любовь. А Высоцкий поёт!
Баритон его хриплый день и ночь в нашем бренном эфире,
На могиле цветы и поклонниц великая тьма
Он бессмертье обрёл самым первым в физическом мире
Чином этим его удостоила Вечность сама
Но про нас не забыл. И он в нас, как и прежде, живёт
На порочной земле от безмерной любви чуть не спился
Всё проходит и жизнь и любовь. А Высоцкий поёт!
Баритон его хриплый день и ночь в нашем бренном эфире,
На могиле цветы и поклонниц великая тьма
Он бессмертье обрёл самым первым в физическом мире
Чином этим его удостоила Вечность сама
Надо так жизнь любить, чтоб до смерти ей всей отдаваться
И спектакль не играть, не играться, а жизнь свою жить,
Так, чтоб в душах чужих навсегда своим парнем остаться,
Не бояться уйти, не бояться со смертью дружить
Много песен уже про него я за годы те слушал,
Пока мы без него. Нет, не правда, он с нами, он здесь!
Он свою и мою выворачивал песнями душу,
Потому что он в них весь Высоцкий. Как был и как есть
Окуджава
Голос тёплый его согревал мою душу,
Когда было мне плохо, когда был одинок.
Его голос с пластинки я неделями слушал
Было больше бы времени
Вечность слушать бы мог.
Про бумажных солдат и про розу в стакане,
Про Судьбу и Надежду и про шар голубой
Я не думал о том, вдруг однажды не станет
В этом мире его. Унесёт ли с собой
Свои добрые песни или здесь их оставит
Он ведь им не певец, он от Бога поэт.
Или может кого-то за себя петь заставит,
Может, просто пластинки, но его то ведь нет!
Нет его нет Арбата. Всё давно изменилось.
И Москва его песни здесь давно не поёт
Ну, а мне Окуджава ночью снова приснился,
Как с гитарой своей по Арбату бредёт
У каждого свой путь
По жизни я иду как по канату
На первый раз я может и дойду,
Но если захочу пойти обратно,
То непременно в пропасть упаду
Идти вперёд закон канатоходца
Всегда вперёд и только лишь вперёд!
Но если вдруг в лучах чужого солнца
Остановлюсь. Лишь слава не умрёт
Но не моя. Того кто был здесь первым
И первым тот канат преодолел
Всю жизнь мы ходим по канатам-нервам,
Но где-то должен быть тому предел!
Канат всего лишь крепкая верёвка,
А я хожу по лезвию ножа
Причём туда-сюда без остановки,
Хоть иногда под пятками душа.
У каждого свой путь и правосудие:
Кого верёвка ждёт и нож кого
Не нам решать, кем в будущем мы будем,
А может быть не будет ничего
История любви
Историю любви своей пишу,
Но только что-то нужных слов не нахожу,
Тех прошлых слов лишь про любовь,
Про то, как я к тебе, любимая спешу
А вместо слов одни метели за окном
И мысли в голове лишь об одном,
О том, что ты там где-то ждёшь
И обо мне грустишь опять, моя любовь
Историю любви своей пишу,
И от восторга я почти, что не дышу,
И кровь кипит, перо скрипит,
Но нужных слов лишь про любовь не нахожу
А вместо них один на небе лунный лик
И я склонившийся над прозою старик
А ты всё ждёшь, моя любовь,
Когда скажу тебе я это всё без слов.
Скрипка Паганини
В красавице Одессе, что у моря,
Играла скрипка. И шумел Привоз
Скрипач одесский Паганини дядя Моня
В последний раз сюда её принёс.
Чтобы отдать её после концерта
Какому-то барыге за долги
Ведь говорят, что музыка бессмертна,
Но и у музыки, выходит, есть враги.