Возницына за рулем не оказалось. Впрочем, долго искать его не пришлось он стоял на середине моста, на самом его краю и держался руками за перекладины. Роскошную челку мутузил ветер, и она перелетала с левого глаза на правый, а то и вовсе поднималась вверх, как хохол на голове какаду. Вся поза Возницына выражала глубокое отчаяние, его корпус устремился вперед, и Лайма ни на секунду не усомнилась, что Сергей вознамерился броситься в воду вниз головой.
Она остановилась поодаль, торопливо выбралась из машины и, встав от напряжения на цыпочки, двинулась к предполагаемому самоубийце. Когда она была уже совсем рядом, тот неожиданно оглянулся и, увидев свою преследовательницу, пронзительно закричал:
Стой! Не подходи ко мне!
Ты сошел с ума? воскликнула Лайма, перекрикивая рев грузовика, протащившегося мимо. Ты что это задумал?
Отстань от меня! голос Возницына сделался тонким-тонким, как у впавшего в истерику ребенка. Уезжай отсюда. Дай мне умереть!
Ну, здравствуйте. Лайме показалось, что по ее спине вместо пота побежал сироп так было горячо и липко. Легкие туфли стали весить пуд, и ноги немедленно вросли в асфальт. Рано тебе умирать, парень!
В самый раз, выкрикнул Возницын, развернувшись к ней всем корпусом.
Она увидела, что в руке он держит желтую сетку с большим булыжником, просвечивающим сквозь ячейки. Ручки сетки были связаны веревкой. На конце веревка закручивалась в петлю. Вероятно, Возницын собирался надеть петлю на шею, чтобы сподручнее было идти ко дну.
Прощай, Лайма, не поминай лихом!
Он поставил ногу на парапет и рывком поднял тело вверх. В одну секунду перед мысленным взором Лаймы пронеслось все, что должно последовать за его поступком. Спасатели, выловленный труп, допрос в милиции И оставшаяся невыясненной правда о судьбе подруги.
Что ты сделал с Соней? крикнула Лайма и наставила на Возницына указательный палец. Говори сейчас же!
Какая Соня? тусклым голосом просипел тот и подтянул поджарый зад повыше. О чем ты вообще?
Нет, голубчик, ты не прыгнешь! прошипела Лайма и мощным прыжком добермана преодолела разделявшее их расстояние.
Возницын рванулся вперед, но она не дала ему ни одного шанса. Подскочила высоко вверх и схватила его одной рукой за воротник рубашки, а второй обняла за живот и дернула на себя. Он потерял равновесие, завалился назад и едва не грохнулся на землю вместе со своей авоськой. Однако не сдался и, как только обрел равновесие, попытался вырваться.
Ах, так! заревела Лайма, которую его громадный булыжник здорово стукнул по локтю. Ты все равно останешься тут и поговоришь со мной!
Она отвела назад руку, сжала пальцы в жесткий кулачок, а потом резко распрямила локоть. Кулачок полетел Возницыну прямо в глаз. Возницын ухнул и откинулся назад, замахав руками. Авоська выпала из его руки и загрохотала по асфальту.
Она отвела назад руку, сжала пальцы в жесткий кулачок, а потом резко распрямила локоть. Кулачок полетел Возницыну прямо в глаз. Возницын ухнул и откинулся назад, замахав руками. Авоська выпала из его руки и загрохотала по асфальту.
В этот момент возле них остановился заезженный вдрызг милицейский «газик», и из него полезли милиционеры.
Все в порядке, лейтенант! крикнула Лайма себе за спину, не удосужившись даже посмотреть, есть ли среди стражей порядка хоть один в указанном звании. Это мой муж, мы с ним, видите ли, немного повздорили.
Тьфу, с чувством сказал у нее за спиной натруженный голос. Поехали, ребята. Семейная ссора. И немного громче: Надеюсь, вы обойдетесь без кровопролития.
Милиционеры исчезли в «газике», который сначала угрожающе рявкнул, потом простуженно чихнул и покатил восвояси.
Ничего себе! возмутился Возницын, всплеснув руками. Это что же получается? Жена с мужем делай все, что пожелаешь?!
Да, подтвердила Лайма, которая и сама поразилась легкости, с которой удалось избежать второго подряд разбирательства. Никто тебя не защитит, Возницын. Так что даже не пытайся скрыться от меня в реке. Ты не умрешь, пока не скажешь, где Соня.
Откуда я могу знать, где твоя Соня? обозлился Возницын, пытаясь подобрать сетку с камнем.
Лайма наступила ногой на веревку и прикрикнула:
А зачем ты пошел топиться, если не из-за Сони?
Я не собираюсь перед тобой исповедоваться! фыркнул он, и его мясистый беспородный нос задрожал от избытка чувств. Мои глубоко личные неприятности тебя совершенно не касаются! Ты мне никто, ясно?
Я подруга твоей гражданской супруги, немедленно возразила Лайма.
Ха-ха-ха! раздельно и с изрядной долей горечи прокричал Возницын. Никому не нужен такой муж, как я. Я инвалид, Лайма. Настоящий инвалид!
А выглядишь чудовищно резвым, возразила та.
Вокруг них тем временем стали собираться люди. Откуда-то из соседнего перелеска вышли парень и девушка, супружеская пара выбралась из остановившегося автомобиля, да какой-то усатый дядька, кативший на велосипеде, прибился к бортику и теперь, громко сопя, слушал завязавшуюся перебранку. Как выяснилось через несколько минут, именно он вызвал по сотовому телефону спасателей, которые приехали в самый ответственный момент.
Возницын удрал-таки от Лаймы и, словно возбужденная обезьяна, взобрался на ограждение в обнимку со своей авоськой. Лайма пыталась схватить его за ботинок, но он лягался и громко выл. Спасатели, именно в эту минуту прибывшие на место происшествия, на секунду замерли, чтобы оценить обстановку.
Сергей, прекрати паясничать! дрожащим голосом уговаривала Лайма. У тебя нет ни одного серьезного повода, чтобы кончать с собой.
Откуда тебе знать? провыл Возницын. Я попал в аварию! Я больше не мужчина, у-у-у!
Ты преувеличиваешь, горячо возразила Лайма и уцепилась пальцами за резинку его носка.
Возницын художественно дрыгнул ногой:
Я все равно, что кочан без кочерыжки! У меня никогда не будет детей, Лайма. Жизнь кончилась, у-у-у!
О, господи! подскочила та. Ты беспокоишься о детях?! Возницын, слезай сейчас же! Будет тебе ребенок, обещаю! Уж с чем, с чем, а с ребенком я могу тебе помочь!
Тут к ним подошли спасатели, и один из них положил большую мозолистую руку Лайме на плечо.
Спасибо, девушка, проникновенно сказал он, но не думаю, что сейчас подходящее время делать детей. Займетесь этим потом, когда он успокоится.
Вы ничего не понимаете! воскликнула Лайма и тут же ойкнула, потому что узнала этого типа.
Вы?! воскликнул спасатель, который тоже ее узнал.
Это был тот самый мощный детина по фамилии Пупырников, с которым они не далее, как сегодня утром, столкнулись в Центре культуры, когда упертый Яков Семенович вознамерился совершить полет с крыши.
Я, подтвердила Лайма. А что?
Как что? возмутился тот. Это, выходит, вы во всем виноваты. Вы их провоцируете, да? Они теряют из-за вас голову, да? То-то вы так взволнованы. Наверное, приятно, когда из-за вас кончают с собой?
Мне никогда не хотелось, чтобы из-за меня кто-нибудь утопился. Чем говорить глупости, потребовала она, лучше сделайте что-нибудь.
Но никто ничего сделать не успел, потому что Возницын неожиданно издал короткий гортанный крик, оттолкнулся от опоры и, трепыхаясь в воздухе, словно жаба, схваченная за лапу, полетел вниз. Авоську с камнем он крепко сжимал в руке. Лайма тихонько взвизгнула и бросилась к парапету, чтобы увидеть своими глазами, как произойдет приводнение. В этот момент она так рассердилась на Возницына, что погрозила ему вслед кулаком и крикнула:
Вот попробуй только утонуть! Утонешь, я тебя просто удушу!
Впрочем, если Возницын и в самом деле потерял мужскую силу, то неудивительно, что он решил утопиться. Дело в том, что его мать, которую Лайма видела всего один раз в жизни, гордилась своими корнями, переписывалась с архивами на всей территории бывшего Советского Союза в поисках ближних и дальних родственников и была форменным образом помешана на продолжении рода. Возницын волею судьбы оказался ее единственным ребенком, и она ждала от него наследников с таким нетерпением, точно ему выпала честь править каким-нибудь королевством. Вероятно, Возницын решил, что проще утопиться, чем пережить крушение мамашиных надежд. Так и так она сживет его со свету.
Этому парню повезет, если там глубоко, донесся до нее чей-то голос. А если мелко, то все размажет о дно.
Лайма охнула и крепко зажмурилась, чтобы не видеть самого страшного. В этот миг внизу раздался громкий «плюх», и спасатели забегали по мосту, словно муравьи, узревшие тлю. Оказывается, кто-то из них заранее спустился к воде и теперь плыл, мощно выбрасывая над водой крепкие, словно весла, руки.
Через четверть часа жалкий, облепленный сырой одеждой Возницын был извлечен из реки и препровожден к машине. Его шикарные волосы прилипли к щекам и лезли в нос, мешая дышать. Он шел, волоча за собой пустую авоську, и был удивительно похож на мокрую собаку.
Возницын! сказала Лайма, подобравшись к нему поближе. Насколько я понимаю, ты не виделся с Соней в пятницу.
Я не виделся с ней уже год, плаксивым голосом ответил тот и хлюпнул носом. Зачем я Соне теперь? У-у-у!
Спасатели громко переговаривались, сматывали какие-то веревки и крюки, которых Лайма раньше просто не замечала, и пытались оттереть ее от пострадавшего. Однако сделать это было не так-то просто: она продолжала трусить рядом и вытягивать шею, чтобы лучше видеть его.
Я знаю, что сейчас не время говорить о важном, крикнула она, когда на Возницына накинули сухое покрывало. Но ты должен кое-что знать. Это кое-что я расскажу тебе в ближайшее время. Давай встретимся где-нибудь за чашечкой кофе.
Ну, девушка, вы даете! возмутился Пупырников, который, помогая Возницыну влезть в автомобиль, взял его за шкирку. Нашли момент, чтобы назначить свидание. Человек, можно сказать, с того света вернулся, а вы тут со своими шурами-мурами!
Вам не понять. Лайма воинственно выпрямилась. Вы даже не представляете, как важно мне остаться с этим человеком наедине.
Во какая страсть, пробормотал тот. Даже завидно.
Лайма забралась в свою «девятку» и сердито хлопнула дверцей. Да уж, Возницына ей сегодня не достать. Спасатели зачем-то забрали его с собой, хотя купание, кажется, особо ему не повредило. Кроме того, жара на улице стояла неистовая, и ангина этому типу не грозила. Возможно, команде спасателей нужно выполнить некие формальности? Или со всеми несостоявшимися самоубийцами проводят беседу многомудрые психологи?