Несколько лет назад в статье «Пешешествия неофита в поисках смысла Великорецкого крестного хода»8 я предположил, что понимание этого паломничества как пути из пункта А в пункт Б не исчерпывает всех его смыслов, и по настоящему важно не то, сколько раз ты ходил в крестный ход и сколько километров прошел, а как ты их прошел? Пятнадцатилетний опыт сопричастности Никулицкому крестному ходу убеждает, что и его подлинный смысл также гораздо глубже, чем просто пойти и дойти или потренироваться накануне многодневного хода на Великую.
Но открывается он не сразу. Для этого надо не просто сходить, а походить в Никульчино; не просто пролистать вятские летописцы, почитать акафист или житие святых Бориса и Глеба, но вчитаться в них; не просто увидеть образ святых Бориса и Глеба, который носят с собой паломники, а вглядеться в него. И тогда весеннее пешешествие из Волково в Никульчино и обратно по вятским лесам и лугам, вдоль небольшой лесной реки наполнится другим, более глубоким смыслом. Пройдем этот путь и мы.
Земное
Ранним утром 15 мая паломники собираются в Троицкой церкви села Волково, что расположено 25 километрах от областного центра. Вроде бы недалеко. И все же надо отпроситься с работы, отложить все домашние дела, встать пораньше, собраться в путь, сесть на первый автобус, да еще, бывает, пройтись около четырех километров до села, стоящего в стороне от Слободского тракта. Одним словом, на крестный ход надо решиться! Кто-то скажет чего же здесь особенного? Однако это не просто утренние хлопоты, но подлинный образ события, с которого началась история Православной Вятки.
А началась она летом 1174 года, когда жители Новгорода Великого самовласцы, полноправные граждане покинули свой родной город и отправились на поиски земель, где бы им не приходилось участвовать в распрях между князьями за богатый и вольный Новгород. Как сказано в «Повести о стране Вятской», от междоусобия отойти и безмятежно жити9. Среди них были не только воины, но также женщины, дети, ремесленники, возможно, и священники. Чтобы лучше понять, с какими опасностями был сопряжен этот поход, следует напомнить, что в те суровые времена человек мог рассчитывать только на себя, да на поддержку своих соплеменников, горожан. Покинуть город означало лишиться такой защиты. На это надо было решиться!
Также и мы сегодня, отправляясь в крестный ход, оставляем свой привычный быт и окружение, которое не всегда понимает, почему ранним майским утром нам куда-то надо ехать или идти. Тем более, когда мы живем в едином государстве, где нет княжеских междоусобиц. Однако, признаемся, что наша жизнь по-прежнему далека от идеала да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте. Поэтому утром 15 мая мы также оставляем привычный мир и отправляемся в путь на поиски страны, где в отношениях между людьми царствуют не разделение и насилие, а любовь и мир. И это совпадение не единственное.
Известно, что, отправившись на поиски безмятежной страны, новгородцы шли реками Северной Двиной, Волгой, Камой, Чепцой и Вяткой, которые в то время были главными путями сообщения в наших лесных краях. И сегодня паломники также большую часть пути идут вдоль реки Никульчинки.
Путь новгородских переселенцев был сопряжен со многими трудностями. В отсутствии крова и защиты, им приходилось проходить места населенные незнакомыми и иногда враждебными племенами, подвергаться опасности нападения диких зверей. Все это приходится испытать и паломникам. Конечно, в малой степени и с той разницей, что вместо медведей и волков, возможно, придется встретить клещей, а вместо вооруженных вотяков и черемисов жителей окрестных сел, равнодушно взирающих на непонятную для них процессию.
Заметим, что и сам вид крестного хода также напоминает военный поход новгородцев как и воины в строю, паломники идут слаженно, в установленном порядке, за своим командиром предстоятелем хода, иногда разбившись на полки во главе с приходскими священниками. Кресты, иконы, хоругви и пение хора делают это сходство еще более очевидным. Вообще складывается впечатление, что память о походе новгородцев на Вятку неслучайно отлилась именно в форме крестного хода, напоминающего шествие православного войска.
Все священнодействия, сопровождающие Никулицкий ход, тоже неслучайны.
В наши дни Никулицкий ход совершается 15 мая, в период между Пасхой и Вознесением Господним, и потому сопровождается пасхальными песнопениями и многократно повторяющимся приветствием Христос Воскресе! В старину этот ход совершался по другому маршруту из Никульчино в Хлынов. Но и тогда паломники приходили в вятскую столицу также в пасхальные дни накануне праздника Преполовения Пятидесятницы, отмечаемого в среду четвертой недели по Пасхе (в 2012 году 9 мая). А это означает, что наши предки участники старого Никулицкого хода также пели в пути пасхальные песнопения10.
На пути в Никульчино, во время первой остановки на берегу лесной реки, духовенство совершает водосвятный молебен, после чего предстоятель хода освящает воды Никульчинки, а кое-кто из трудников даже решается окунуться в ее холодные воды. В прежние времена, придя в Хлынов, паломники также участвовали в крестном ходе на реку Вятку, где совершалось малое освящение воды, после чего горожане, по традиции, обливали друг друга освященной водой, бывало и первое купание. И снова совпадение традиций!
В наши дни на выходе из Никульчино, на сельском кладбище, совершается панихида, за которой паломники молятся об упокоении жителей села и всех скончавшихся православных вятчан. Примечательно, что и в старые времена Никулицкий ход также был связан с поминовением усопших. Он приходил в Хлынов на четвертой неделе по Пасхе и предварял собой праздник Свистуньи, посвященный поминовению новгородцев, суздальцев, устюжан и других предков вятчан11.
Тот факт, что традиции нового хода имеют столько смысловых пересечений с традициями хода старого, не может не удивить. Особенно, если учесть, что они не были ни кем навязаны, и складывались постепенно. Сегодня уже не вспомнить, кто из предстоятелей хода впервые решил петь в пути пасхальный канон, совершать водосвятие на Никульчинке или панихиду на сельском кладбище. Главное все эти священнодействия оказались исторически оправданными, что позволяет нынешний ход преемником старого Никулицкого хода, древнейшего на Вятке. Хотя их сроки и маршруты не совпадают.
И это не уникальный случай. Известно, что сроки и маршруты Великорецкого паломничества также не раз менялись. «И сказал Сидящий на престоле: Се, творю все новое» (Откр. 21, 5) это ведь сказано и о крестных ходах тоже. Прошлое дорого, но оно несовершенно и потому не может быть образцом. Однако оно может быть образом, как конкретное историческое событие воскрешение Лазаря явилось образом всеобщего воскресения мертвых общее Воскресение прежде Твоея страсти уверяя, из мертвых воздвигл еси Лазаря12. Поэтому Церковь, хотя и хранит память о важных исторических событиях, но, тем не менее, устремлена не в прошлое и земное, а в вечное и небесное.
Никулицкий крестный ход также родился из конкретных событий вятской истории взятия новгородцами Болванского городка, основания «града Никулицына» и Хлынова. Но его смысл не исчерпывается одним лишь напоминанием об этих событиях.
Ключ
Чтобы открыть для себя этот смысл, мы должны возвратиться к началу пути в Троицкую церковь села Волково и вглядеться в старинный образ святых Бориса и Глеба, который через несколько минут поплывет на плечах паломников во главе крестного хода.
Казалось бы, программа этого житийного образа должна представлять святых князей, прежде всего, покровителями воинов. Ведь это именно с их помощью новгородцы смогли овладеть Болванским городком и Кокшаровым. Однако в среднике иконы князья изображены пешими и безоружными. Святой Борис держит в руках пальмовую ветвь символ праведности, победы мученика над смертью. Праведник яко финикс процветет, яко кедр, иже в Ливане, умножится (Пс. 91). И даже стрела в руке святого Глеба не воинское оружие, а духовное символ мученичества за Христа13.
Последнее удивительным образом перекликается с существовавшим в старину обычаем брать в этот крестный ход небольшие деревянные стрелы, которые, по возвращении в Троицкую церковь села Волково, паломники обменивали на церковные свечи. Некоторые историки видели в этом обычае напоминание о победах над язычниками, некогда населявшими Вятский край. Но он мог также служить и напоминанием о том, что в мире есть более сильное оружие, которое единственное может превратить врагов в союзников это жертвенная, христианская любовь.
Последнее удивительным образом перекликается с существовавшим в старину обычаем брать в этот крестный ход небольшие деревянные стрелы, которые, по возвращении в Троицкую церковь села Волково, паломники обменивали на церковные свечи. Некоторые историки видели в этом обычае напоминание о победах над язычниками, некогда населявшими Вятский край. Но он мог также служить и напоминанием о том, что в мире есть более сильное оружие, которое единственное может превратить врагов в союзников это жертвенная, христианская любовь.
Отправившись на поиски безмятежной страны, новгородцы нашли ее на берегах реки Вятки. Однако и ее история началась также с пролития крови разорения вотяцких поселений на Чепце и вельми жестокого взятия Болванского городка. Потребовались столетия, чтобы жизнь в далекой и чужой стране, в окружении нерусских народов смирила русских переселенцев и научила их, по слову Апостола, насколько это возможнобытьв мире со всеми людьми (Рим. 12, 18) независимо от происхождения, цвета кожи, разреза глаз и даже вероисповедания.
Чем же могли русские жители Вятской страны заслужить понимание и уважение местных племен, не понимающих русского языка и не знающих русского Бога? Только любовью! Той жертвенной, христианской любовью, которая не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла (1 Кор. 13, 45). Любовью, которую тысячу лет назад, на заре русской истории, явили миру святые Борис и Глеб, отказавшись поднять руку на старшего брата Святополка. Именно об этой любви рассказывают клейма Никулицкой иконы, и именно в свете этой любви Никулицкий ход, не теряя связи с вятской историей, исполняется более глубокого смысла, становится интересен не только вятчанам или историкам, но всем людям. Потому что именно этой жертвенной, христианской любви так не хватает всем нам сегодня.