Помнится даже, когда не сама песня, а только одна известная строка из неё применялась штрафниками уже не как часть песни, а как фраза, выражающая какую-то важную часть штраф-батовской жизни. Вот, к примеру, такая ситуация: батальон находился на формировании продолжительное время, а срок пребывания в штрафниках, как известно, исчислялся только с момента нахождения батальона в боевых условиях. В таких случаях бойцы с горечью произносили фразу из «Марша советских танкистов» (Б. Ласкин, 1939): «Когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин», вставляя в довоенный текст такие, например, выражающие нетерпение скорее вернуться в офицерский строй слова: «Ну, когда нас в бой» или «Когда ж нас в бой пошлёт товарищ Сталин?».
Часто бывшие офицеры, составляющие переменный состав нашего штрафбата: сами штрафники называли своё временное, на 13 месяца, формирование «Сталинским» не в том смысле, как лётчики называли себя «Сталинскими соколами», а «по авторству» его создателя, то есть потому, что штрафбаты созданы приказом Сталина «Ни шагу назад». А мне вот очень запомнился «Марш штрафников», который сами штрафники переделали из известного «Марша артиллеристов» Хренникова на слова Гусева, оригинальный текст которого (1943 года) начинался со слов:
Часто бывшие офицеры, составляющие переменный состав нашего штрафбата: сами штрафники называли своё временное, на 13 месяца, формирование «Сталинским» не в том смысле, как лётчики называли себя «Сталинскими соколами», а «по авторству» его создателя, то есть потому, что штрафбаты созданы приказом Сталина «Ни шагу назад». А мне вот очень запомнился «Марш штрафников», который сами штрафники переделали из известного «Марша артиллеристов» Хренникова на слова Гусева, оригинальный текст которого (1943 года) начинался со слов:
Горит в сердцах у нас любовь к земле родимой,
Идем мы в смертный бой за честь родной страны.
Пылают города, охваченные дымом,
Гремит в седых лесах суровый бог войны.
Всем известный тогда и даже теперь, припев звучал тогда так:
Артиллеристы, Сталин дал приказ,
Артиллеристы, зовет Отчизна нас,
Из многих тысяч батарей
За слезы наших матерей,
За нашу Родину огонь! Огонь!
В октябре 1944 года, когда во время боёв на Наревском плацдарме (Польша) при смене боевого участка наша рота передвигалась строем в некотором удалении от переднего края, вдруг во всем известной песне артиллеристов зазвучали какие-то незнакомые слова. Я не записал тогда эти слова, не смог потом вспомнить весь новый текст, но вот один из запевов и припев, кажется, воспроизвожу правильно:
Узнай родная мать, узнай жена-подруга,
Узнайте все друзья, село и весь район,
Что крепко бьют врага, фашистского зверюгу
Ваш верный сын страны и смелый батальон!
Припев у них тогда звучал по-новому и совсем неожиданно:
Бойцы штрафбата, Сталин дал приказ,
«Назад ни шагу!» Родина зовёт!
За слёзы наших матерей,
За сыновей и дочерей,
Вперёд! За Сталина!
За Родину! Вперёд! Вперёд!!!
С каким воодушевлением, несмотря на ещё не затихшую, но уже не рядом, а всё более удаляющуюся трескотню автоматов и пулемётов, пели штрафники охрипшими голосами, как вначале мне показалось, даже совсем другую песню на мелодию того же марша всю дорогу, до самого штаба батальона! Стало ясно, что штрафники, оказывается, уже переделали эту бодрящую дух песню на свой лад, переиначив слова. В конце этого, не столь уж долгого, пути эта песня звучала стройно, даже помогая, хоть и не по-строевому, но в такт песне твёрже ставить шаг.
Эта песня была популярной в батальоне после тяжёлых боёв и больших потерь, которые предстояло нам позже пережить на другом фланге Наревского плацдарма. Пели её также и в период подготовки к Висло-Одерской операции, и передавалась она из поколения в поколение менявшихся штрафников до самой Победы.
