Алексей уставился на тёщу. Ему казалось, что он смотрит какой-то зарубежный фильм. И пошёл скручивать провод, крикнув тёще:
Ставьте чайник, мама! Будем пить чай с вишнёвым вареньем. Степаныч, хватит в проводники и полупроводники играть. Чуть соседского кота Ваську не угробил, тётя Лида пожаловалась.
Аха! Попался гад! Радостно вскочил с дивана Тимофей Степанович. Получилось. Ещё надо бы ток по забору пропустить, чтобы Лидка не подслушивала наши разговоры. Мерзкая баба. Вся её жизнь укладывается в три вещи: посадить соседа справа, «построить» соседей слева и родить сплетню.
Надо бы тебя Степаныч в санаторий отправить. Ты у нас как электрический ёж. Страшно в дом входить. Наэлектризовано. Нельзя животин обижать. Откликнулся Алексей.
А бассейн портить можно? Не унимался Тимофей Степанович.
Отомстит тебе Васька. Попомни моё слово. Ввернула Антонина.
На следующий день Тимофей Степанович упал перед крыльцом, поскользнувшись на Васькиных делишках и ушибся. Справедливость восторжествовала. Алексей скрутил бассейн и отнёс на ближайшую помойку.
Депутат
Из гостей Глеб Борисович возвращался в преотличнейшем настроении, причмокивая губами от послевкусия французского коньяка под икорочку. Его мысли были быстры, как скакуны: «В конце концов, депутат он или нет? Депутат и ещё какой! В Думе беспорядок, за всех приходится самому работать. А всё потому, что мы, господа депутаты, законы издаём всё не те, что нужны народу. Народишко у нас, безалаберный, безответственный. Уж если его зажимать, то нужно так, чтобы у него не было ни вдоха, ни выдоха, а то поди отдышится, оклемается начнёт возмущаться. У нас все возмущаются: бабки, дедки, домохозяйки, лишь таджики и узбеки молчат, мётлами во дворах машут. Народ у нас не может без возмущения, тогда и поговорить будет не о чем. Кому нужны наши законы, если их не только исполнять, а читать никто не хочет, словно они не для них писаны? Надо, надо взяться. Чем представительней депутатский орган, тем крепче надо держать его в руках. Мы же себя не жалеем. Мы же кормящие матери. Вон в Крыме люди со свечками сидят. Думай депутат. Девки в Сирию к террористам бегут, опять свищ в обществе. Что мы решаем? Это же свихнуться можно! Зато мы видишь ли всем мешаем! Мигалки нельзя, сирену тоже. Да неужели нас столько, что человеку проехать негде?!»
Думы прервал звонок мобильного телефона.
Борисыч! Ты в такси?
Я пошёл проветриться пешком. А вы всё сидите?
Быстро топай назад.
С чего бы это? Ещё коньяку притащили?
Мы теперь не выходные по твоей милости. Никто не может домой уйти. У Витьки ты взял шапку, у Егора дублёнку, и в Ванькиных ботинках.
Я? посмотрел на свои ноги Глеб Борисович, только сейчас понимая, что они и правда натирают ноги.
Вы там пьяные, Петька! Не морочь мне голову. Воткнулся кожаной шапкой в столб. Послышался треск.
Борисыч! Зарычал Петька. Засунь руку в нагрудный карман. Посмотри удостоверение.
Погоди, зашатался Глеб Борисович, сейчас под фонарь встану. Тут какие-то искры летают. Та-а-к Министерство обороны генерал полковник Пищук Егор Анатольевич. Вы мне в шутку что ли его сунули?
Гражданин! Отойдите от столба, он под током. Грозный полицейский подхватил Глеба Борисовича под руку. Убьёт ненароком. Пройдёмте в машину, вы безнадежно пьяны. Вы перешли в неположенном месте дорогу. Теперь воткнулись в столб.
Не имеете права! взмахнул руками Глеб Борисович, роняя удостоверение. Я депутат! Вы насилуете власть. А-а-а
А вы насилуете столб с электропередачей. Пройдёмте в отделение.
А как же Егор?
Был Егор, да съел топор. Отсидитесь пару часиков, потом отпустим. Кто вы такой? Удостоверение есть?
Есть! грозно сверкнул очами Глеб Борисович. В снегу валяется.
Посмотрим. Полицейский нагнулся за выпавшим удостоверением. Ну что же гражданин Пищук много пьёте.
Я не Пищук! Я депутат Волобровский.
У-у батенька. Вы имя своё не помните. Депутатом прикидываетесь. Вы депутат, а я серый волк. Присаживайтесь в машину.
А мы с пищалками поедем?
Вам ещё и пищалки подавай? Ну-ну. Не наигрались в гостях. Где же вы так нализались-то?
Мы обсуждали законы. Вот мой телефон. Ой, не мой. Ну не важно. Наберите последний номер и скажите, что я у вас. Вы весь наш депутатский корпус задерживаете. Они выйти из квартиры не могут.
Это почему? Подскочили вверх бровки лейтенанта. Вы помимо депутата ещё и террорист?
Декабрист. Съязвил Глеб Борисович. Я в чужой одежде.
А-а Понимающе кивнул лейтенант. Обокрали депутатов. Шапка кожаная на меху, дубленка обливная, ботинки от Версаче. Так вы домушник?
Да как вы смеете! Да я только выйду отсюда, я вам покажу!
Покажете, покажете. Полицейский подтолкнул под зад подозреваемого в краже вглубь машины. В участке разберемся. У Шпака магнитофон, у посла медальон Знаем вас. Не напились, так не попались бы.
В участке все стулья оказались занятыми другими нарушителями порядка, поэтому Глеба Борисовича посадили дожидаться своей очереди в «обезьянник», где он благополучно заснул на лавке, подложив под голову Витькину дорогую шапку.
С тех пор Глеб Борисович совсем не пьёт, да и в гости его больше не приглашают.
Детинки с сединками
Утро начиналось как обычно. Ровно в пять Вероника Степановна проснулась, почему-то каждый день она просыпается рано, с трудом встала, медленно натянула домашний халат, грустно подумала:
Эх нет уже былой прыти, зато есть мудрость, да как ей правильно распорядиться. Наступает время, когда день рождения, на торте зажигают все свечи, а гости падают в обморок от жары. Увы к восьмидесяти годам человек знает все, да вспомнить не может. Надо бы чайник поставить.
Медленно прошла в соседнюю проходную комнату, где на диване сладко чмокая губами, крепко спал её супруг Володя.
Сколько можно спать!.. Чертыхнулась про себя и шелестя тапками по деревянному полу прошла в кухню, где и запнулась о две здоровенные подушки от старенького дивана, который давно уже развалился от старости. Лишь вчера ей удалось уговорить мужа всё ж таки отнести основание от него на помойку. Теперь эти подушки будут валяться не один месяц, а сегодня приедут дети, и тоже будут спотыкаться о них.
Вставай! Громко скомандовала она. Володя приоткрыл глаза, и хотел было перевернуться на другой бок, смахнув видение, но голос супруги продолжал дребезжать.
Вставай-вставай дружок, с постели на горшок Припомнила детскую присказку супруга. Позавтракаешь, отвези на тележке подушки на свалку.
Не отвезу, приподнялся он, понимая, что спать ему не дадут, они мне нужны. Я их на второй этаж затащу и положу на кровать, чтобы повыше было.
Вставай! Громко скомандовала она. Володя приоткрыл глаза, и хотел было перевернуться на другой бок, смахнув видение, но голос супруги продолжал дребезжать.
Вставай-вставай дружок, с постели на горшок Припомнила детскую присказку супруга. Позавтракаешь, отвези на тележке подушки на свалку.
Не отвезу, приподнялся он, понимая, что спать ему не дадут, они мне нужны. Я их на второй этаж затащу и положу на кровать, чтобы повыше было.
Не затащишь, съехидничала Вероника Степановна, силов не хватит.
Хватит! Как можно строже рявкнул он. Отодвинь их в сторону и не жужжи над ухом.
Даже если затащишь наверх по одной и уложишь на кровать, ты, ткнула пальцем в мужа, на них не взлезешь.
Я не взлезу?.. Окончательно проснулся он. Я взлезу. Это ты не взлезешь. Ты и на второй этаж не заберешься.
Заберусь, бодро парировала она, а на этих подушках лежать не буду. Я тебя сколько дней прошу их вывезти?
Я тебя десять лет прошу поставить второй гараж на участке, начал закипать он, и что? Грядки-грядки кому они нужны? Ты на них работать не можешь, детей ждёшь, когда приедут всё перекопают. Ей богу, ты мне напоминаешь престарелую актрису, которая сидит среди зрителей, и с грустью смотрит, как её любимые роли исполняют другие. Ветер пошумит да устанет, а старая баба расходится не скоро уймешь. Хохотнул он. Позвони Зине, спроси, когда и куда пойдёте пенсию тратить.
Не уйду, пока подушки не отвезёшь детинка с сединкой.
Тьфу Сплюнул он, и вылез из-под одеяла.
Сергей и Анюта удивились. Обычно мама встречала их у калитки, сегодня же на участке стояла мёртвая тишина. Они осторожно толкнули дверь и дружно охнули. На лестнице на второй этаж торчал дед, зажатый с двух сторон двумя огромными диванными подушками, напоминая собой гигантский гамбургер. Внизу суетилась Вероника Степановна.
Говорила тебе, старый чёрт, отвези подушки на помойку. Не послушал ты меня, как тебя таперича вытащить? Мне не под силу. Виси не дергайся, а то зашибёшься. Правильно в народе говорят, коль дитя падает бог перинку подстилает, а коль стар завалится черт борону подставляет.
Весело у вас, мама. Младенец с игрушками, старик с подушками. Скрыл улыбку Сергей и потащил нижнюю подушку на себя. Дед! Держись! Сейчас освобожу. Вас одних страшно оставлять. Только сейчас обсуждали с Анютой историю из теленовостей. Там одна старушка решила поругаться с девятого этажа на автомобилистов и выпала в окошко, пока летела, зацепилась за крюк, торчащий из стены. Пожарных вызвали, а на дорогах пробки только через сорок минут сняли. Хорошо, что обошлось, а тут вы со своими подушками, подхватил на руки летящего деда. Анюта, вези тележку. А вы Вероника Степановна наливайте чай деду, будем силы восстанавливать. Судя по подвигам аппетиты у вас, как в молодости, только зубы уже не те.
До и после
Он лежал в больничной палате, устремив взгляд в белый потолок. Левая часть его тела больше не принадлежала ему. Вся его жизнь разделилась в одно мгновение на «до» и «после». Перед глазами промелькнул последний день. Лето. Жара. Он на даче. Старенькая мама просит сходить в теплицу посмотреть помидоры, а потом сразу темнота. Он даже не помнит, как оказался в больнице. Он не знал, сколько времени он здесь находится. Когда очнулся, понял, тело больше его не слушается.
Как дальше жить? Что с ним будет? Останется прикованным на всю жизнь к инвалидному креслу? А она? Будет ли с ним дальше или уйдёт? Они прожили почти тридцать лет вместе. Гражданским браком. Сын почти вырос. Школу заканчивает в этом году. А сын? Как сын его будет воспринимать? Наверное, только мама останется рядом. Воспоминания нахлынули разом. Маленький комочек у неё на руках, он стоит перед роддомом, тогда ещё не пускали к роженицам. Показывает ему в окошко, кричит: