Пятое сообщение раскрывало особенности богослужения, если они есть в празднике. Например, значение куличей, яиц, пасхи, артоса, крестного хода в Пасху. Или освящение воды в день Крещения Господня, вознесение креста в день Воздвижения Креста, вынос креста в дни празднования Креста Господня и др.
Исполненные в предыдущие дни, эти сообщения много помогают расположению души навстречу празднику.
Особенно разрабатывался и хранится по сей день обычай праздничных трапез. Пришлось приложить очень много усилий, чтобы совершенно изгнать из них любые разговоры, реплики и песни, не имеющие отношения к празднику.
Трапеза есть продолжение Богохваления, но в более свободной форме и содержании, чем богослужение.
Тост непременно сопровождается словом и дает большие возможности. Еще раз вникнуть в отдельные слова, прозвучавшие на богослужении, мысли, запавшие в душу и теперь продолжающие животворить в новые сердечные расположения, смыслы, дела и поступки. В присутствии сестер и братьев выразить свою благодарность Богу, Матери Божией, Святым. Поприветствовать всех, поздравить с праздником, сказать пожелания. Поделиться своими чувствами, впечатлениями о празднике, отношением к нему.
Песня. Она ни по своему содержанию, ни по ритму, ни по мелодии и манере исполнения не может быть противной духу и настроению праздника. Напротив, она одно из важнейших украшений праздничной трапезы. Своим словесным содержанием песня порою выражает духовные и нравственные чаяния, много опережающие жизнь присутствующих за столом. Своей мелодией песня проникает до глубины души, умягчая ее, приводя в движение чувства, не свойственные будничной, страстно-греховной жизни. Во многих праздниках, опережая песню, восходя над нею и призывая ее к себе, звучат отдельные стихиры, тропари и кондаки богослужения, тем соединяя трапезу по содержанию и духу со службою в храме и составляя непрерывное движение и продолжение праздничного дня.
Сколько пришлось пережить различного сопротивления такому характеру трапез: стихия мира сего то врывалась в шутках, репликах и даже тостах совсем неподобающего содержания: пустого, пошлого, циничного или просто не имеющего никакого отношения к празднику; то проникала в виде мирских песен эстрадных, бардовских, худонародных, которые были либо далеки от церковного праздника по содержанию, либо совсем не подходили настроению по мелодической линии, либо откровенно были противоположны христианскому характеру по смыслу, либо, еще хуже, решительно воцаряли в своем содержании греховный, страстный характер жизни. Стихия мира сего разверзалась в попытки бесчинного разгула и гуляния с криками, хохотом, сальными шутками, громкими разговорами, перекрывающими всех и вся, призывами, хоровыми скандированиями, разудалыми «многая лета».
Когда же все это удалось изгнать, дух мира сего отомстил училищной жизни унылостью и скукой на трапезах. Какой-то части братии и сестер оказалось нечем на них жить, тем более что и вино было сразу ограничено. Следуя традиции древнерусских общин, мы отказались от разлива вина по бокалам и пустили по кругу из рук в руки большую чашу общую братину, из которой каждый может испить по одному-три глотка. При этом любой желающий, держа в руках братину, говорит слово. Слова можно произносить и без чаши в руках.
Водка на трапезах совершенно запрещена. Первое время некая часть братии устраивала после трапезы так называемые «добирания» алкоголя.
Прошло не менее пяти лет, прежде чем этот мирской обычай был изгнан из училища. На сегодня стремлений к пьяным разгулам в общине не существует.
Одновременно с этим ожила, открылась, поднялась и укрепилась традиция богохвалительного характера трапез. Она все более и более наполняется личными дарованиями участвующих в ней людей: даром слова или песней, умением подобрать стихи, прозу, от кого-то мудростью, радушием, а иные простотой, духовной радостью. Эта традиция стала для нас «отрадным ликованием духа ради сознания великих милостей Божиих». Такая трапеза может иметь продолжительность в два-четыре часа и при этом не будет утомляемости.
Во второй трети трапезы перед чаем выходим на улицу, чтобы поводить хороводы. Эта часть жизни так же потребовала немало устроительных действий. Требовалось сбить желание скаканья и плясок, прихлопывания и притопывания, кружения под гармонь со свистом, визгами и гиканьем, так называемой народной разудалости дерзких, богопротивных шумных настроений, ложной народной широкости веселья, на деле же безблагодатного разгула страстей и упоения ими, а тем более желание всяких дискотечных ритмов и бесовских танцевальных движений. Нужно было внедрить в обычай, научить, дать вкусить и основательно привить характер молодежных игр и хороводов, дабы они, будучи радостными, свободными и деятельными, не противились бы при этом содержанию и духу праздника, а были бы его продолжением.
После хороводов и чаепития участники праздника ехали в дом для престарелых и инвалидов славить Христа, Матерь Божию, святых, в дом унылой жизни принести радость церковную, чтобы поддержать, утешить, воодушевить людей, оставленных своими детьми, родными, близкими или потерявших их.
Так день праздника завершался благотворением.
Итак, по свт. Феофану: «с вечера до вечера, от начала праздника по конец его, оставив вещественные труды и всякую заботу, в чувстве льготы от них и свободы, как бы в предвкушении свободы будущего века, проводить должно сие время в Богохвалении, Богомыслии и благотворении, вообще исключительно в спасение»
Теперь же, возвращаясь вновь к правилам Церкви, задержим свое внимание на том, что пишет святитель о Святых Тайнах: «Стоит в Церкви безпрерывная жертва тела и крови Христовой, всех очищать сильная. Итак, спешите участвовать в приношении сей безкровной жертвы, да очиститеся т.е., бывайте на Литургии сколько можно чаще, подавайте на проскомидию, если можете, и потом, во время совершения ея, духом сокрушенным и слезным молением привейтесь к возносимой жертве. Когда не бываете в церкви, то в тот час, как услышите звон к достойному, молитесь о принятии жертвы и ради себя Это сильнейшая защита Церкви, которой ничто заменить не может Сия же жертва есть и жертва благодарения Евхаристия. Как есть обязанность благодарить, так должно счесть обязанностию и участие в принесении сей жертвы» [4].
Святым Церкви торжествующей должно воздавать чествование, прибегать к их ходатайству, подражать в чувствах и делах, приходить с ними в духовное единение, сочувствуя их трудам и добродетелям, воспоминать их дни, чтить иконы, прочитывать жития, тропари, кондаки, беседовать о них и их делах с уважением и любовью.
[1] Святитель Феофан Затворник. «Путь ко спасению», стр.7374, 83, 101
[2] Феофан Затворник. «Начертания Христианского нравоучения», стр. 193194.
[3] Там же., стр. 421.
[4] Там же, стр. 423.
правила по отношению к самому себе
Наконец, есть правила по отношению к себе самому. Во второй заповеди Христовой мы слышим: «возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф.22:39). Следовательно, необходимо по заповеди Евангельской возлюбить самого себя.
Как? возникает возмущение, непонимание и недоумение. Ведь возлюбить самого себя это же эгоизм!..
Да, но эгоизм это одно, а Евангельское «возлюбить себя» совершенно другое. Возлюбить себя это значит возлюбить в себе богодарованную душу, полученную при рождении. Но чтобы ее возлюбить, ее сначала надо в себе открыть, услышать. Можно ли возлюбить в себе то, чего не знаешь? Как обрести эту богодарованную свою душу? Ее мы находим всякий раз, когда слышим в себе ревность о Боге. Желание креститься или воцерковиться есть чаяние человеческой души. Это чаяние необходимо возлюбить в себе. И это не эгоизм.
Но рядом с этим чаянием воцерковления вы можете увидеть и настоящий эгоизм. Например, у вас возникло искреннее желание пойти на службу. И вдруг звонок в дверь вы открываете на пороге человек, которому Вы нужны сейчас, немедленно. И тут вас начинают мучить размышления, сомнения: остаться с ним, так хочется поговорить Но я его час назад ждал А теперь как быть? Не могу, должен бежать на службу. А может быть, остаться? Этот момент раздвоения, эта внутренняя игра это признак эгоизма, движущим мотивом которого является: «Как мне быть?».
Эгоизм ищет обрестись в ситуации. Он не знает смирения Евангельскому слову и тем более не знает смирения Духу Божию. Он живет духом «само» самоугодия, самолюбия, самооправдания, самовозношения. Все эти духи противятся Богу. Человек же, живя ими, сочетается с эгоизмом.
Мы можем наблюдать много состояний, когда наша душа проявляется в искреннем движении, но эти-то желания и пасет и разжигает враг человеческого рода, и тут же вдруг наваливается на душу эгоистическими желаниями. Поэтому, когда Господь в заповеди говорит: «Возлюби ближнего как самого себя», речь идет об этих искренних устремлениях человека к Богу или же искренних устремлениях к ближнему, к нуждающемуся.
Например, заболел знакомый. Как быть? Остаться с ним или пойти на службу? Верующий останется помочь, и, пребывая здесь, у постели больного, призывая помощь Божию на его выздоровление, может услышать в себе содействие Бога и оказаться ближе к Нему, нежели бы был на службе, в храме. А там, на службе, он, как знать, может быть, только стоял и воевал бы со своими помыслами, так и не услышав ни одной фразы.
Мы можем наблюдать много состояний, когда наша душа проявляется в искреннем движении, но эти-то желания и пасет и разжигает враг человеческого рода, и тут же вдруг наваливается на душу эгоистическими желаниями. Поэтому, когда Господь в заповеди говорит: «Возлюби ближнего как самого себя», речь идет об этих искренних устремлениях человека к Богу или же искренних устремлениях к ближнему, к нуждающемуся.
Например, заболел знакомый. Как быть? Остаться с ним или пойти на службу? Верующий останется помочь, и, пребывая здесь, у постели больного, призывая помощь Божию на его выздоровление, может услышать в себе содействие Бога и оказаться ближе к Нему, нежели бы был на службе, в храме. А там, на службе, он, как знать, может быть, только стоял и воевал бы со своими помыслами, так и не услышав ни одной фразы.
Как распознать, где искреннее чаяние, движение души, а где эгоистическое? Где водораздел? Нужно обращаться к Евангелию, и оно станет тем правильником, выправляющим человека в правильное отношение.