О боевом пути нашего 8-го штрафбата
В конце 1944 года каждый из офицеров батальона, кто дожил до этих дней декабря, вольно или невольно, осмысленно или подсознательно подводил итоги прожитого, строил планы на будущее, хотя занятие это было, мягко сказать, непродуктивным. На войне особенно трудно загадывать что-то на будущее, тем более у всех нас было не такое уж долгое прошлое. Да и настоящее наше измерялось только временем между боями, между атаками, или если выпадали случаи, когда бывали на переформировании.
Через много лет после войны советский поэт Леонид Дербенев написал гениальные слова, прозвучавшие в фильме «Земля Санникова»: «Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь!». Да, прошлое у каждого из нас было, и далёкое, даже детское прошлое, и недавнее, штрафбатовское, которое нас теперь прочно связало. А сколько впереди будущего не знал никто. На фронте каждый из нас стал понимать, что жизнь это, действительно, миг. А то, что уже прожито, или что предстоит ещё прожить, за пределами этого мига.
Прошел год, как мы, большая группа офицеров, пополнили командный состав батальона, который стал теперь настолько НАШИМ, что я уже после двух ранений упорно возвращался в свой ОШБ, как и другие, действительно ставшие «постоянным составом». Боевой путь нашего 8-го Отдельного Штрафного Батальона Первого Белорусского Фронта начался ещё под Сталинградом в 1942 году. Аббревиатуру 8 ОШБ 1-го БФ остряки-штрафники расшифровывали иначе: «Восьмая Образцовая Школа Баянистов Первой Белорусской Филармонии». Дальнейший боевой путь проходил в беспрерывных боях на Курской дуге, за Северную Украину, через всю Белоруссию, за освобождение Польши. Впереди ещё были Германия и Берлин! Но это всё ещё было впереди Когда мы были на формировании, в преддверии Нового 1945 года я написал «биографию» нашего штрафбата, которую назвал просто «Наш путь»:
Наш путь
Нам в бой идти не впервые с врагами.
Дрался геройски штрафбат за народ,
И никакие преграды пред нами
Не загородят дорогу вперёд!
Помним мы дни тех боёв
Сталинградских, Каждой атаки грохочущий вал,
Холмики помним и кладбища братские,
Есть с нами те, кто тогда воевал.
Наш батальон не слабее гвардейских,
Дружной большой офицерской семьёй
Любые задачи решает армейской
Смекалкой. Напором! Атакой лихой!
На Курской дуге батальон вновь крестился
Яростный бой, вспышки красных ракет
Новых героев там список родился,
Сколько здесь было блестящих побед!
Честь наша Знаменем гордым была,
Офицеры её никогда не теряли,
В рукопашные битвы она нас вела,
С ней мы фашистов всегда побеждали.
Гармонию жизни в боях постигали
В пурге огневой, под свинцовым дождём.
Кому довелось выживать выживали,
Но к честному имени честно придём.
И штрафники, и мы, их командиры,
Готовы выполнить приказ любой
Не ради чистоты запятнанных мундиров,
А ради чести шли на смертный бой.
Вспомнились Днепр, Рогачёв и Мадора.
Пал как герой там парторг наш Желтов.
Фашисты, мерзавцев подлая свора,
Нам заплатили за смерть и за кровь.
В Друти тонули, под бомбами стыли,
Били фашистов днём, ночью слепой,
Не ордена главным стимулом были
Каждый стремился вернуться в свой строй.
«Багратион», Буг, Брест и граница,
Шли, наступали, зажали в тисках.
Как звери рвались окружённые фрицы,
Но не ушли. Ключ в надёжных руках!
Нарев. Атака сквозь минное поле, высоты,
Жуткий огонь! Сквозь шквал смерти: «Уррра!»
Немцы, не выдержав, бросили танки и дзоты,
Горят их «Пантеры» Бежит немчура!!!
«Хлопцы, За Сталина!!! Гибель фашизму!»
И за Давлетовым ринулся взвод.
Погиб там Давлетов за нас, за Отчизну,
Пал, как герой, за страну, за народ.
Янин Иван. Ты бессмертен, ты с нами,
Хоть погребён ты в землёй, нам чужой.
Мы никогда не забудем тебя, мы оставим
Место в сердцах для тебя, наш Герой!
Здесь я прерву описание нашего боевого пути, чтобы вспомнить погибших на полях боёв, и кого не назвал в этом стихе. Это мои боевые друзья, с которыми бок о бок ходили в атаки, форсировали реки и брали высоты. Среди них командиры взводов и рот Владимир Анисимов, Владимир Архипов, Василий Бондарев и Николай Грачёв, сложившие головы в операции «Багратион», и погибшие при захвате плацдарма на Одере в Берлинской операции офицеры Лев Караваев, Иван Киселёв, Николай Кузнецов. Всех не перечислишь, кому Европа обязана свободой от гитлеровского фашизма. Если несколько переиначить слова, сказанные уже после войны поэтессой Риммой Казаковой:
По всей Европе обелиски,
Как души, рвутся из земли.
Продолжением своеобразной боевой биографии нашего батальона служили слова и строки:
Наш путь не окончен. Идти ещё много,
И на БЕРЛИН нам дорога «ВПЕРЁД!!!»
Знаем, дойдём до фашистской БЕР-логи,
Загнанный зверь там могилу найдёт!
Точно, добьем мы врага без сомненья,
Нам, может, недолго ещё воевать!
Скоро, наверное, в мае весеннем,
Будем в победные дни ликовать
Время пройдёт. Вспомним прошлые годы,
Выпьем за павших героев войны,
Выпьем за счастье, за дружбу народов
Нашей Великой Советской страны.
Знайте, враги! На удар мы ответим
Так, чтобы вам никогда не забыть!
Не было, нет и не будет на свете
Силы такой, чтобы нас победить!
Читатель, конечно, заметил, что последняя строфа мною позаимствована из припева песни В. Лебедева-Кумача «Марш советских танкистов», но уж очень подходили эти слова сюда.
А слова о скорой победе «в мае весеннем» как-то по-особенному были встречены моими боевыми товарищами, будто предсказание. И это подтолкнуло меня написать что-то подобное, вроде утешения и надежды моей маме, уже потерявшей на этой долгой войне двоих своих сыновей, моих старших братьев и оставшейся одинокой с младшей моей сестрёнкой.
Маме
Родная Мамочка, сестрёнка дорогая!
Покончим скоро с этой долгою войной,
И вот тогда, весной, в начале мая,
Вернусь живым (из нас троих) домой.
С какою радостью войду в наш отчий дом,
В любимый сердцу моему дверной проём,
К твоим ногам паду, колени преклоню
И расцелую, обниму седую голову твою!
А вскоре, после нашей фронтовой свадьбы, случившейся тоже в декабре 1944 года, я переиначил эти же «провидческие» стихи жене:
Читатель, конечно, заметил, что последняя строфа мною позаимствована из припева песни В. Лебедева-Кумача «Марш советских танкистов», но уж очень подходили эти слова сюда.
А слова о скорой победе «в мае весеннем» как-то по-особенному были встречены моими боевыми товарищами, будто предсказание. И это подтолкнуло меня написать что-то подобное, вроде утешения и надежды моей маме, уже потерявшей на этой долгой войне двоих своих сыновей, моих старших братьев и оставшейся одинокой с младшей моей сестрёнкой.
Маме
Родная Мамочка, сестрёнка дорогая!
Покончим скоро с этой долгою войной,
И вот тогда, весной, в начале мая,
Вернусь живым (из нас троих) домой.
С какою радостью войду в наш отчий дом,
В любимый сердцу моему дверной проём,
К твоим ногам паду, колени преклоню
И расцелую, обниму седую голову твою!
А вскоре, после нашей фронтовой свадьбы, случившейся тоже в декабре 1944 года, я переиначил эти же «провидческие» стихи жене: