Антоха и Анимоха
Евгений Скрапинов
© Евгений Скрапинов, 2017
Часть I
Введение мы приступаем к попытке понять Анимоху
Это ты называешь «любить всем сердцем»? Да что ты тогда понимаешь в чувствах? Многому ли ты научился? Вот и закрой рот, пока тебе его не закрыли принудительно. Я могу так в день по человеку находить. В таком виде я каждому зубы заговорю. Че-то носом кровь идет: не к добру. Видимо, ударили. Такая боль. Кто, кому я мог понадобиться? Что я наделал? Главное: что наделал?
ЭТО АНИМОХА ПРИХОДИТ В СЕБЯ НА ПИРУ У ПАДИШАХА. НАМ НЕ УДАЕТСЯ НАСТРОИТЬ ПРИЕМНИК МЫСЛЕЙ НА БОЛЕЕ УДАЧНУЮ ЧАСТОТУ.
Чего она бежит, эта ярко-красная жидкость. Да, остановить ее будет непросто. Да и к чему приведет попытка помешать естественному процессу? Не находишь ли ты сам в своих рассуждениях чего-то странного? Какое-то пренебрежение элементарным здравым смыслом. Кто так знакомится? А с чего ты взял, что я сейчас кем-то знакомлюсь?
Теперь мы с Вами должны определиться: кто за кого отвечает? Я уже сделал кое-какие выводы. Сегодня мы снова свидетели. Чего я сам пока не понимаю. Значение настоящего прояснится, когда это настоящее станет прошлым. Не обманывай себя сейчас, и уже так отчасти будешь прав. А может, иногда можно и себя обманывать. Тот, у кого нет чувства юмора, не может подолгу себя обманывать, ему это кажется дурным вкусом. Я знаю, что ты совершил ошибку. Запомните одно: я буду дразниться. Я не хочу тебе зла. Искренни ли вы со мной? Я-то сказал искренне. Я не понимаю, зачем человеку так себя вести. Месяцами во всем себе отказывать. Нет, чувство того, что у них есть деньги, сообщало им силу. А деньги исчезли. Раньше я много чего умел, теперь разучился начисто. Я так мечтал об этой встрече.
Если не притворяться, так и выглядит наше мышление постоянно, сейчас ты просто отдаешь себе отчет в том, что думаешь. Слова в голове ускорились.
Стоп, подойди-ка сюда: поговорим.
Анимоха отвечает: что ты хотел?
Падишах: я хочу обсудить с тобой Амнезию. Что мне делать с этими текстами, уничтожить, что ли. А представь, писатель напишет книгу и станет угрожать главе государства, что ее уничтожит.
Нет, это скорее глава государства потребует у него взять свои слова назад. Я буду, как могу, защищать слабых.
Зачем тебе это?
Мне их жалко.
Ну, так и говори, зачем снова выдумываешь?
У меня многое вылетело из головы. Говори понятнее, сказал Анимоха.
Падишах ответил: Анимоха, сам-то подумай. Я говорю путано, чтобы нас не поняли посторонние. Тебе известен шифр? Анимоха, если ты совершишь открытие, то я обещаю тебе пожизненное содержание и некоторые политические свободы и гарантии. Сможешь говорить в моем государстве открыто. Пускай никто не понимает: я-то тебя пойму. Ты будешь освобожден от участия в военных действиях. Если захочешь, продолжал Падишах, я могу обеспечить тебе место в рядах армии, есть интерес могу ознакомить тебя с военным делом. Хотя я, если честно, хотел бы видеть тебя на фронте санитаром это так человеколюбиво и благородно. Другое дело, я боюсь, что вид страданий твоих соотечественников сведет тебя с ума. И тебе тогда, возможно, действительно придет в голову принять непосредственное участие в военных действиях.
Как же ты проницателен, сказал Анимоха, просто диву даешься. Да ты что, думаешь, я тебе поверил? Как ты реагируешь на мои мысли?
Мне обидно, сказал Падишах, я все-таки считаю, что ты всегда был в итоге за меня. Я тебя никогда не боялся. Не точил на тебя нож. Все для тебя делал. Что же ты мне тогда предлагаешь?
Анимоха круто развернулся и широкими шагами пошел прочь. Падишах оторопел.
«Никогда, сказал он себе, не было в моей жизни момента, больше подходящего для откровенности. Я сказал ему то, что давно уже у меня на сердце. И что же, как он отреагировал?»
Падишах поднял с земли камень и принялся внимательно его разглядывать.
«Что, погадать, что ли, на камне? спросил он самого себя Да ну, что за выходки. Просто отвлечься, вот зачем я его взял. Или мне все-таки хочется погадать? Черт его знает. Сам себя не пойму. Никогда в жизни не гадал всерьез, а тут вдруг захотелось. Но поверю ли я результатам? Сам не знаю. Смотря, наверно, как будет выглядеть откровение. Какой-нибудь бессмыслице легко поверить. Ведь она может означать что угодно».
«Брось чертов камень», подсказывал ему голос здравого смысла. «Почему, шептал себе под нос Падишах, медленно идя вдоль набережной, вот именно, медленно бредя вдоль набережной. Почему в нашем обществе таким уважением пользуется наука? Что в ней такого хорошего? Я вообще не вижу ничего хорошего в этом техническом прогрессе. Не приписывайте мне примитивного гуманизма».
Что я там вижу? спросил он Анимоху, так же рассеянно прогуливающегося по берегу реки.
Что ты там видишь, я тебе сказать не могу, так как не знаю, куда ты смотришь. Если в прошлое, то там у тебя одни ошибки. Будущее твое мрачно и неопределенно. Я хочу заявить тебе: мне стыдно оставаться твоим подданным, ясно? Я могу опубликовать нашу с тобой переписку.
Хватит жаловаться, сказал Падишах, у которого сегодня на языке крутились отчего-то самые возвышенные выражения. Ты хоть знаешь, презренный, от сколь многого я вынужден отказаться? Ты не помнишь, что по законам нашей страны я вообще могу попрекнуть тебя происхождением. Я всегда закрывал глаза на тот факт, что ты иноземец. Ты прослыл шпионом, и я неоднократно замечал, что ты за мной исподтишка наблюдаешь. Возможно, ты собрал уже на меня кучу компромата. Да вот только не учел ты вот чего: Анимоха, я ведь не скрываю ничего ни от себя, ни от окружающих! Факты, которые ты собрал, повредят моей репутации не больше, чем календарь с моим портретом. Я так скрытен только потому, что недолюбливаю публичность. Вот и все, только не пойми, что мой выбор, по моему же мнению, продиктован скромностью. Я сам понимаю, что ты сейчас мне скажешь, но не открывай рта, не затрудняй себя. Вместо того, чтобы произнести какое-нибудь ругательство или грубость, давай-ка подумаем, что нам теперь предпринять. Сейчас за мной должны приехать.
Кто же? вдруг испугался Анимоха.
Анимоха и не думал, что встретит здесь Падишаха. Перспектива поехать куда-то устрашила его. В последние дни он был так деморализован, что начал подумывать о возможном заключении под стражу. Стремление к самовыражению ни к чему хорошему не приводит.
«Уж не считает ли он меня своим двойником? Что если так? Зря, конечно, я начал за ним подглядывать. Теперь думает, что я собираю на него материалы. А что, я мог бы».
Последние три мысли Анимоха, забывшись, произнес вслух.
Какие же у нас запутанные взаимоотношения, вздохнул Падишах. Черт возьми, какие запутанные. Этот тип позволяет себе черт знает что, говорит, как будто не со мной. Повернулся к вышестоящему боком и делает вид, что это в порядке вещей. Делает вид, что я не замечаю. Ну что же, проучу негодного!
С этими словами Падишах подошел к Анимохе и ударил его в скулу.
Никогда не поднимал руку на слабого? А если этот слабый позволяет себе слишком многое? У тебя вообще что ли совесть отбило? Стыдно, братец. Я не намерен на этот раз тебя прощать, пока публично не извинишься. Публично, при большом скоплении народа. Я действительно собираюсь подержать тебя под стражей. Сейчас ты, поди, хочешь бросить мне в лицо оскорбление типа «тиран», вместе с тем сам понимаешь, как глупо и комично это бы выглядело. Предлагаю тебе одуматься. Даже у самого умного и спокойного человека терпение рано или поздно лопнет. Ты имел смелость переполнить чашу моего терпения, вскричал Падишах, это тебе даром не пройдёт!
Тем временем (а времени прошло совсем немного) Анимоха, приходя в себя от удара и потирая скулу, трусливо рассуждал:
«Удар, первый удар, и сразу по лицу. Вот и началось. Теперь будет бить. Это вам не игрушки. Один раз смел теперь так и пойдет дальше. Но я еще и потерял в его глазах честное имя. Только бы не заговорить снова вслух. В последние дни, вспомнил Анимоха, я часто говорю вслух то, что думаю. Это опасно». Да вот в чем беда. Если сейчас он заговорит вслух (а он УЖЕ ГОВОРИЛ ВСЛУХ!) ОН ВООБЩЕ ПРОБЛЕМ ПОТОМ НЕ ОБЕРЕТСЯ!
Ведь у Анимохи в последнее время на самом деле начались нелады с головой. Падишах всегда затруднялся сказать, насколько Анимоха серьезен. Их дружба основывалась на недосказанностях. Падишах не хотел казаться Анимохе коммерсантом. Но Анимоха всегда, в шутку и вроде бы даже всерьез говорил (шутка серьезна потому, что вообще произносится все что произносится все реально и серьезно!) что считает его дельцом. Это было очень обидно. Падишах гордился отсутствием у себя особого сребролюбия. И всегда по первой просьбе оплачивал все Анимохины прихоти!
Ладно, хватит пока про них, лучше послушаем, что они нам сами расскажут. Ну, вот что говорит Падишах:
не хочу есть то, что подают при дворе. Чувствую, дойдет так и до отравления. Думаешь, нет?
Да, наши знакомые снова стали закадычными друзьями. За рассуждениями мы и пропустили момент примирения. Может, это уже вообще другой день, мы перенеслись во время до этой ссоры? Нет! Смотри на красное пятно во всю щеку у Анимохи. Время от времени он прикасается пальцами правой руки к своей подбитой скуле. Падишах в такие минуты прячет глаза. Мы понимаем, что их внешнее перемирие очередное затишье перед бурей, но кто знает, сколько продлится штиль?
Сейчас я могу сказать, говорит Падишах, что мой организм постепенно перестает усваивать некоторые органические вещества. Видимо, повара что-то мне подсыпают, не думал? Что-то вообще странное с восприятием происходит. Вкусовые ощущения меняются.
Да уж, отвечает Анимоха. Если уж такое началось, не знаю, что тебе и посоветовать. Слушай, давай хотя бы пока сменим тему.
И впрямь, Анимоха понятия не имеет, что сказать по этому поводу. Он уже давно подметил, что и с Падишахом что-то не то. Но эти изменения он приписывал самому себе, дескать, изменяется не Падишах, но его восприятие Падишаха. Нет, это не так.
Анимохин подход к искусству
А вот что произошло за год до описанных событий.
«Неужели вещи однажды уничтожат людей? Во мне все-таки много агрессии» рассуждал Анимоха, сидя возле своего дома в траве в ожидании Падишаха.
Соображает он быстро, но не по теме. За рулем считает деревья, или ворон. На знаки обращает мало внимания: так охарактеризовал Анимоху врач, когда тот, было, попытался устроиться к Падишаху водителем.
Никто не знает, как Анимоха проводит большую часть времени. Может, рисует? У него есть привычка рисовать на песке и уничтожать нарисованное, пока не увидел никто. Он о своей привычке никому не рассказывал. Однажды подсмотрели с самолета, как на песке отдаленного пляжа Анимоха нарисовал, вернее, высыпал, огромную человеческую фигуру. Пилот самолета рассказал об увиденном в городе, и по приказу Падишаха на пляж выслали двух агентов, которые никакой фигуры не обнаружили. Выяснилось, что Анимоха исчез из города. Никто не знал, куда именно. Сомневаться в правдивости показаний пилота не приходилось. Анимоха появился через сутки, обросший и безумный.
Где ты пропадал?
Я ничего не помню.
С того дня и появилась эта необычная вялость. Анимоха стал забывчивым. Все поняли: он не хочет, чтобы люди ждали от него еще песчаных фигур. Падишах считал, что Анимоха будет изготовлять новые фигуры из песка, если только об этом не будут говорить на каждом шагу. Только в случае, пусть и мнимой, анонимности, он возьмется за старое. Все понимали, что если Анимоха будет знать, что все от него чего-то ждут, то скорее умрет, чем оправдает ожидания.