Святой преподобный Серафим Вырицкий и Русская Голгофа - Валерий Павлович Филимонов 15 стр.

А епископ Амвросий (Гудко) перед мученической кончиной говорил братии: «Мы должны радоваться, что Господь привел нас жить в такое время, когда можем за Него пострадать. Каждый из нас грешит всю жизнь, а краткое страдание и венец мученичества искупают грехи всякие и дадут вечное блаженство, которое никакие чекисты не смогут отнять!» [116, с. 105]

Изощренные издевательства и пытки порою не поддаются описанию.

Иеромонаха Нектария, преподавателя Воронежской Духовной семинарии, богоборцы «причащали» расплавленным оловом, а в голову ему забивали деревянные гвозди

Архимандрита Аристарха из храма Спаса Нерукотворного в Борках скальпировали вместе с иеромонахом Родионом

Пермского священника отца Игнатия схватили во время богослужения, выволокли из храма, привязали к хвосту лошади и гнали ее, пока мученик не скончался

Чердынского протоиерея Николая Конюхова обливали водой на морозе, пока он не превратился в ледяную статую

Протоиерея Евграфа Плетнева из Семиречья с сыном Михаилом сожгли на медленном огне в пароходной топке

По своей жестокости изуверы стремились превзойти императоров-язычников первых веков христианства. Но, как и в те далекие времена, злоба гонителей разбивалась о мужество и непоколебимую веру новых исповедников. Казалось, что воскресли в них мученики первых веков христианства: «Теперь только начинаю быть учеником. Ни видимое, ни невидимое, ничто не удержит меня прийти ко Иисусу Христу. Огонь и крест, толпы зверей, рассечения, расторжения, раздробления костей, отсечение членов, сокрушение всего тела, лютые муки диавола придут на меня,  только бы достигнуть мне Христа

Никакой пользы не принесут мне ни удовольствия мира, ни царства века сего. Лучше мне умереть за Иисуса Христа, нежели царствовать над всею землею. Его ищу, умершего за нас. Его желаю, за нас воскресшего Хочу быть Божиим: не отдавайте меня миру. Пустите меня к чистому свету Дайте мне быть подражателем страданий Бога моего»  так писал накануне мученической кончины в римском амфитеатре, от клыков голодных диких зверей, священномученик Игнатий Богоносец в 107 году [128, с. 293].

На крови святых мучеников Господь всегда созидал новые нерукотворные храмы. Воспламенялись благодатным огнем сердца подвижников благочестия, безкровных мучеников, денно и нощно возносивших мольбы ко Христу о спасении России, охваченной безудержным кровопролитием. Как и предсказывал вещий монах Авель «мужик с топором взял власть», только для видимости все это было «опосля же и сам он восплакался». Да вот натворить до того этот самый мужик успел немало. В стране все более и более разгоралась междоусобная брань неудержимо изливалась чаша гнева Божия на обезумевший русский народ.

Каждый день приносил все новые и новые тяжкие известия, наполнявшие сердце Василия Николаевича скорбью и, вместе с тем, надеждой и радостью в них он видел приближение того заветного часа, когда, по завещанию преподобного отца Варнавы Гефсиманского, ему надлежало вступить на путь иноческих подвигов. Даже сама мысль о принятии монашества в это страшное время была настоящим подвигом

В течение трех лет после октябрьского переворота семья Муравьевых проживала, по большей части, за городом. Еще в 1906 году Василий Николаевич приобрел добротный загородный дом в живописном поселке Тярлево, расположенном между Царским Селом и Павловском[6]. В ту пору существовала станция Тярлево Царскосельской железной дороги. Увенчанный башенкой-шпилем двухэтажный десятикомнатный особняк, с обширной верандой и вспомогательными постройками, располагался у полноводного ручья на краю Павловского парка, неподалеку от Царского Села. В доме имелся водопровод. С помощью изразцовых печей и каминов в холодное время года отапливались оба этажа здания. Примечательно, что в загородном доме Муравьевых также, как и в городской квартире, имелся телефон  23402 [23, издания 1907 года, с.482].

Имеются свидетельства о том, что в Павловске и в Царском Селе Василий Николаевич и Ольга Ивановна встречались и беседовали с Государем Императором Николаем II Александровичем. Известно также, что Помазанник Божий неоднократно бывал в доме Муравьевых в Тярлево и с большим теплом относился к благочестивым супругам. Об этом впоследствии рассказывала своим внукам Ольга Ивановна Муравьева (в монашестве монахиня Христина схимонахиня Серафима).

Имеются свидетельства о том, что в Павловске и в Царском Селе Василий Николаевич и Ольга Ивановна встречались и беседовали с Государем Императором Николаем II Александровичем. Известно также, что Помазанник Божий неоднократно бывал в доме Муравьевых в Тярлево и с большим теплом относился к благочестивым супругам. Об этом впоследствии рассказывала своим внукам Ольга Ивановна Муравьева (в монашестве монахиня Христина схимонахиня Серафима).

Семья Муравьевых бывала и на богослужениях в Феодоровском Государевом соборе, который являлся приходом Августейшей Семьи и чинов Собственного Его Императорского Величества Сводного пехотного полка и Собственного Его Величества Конвоя, размещавшихся в Царском Селе. Иные лица допускались на службы в Государев собор только по особым приглашениям.

С 1917 по 1920 год дом в Тярлево стал главным пристанищем Василия и Ольги оставаться в столице было крайне опасно. Мятеж и перемена власти лишили Муравьевых торгового дела, и в этот период времени Василий Николаевич, свободный от забот, подытоживает мирские дела, погружается в чтение творений святых отцов, изучение монастырских уставов и богослужебных книг, уединенную молитву.

Сперва он предполагал принять иноческий постриг в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре, чтобы подвизаться в Гефсиманской пустыни у мощей своего духоносного наставника. Однако Господь судил иначе. Неожиданно было получено благословение митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина на принятие Василием Николаевичем Муравьевым монашеского пострига в Александро-Невской Лавре. Как оказалось, такой поворот дела был для него спасительным. Обитель преподобного Сергия вскоре была упразднена властями. Так, Промыслом Божиим, Василий Николаевич остался в Петрограде.

Лаврский инок

Годы монашества преподобного Серафима в Свято Троицкой Александро Невской Лавре (19201930)

Свершилось

Как много рассказывают порою сухие строки архивных документов:

Рапорт

казначея Духовному Собору Александро-Невской Лавры

[151]

Честь имею доложить Духовному Собору, что через Его Высокопреосвященство Митрополита Вениамина мною получено пожертвование от Муравьева 25000 (Двадцать пять тысяч) рублей на праздник святого Александра Невского 30 августа 1920 года.

Означенная сумма была передана через владыку Вениамина на нужды Александро-Невской Лавры в золотой монете. Обладавший в ту пору подобным состоянием мог в кратчайшее время безпрепятственно оказаться за кордонами большевистского государства. Услужливо распахнули бы перед ним двери многие европейские дома. Однако, буквально через день в документах Лавры появляется следующая запись:

Выписка

из журнала Духовного Собора Александро-Невской Лавры

от 1/14 сентября 1920 года

[152]

2) Слушали: прошение Василия Николаевича Муравьева с просьбой принять его в число братии.

Постановили: принять Муравьева в число послушников Лавры, назначить ему послушание пономаря.

Дальнейшие документы показывают, как свершилась воля Божия над Василием Муравьевым и его супругой:

Выписка

из журнала Духовного Собора Александро-Невской Лавры

от 13/26 октября 1920 года

[153]

1) Слушали: Резолюцию Его Высокопреосвященства Митрополита Вениамина от 7/20 октября следующего содержания:

«Благословляется послушника Василия Муравьева постричь в монашество одновременно с его женой, поступившей в Воскресенский Новодевичий монастырь».

Выписка

из книги прихода и расхода

церковных лаврских сумм за 1920 год

[154]

Согласно ст. 5 журнала Духовного Собора от 13 октября 1920 г. за  29 записывают на приход полученное пожертвование от послушника Василия Муравьева на церковные расходы при пострижении его в монашество 15000 (пятнадцать тысяч) рублей.

Выписка

из книги прихода и расхода

церковных лаврских сумм за 1920 год

[154]

Согласно ст. 5 журнала Духовного Собора от 13 октября 1920 г. за  29 записывают на приход полученное пожертвование от послушника Василия Муравьева на церковные расходы при пострижении его в монашество 15000 (пятнадцать тысяч) рублей.

Выписка

из журнала Духовного Собора Александро-Невской Лавры

от 3/16 ноября 1920 года

[155]

1) Слушали: Резолюцию Его Высокопреосвященства Митрополита Вениамина от 22 октября/4 ноября 1920 г. за  3471 в Духовный Собор, последовавшую на доклад отца наместника архимандрита Николая о том, что он согласно благословения Его Высокопреосвященства постриг послушника Лавры Василия Муравьева 16/29 октября в церкви Святаго Духа в монашество с наречением ему имени Варнава.

Тогда же была пострижена в монашество в Воскресенском Новодевичьем монастыре Петрограда Ольга Ивановна Муравьева с наречением ей имени Христина в честь святой мученицы Христины.

Итак, свершилось. Исполнилось заветное желание Василия Николаевича Муравьева о принятии иноческого ангельского образа. Многими скорбями достиг он той цели, к которой настойчиво шел почти сорок пять лет. Одному Богу известно, каким благоговением было исполнено тогда его смиренное сердце. Новое имя принял он в честь святого апостола Варнавы и в благоговейную память о своем духовном отце.

Вскоре брата Варнаву рукополагают в иеродиакона и возлагают на него многотрудное послушание исполняющего обязанности заведующего кладбищенской конторой [156].

Святые отцы определили, что послушание выше поста и молитвы. Однако, то послушание, которое получил отец Варнава, было по плечу далеко не всякому

Прежде всего, это была неимоверной тяжести каждодневная работа погребения, отпевания, панихиды, заказные богослужения, расчеты с рыдающими заказчиками. И так с раннего утра до позднего вечера. Один за другим следуют в книге прихода и расхода церковных лаврских сумм и в журналах Духовного Собора Лавры рапорты заведующего кладбищенской конторой иеродиакона Варнавы (Муравьева) о сдаче им в казну значительных денежных средств, полученных за исполнение церковных треб и заказных литургий [157, 158, 159]. Порою встречаются записи весьма характерные, как штрихи того времени [160].