А что же он сейчас стал приходить? Ведь ранее его вроде никто не видел? не понял Зазнаев.
А кто же его знает? Может, опять какую большую беду чует? Может, война будет, растерянно ответил мужчина.
А раньше перед войнами он приходил? Ведь воевали с турками, с японцами? Зазнаев все попытался понять логику крестьян.
Значит, будет какая-то очень большая война, такая, какой ранее не было, много людей погибнет.
Ладно, это я понял, а как этот призрак выглядит? Может, он кому-то что-то говорил?
Говорить он ничего не говорит. Шипит вроде.
Как шипит? А выглядит он как?
Да выглядит как обычный монах в рясе с посохом, голову так смиренно вниз склонит, только иногда глаза поднимет и как прожжет взглядом. Говорят, что те, кто на государя покушались, пришли ночью и перерезали горло, поэтому у него на шее красная полоса, и из-за этого он ничего сказать не может, пытается, но у него ничего не получается, шипит только, понизив голос, произнес один из крестьян.
А что пытается сказать неизвестно?
Это он пытается назвать имена этих, ну как их, а, заговорщиков. Вот если кто сможет расслышать и вслух повторить имена, то тогда заклятье с него упадет, и он успокоится и не будет никого пугать.
Второй крестьянин, который помоложе, замахал руками:
Ты говори, но не ври, какой монах? Какой заговор? Никто этому призраку горло не резал! Крестьянин это, в портках и рубахе, босой, правда, и в самом деле молчит, только голову не опускает, а смотрит прямо на тебя и так страшно смотрит. Говорят, его жинка топором порешила, чтобы с полюбовником своим сбежать, поэтому в голове у призрака топор и он его рукой придерживает, вроде как вытащить пытается.
А помочь вытащить не просит? неожиданно спросил Зазнаев.
Нет, просто держит и все, ошарашенно ответил крестьянин.
Сам ты враль, точно я говорю, монаха видели, не зря рядом монастырь, вот наверняка там и заговор готовился, вот душа покоя и ищет, пошел в наступление первый крестьянин.
Вот ты точно врун, каких свет не видел, не слушайте его, Ваше благородие. Врет он! Точно говорю, крестьянин это был. Его, может, и убили. А то про монастырь негоже такие вещи говорить. Святое место это! Не святотатствуй!
Спор грозил перерасти в самую обычную перепалку, поэтому Зазнаев решительно остановил мужиков:
Ладно, хватит ругаться. Скажите, вы оба лично этого призрака видели?
Нет, не довелось. Он в первую очередь к бабам является. Вот они и говорили про монаха, отрезал старший.
А мне соседка говорила, что он в портках и рубахе был, как крестьянин, продолжал настаивать младший.
А почему вы решили, что он Дуню ударил, до этого призрак нападал? Вы говорите, что он просто появляется и все? не мог понять следователь.
Так кому же еще? Раньше мы тихо-мирно жили, никаких призраков не было, и не убивали у нас никого, ну разве два года назад Митяй по пьяни жинку свою зарезал, а так не было у нас ничего подобного, а как призрак этот появился, так кровушка и начала литься.
Логика была просто убойной, но следователь понял, что больше ничего от крестьян он не добьется. Он отпустил их домой. В этот момент как раз вернулся Петр и стал рассказывать, что удалось узнать от врача. Оба они задумчиво крутили в руках красную кисточку. Она была небольшая, чуть больше вершка, сделана из шелковой тонкой нити.
Как ты думаешь, откуда это? спросил товарища Иван Васильевич.
Похоже вроде как на кисточку от абажура, задумчиво произнес тот.
А может, от одежды?
Если только от красной шали, предположил Петр. А потом спросил:
Выходит, дворник не убийца?
Да, похоже, похоже, что нам его предлагают как пустышку, обманку. Кто-то обставил все так, чтобы мы думали на дворника, могли подсыпать сонного порошка, вложить в руки нож. Только пойми теперь, кто вокруг этой тарелки щей крутился, согласился Зазнаев.
Тогда Жукова надо отпускать?
Надо, и отпустим обязательно, только чуть позже.
Почему? Ты сам говорил, что человек не должен страдать от ошибок следствия, что следствие не должно уподобляться механизму, который перемалывает судьбы людей!
Говорил, кивнул головой Иван. И буду еще тебе не раз повторять, что всегда нужно думать о людях, не кидаться на первую попавшую версию, вот от нас преступник такое и ждал. Но пока дворник в тюрьме, то преступник думает, что мы ему поверили, и не будет осторожничать. Поэтому дворнику пару дней придется оставаться у нас, а мы пока поработаем.
Но ведь он в тюрьме!
Зато на казенных харчах, я не думаю, что это продлится долго. К тому же есть большая вероятность, что, увидев дворника на свободе, преступник захочет убить и его. Лучше быть в камере, но живым.
В наши дни рассуждения Зазнаева могут показаться слишком жестокими. И в самом деле, сейчас нельзя не согласиться, что держать в камере человека, виновность которого под большим сомнением и эти сомнения растут как снежный ком, это жестоко и даже преступно. Но в те дни представления были другие, и не было службы по охране свидетеля. Поэтому рассуждения Ивана Васильевича не были чем-то из ряда вон. Между тем его мысли вернулись к улике:
Нам надо искать того, у кого есть красная шелковая шаль. И скорее всего это житель дома Сабанеевых, причем явно не из прислуги, предположил он.
Почему?
Шелковая шаль явно не по деньгам прислуге, абажур, кстати, тоже. Да и мотивом обоих преступлений, скорее всего, является то самое наследство, про которое дворник говорил, пояснил Зазнаев.
Оба они уже покинули здание больницы и шли по Семинарской в сторону суда.
А ты думаешь, что оба преступления связаны между собой? спросил Петр Андреевич.
Не знаю, пока таких явных признаков нет. Но, с другой стороны, в одном доме в очень короткий промежуток времени происходит два тяжких преступления убийство и покушение на убийство. Вот пока не укладывается у меня в голове, что это случайно, покачал головой Зазнаев. Опять в обоих случаях говорят об этом призраке, правда, все по-разному.
А ты что думаешь о нем? Мне что-то не верится, что это нечистая сила, скептически произнес Петр.
Мне тоже, но такие слухи на пустом месте не возникают, что-то тут есть, но что именно, пока понять трудно, так же трудно понять, вообще имеет ли это отношение к преступлениям.
Что делать будем?
Надо ехать в усадьбу и допрашивать опять всех и вся. Только плохо, что в этом доме так много спеси, что на ранение и смерть прислуги даже внимания не обращают, никто не даст себе труда давать показания нормально. Обойдутся общими фразами, типа отстаньте, не мешайте нам.
А может, и умышленно будут молчать. Думаю, что там есть что скрывать, уверенно заявил Петр.
Скорее всего, да, дворник говорит, что они все время ругаются, ругаются из-за наследства, словом, гадюшник там первосортный, а в таких случаях следствие вести очень тяжело, все врут, лицемерят, трудно понять, где правда, где умышленная ложь, где искреннее заблуждение, развел руками Зазнаев.
Эх, неплохо бы информацию изнутри пособирать, мечтательно произнес Петр.
Друзья подошли к концу Семинарской улицы, пересекли Соборную и продолжили путь по Астраханской. Тень здания Дворянского собрания давала желаемую прохладу.
Это как? не понял Иван.
Да так, изнутри, негласно. Инкогнито: ну, устроиться в этот дом под видом прислуги, что ли, и начать за всеми следить, всё про всё узнавать, продолжал фантазировать Железманов. Чтение приключенческой литературы в детстве и сейчас воздействовало на воображение.
Зазнаев задумался:
Нет, конечно, это было бы хорошо. Но вот как это сделать? У нас не Москва, у нас в городе даже сыскного отделения нет.
Следователь был прав. Шел 1907-й год, буквально через год и пару месяцев появится закон, по которому во всех губернских городах будут создаваться сыскные отделения. Но это произойдет в будущем. А пока таких отделений всего несколько штук на страну: в Москве, Одессе, Петербурге. Там имелась агентура, сотрудники, которые проводили оперативные комбинации, внедрялись, втирались в доверие к преступникам. Большинству следователей Российской империи даже не приходилось мечтать об этом, помощь от полиции в расследовании дел часто была чисто номинальной. Специальных подразделений по оказанию оперативного сопровождения следствию не было, поручения по розыску преступников часто оставались без внимания, ибо у сотрудника полиции и так свое начальство, а дел и поручений самых различных выше головы. Поэтому внедряться было некому.
Неожиданно Петр предложил:
А давай я в усадьбу поеду, устроюсь там на работу и все разведаю.
Зазнаев аж остановился от такого предложения. Внедряться следователям в преступную среду было более чем не принято!
Кем же ты туда устроишься?
Можно дворником, а еще лучше гувернером, ты же сам говорил, что ребенок по большому счету никому не нужен. Вот сейчас там как раз и стоит задача найти нового гувернера, чтобы на мальчика можно было совсем внимания не обращать, горячо предлагал Петр.
Ну, в роли гувернера я тебя еще могу представить, а в роли дворника ну никак, руки белые, лицо интеллигентное. С метлой никак не вяжется, язвительно заметил Зазнаев.
Ну вот, как раз я могу гувернером и наняться, не уловил язвительного замечания стажер.
Ну слушай, как ты поступишь? Ведь тебе еще и с мальчиком надо заниматься, ты с детьми-то можешь обращаться?
Впрочем, эта фраза Ивана Васильевича звучала уже не очень скептически. Можно заметить, что тогда представления о педагогической деятельности были не очень развиты, даже в гимназиях преподавали люди без педагогического образования, а в гувернеры и репетиторы шли все кому не лень, кто не смог приискать себе более оплачиваемого занятия. Самым распространенным способом студенческой подработки было именно репетиторство, занимались с отстающими товарищами или с гимназистами. Впрочем, не редкостью была ситуация, когда гимназист-старшеклассник помогал за небольшую плату делать уроки или подчищать «хвосты» ученику младшего класса. Поэтому предложение Петра было не так уж фантастично, к тому же у него был еще один аргумент:
Ты не забывай, я двух сестер вырастил, играл с ними, уроки делал. Так что знаю, как с детьми работать.
Ну, так это девочки, а мальчики другие игры предпочитают, Зазнаев возражал уже не так уверенно, хотя в чем он прав, так в том, что детские игры начала ХХ века по гендерному признаку четко разделялись. Мальчики играли в свои игры, девочки в свои. На это у Железманова был свой аргумент: