Для иеромонаха Варнавы (Муравьева) достойным завершением этого дня была духовная беседа с близкими его душе соратниками по невидимой брани епископом Лужским Мануилом и протоиереем Павлом Николаевичем Лахостским, окормлявшим до 1917 года Ярославское благотворительное общество
Радовались и веселились о Христе Иисусе Господе нашем все собравшиеся священники, монашествующие, простые верующие. В этот великий день милосердый Господь посетил верные Ему сердца Своею неизреченной благодатию. Вновь ощутили они невещественный глас Небесного Домовладыки: Се, Аз с вами есмъ во вся дни до скончания века. Аминь (Мф. 28, 20).
Для иеромонаха Варнавы (Муравьева) достойным завершением этого дня была духовная беседа с близкими его душе соратниками по невидимой брани епископом Лужским Мануилом и протоиереем Павлом Николаевичем Лахостским, окормлявшим до 1917 года Ярославское благотворительное общество
Выписка
из журнала Духовного Собора Александро-Невской Лавры от 22 ноября 1923 года [244]
Постановили занести в настоящий журнал заседания:
1) 15/28 октября сего года было совершено Его Преосвященством Мануилом Епископом Лужским воссоединение братии Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры с Его Святейшеством Святейшим Патриархом Московским и всея России Тихоном в благодатное с Ним общение.
ПодписиРуководству Лавры и трезвомыслящим инокам удалось сберечь обитель, а братия, пройдя многочисленные скорби и испытания, укрепилась духом и была готова послужить Господу с новым усердием. В результате еще почти десять лет после этих событий Свято-Троицкая Александро-Невская Лавра оставалась действующим монастырем и несла миру свет Православия.
Нелегко было в ту пору монашествующим сохранять внутренний мир. Тем заметнее для всех в Лавре были спокойствие отца Варнавы (Муравьева) и его покорность воле Божией, удивительным образом сочетавшиеся с непреклонной решимостью следовать истине. Вместе с духовником обители архимандритом Сергием (Бирюковым) в эти смутные и тревожные годы они стали настоящей опорой для братии, тяжко переживавшей как нападки на Церковь извне, так и внутрицерковные разделения и соблазны.
Во всем и в молитве, и на послушании, и в самоотверженном служении людям подавал отец Варнава пример истинно монашеской ревности о Господе, трудолюбия и терпения. Источником же всех этих добродетелей служило сокровенное сердечное делание, которое перенял он от духовного отца преподобного старца Варнавы Гефсиманского. Уроки Иисусовой молитвы были как нельзя лучше восприняты и приумножены им, принося богатые всходы наполняя душу подвижника божественной тишиной и безстрастием. Это состояние сердца преподобный Иоанн Лествичник описывает как воскресение души прежде воскресения тела: «Не познал, как и зачем приходил лукавый, и как ушел, но совершенно уже стал нечувствителен ко всему подобному, потому что всецело пребываю и всегда буду соединен с Богом» [8, Слово 29, Поучение 10].
Отдавая безусловное предпочтение духовному, отец Варнава, вместе с тем, служил образцом собранного и скрупулезного ведения монастырских дел. Послушание главного свечника, которое нес отец Варнава, было не из легких. Торговля дело весьма хлопотное и ответственное, тем более, что помимо свечей и лампадного масла, в киосках Лавры продавались образочки, крестики, краткие молитвословы, акафисты и иконы, изготовленные в мастерских обители. Труд свечника Лавры требовал ежедневной отчетности и оформления целого вороха деловых бумаг. Документы Лавры за 19211923 годы пестрят множеством докладных записок, рапортов и отчетов, составленных иеромонахом Варнавой (Муравьевым), и все они написаны четким, характерным почерком, говорящим о редкой целеустремленности его обладателя [168177]. Давала о себе знать прошлая многолетняя практика коммерческой деятельности, которую отец Варнава в совершенстве освоил еще в миру, в бытность одним из крупнейших петербургских мехоторговцев.
Неудивительно поэтому, что в скором времени после описанных событий руководство и братия Лавры решили избрать иеромонаха Варнаву (Муравьева) членом Духовного Собора, с назначением его на один из ключевых административных постов Лавры ее казначеем.
Весьма обширным и непростым было хозяйство монастыря. Обеспечение его жизнедеятельности во многом зависело от усердия и способностей казначея. Неимоверных сил и великого терпения требовало в те годы это послушание
Обитель представляла собою уникальный храмово-архитектурный комплекс, занимавший обширнейшую территорию, ограниченную рекой Невой, рекой Монастыркой и Обводным каналом. На этом своеобразном острове располагалось 14 храмов и множество вспомогательных и хозяйственных учреждений. Прежде всего, это были Свято-Троицкий собор и церкви: в честь Благовещения Пресвятой Богородицы, в честь Сошествия Святаго Духа на Апостолов, во имя святого преподобного Исидора Пелусиота, во имя святого благоверного великого князя Феодора Ярославича, в честь Покрова Пресвятой Богородицы, во имя Михаила Архангела, в честь Успения Пресвятой Богородицы или Крестовая при митрополичьих покоях, во имя святой преподобномученицы Евдокии, во имя святого преподобного Сергия Радонежского; кладбищенские в честь Тихвинской иконы Божией Матери, во имя святителя Божия Николая чудотворца и во имя святого праведного Лазаря, а также надвратная в честь иконы Пресвятой Богородицы «Всех Скорбящих Радосте». Эти храмы с дивными иконостасами и богатым внутренним убранством очень почитали в народе.
Усилиями священномученика митрополита Вениамина, епископа Николая (Ярушевича) и духовенства Лавры кампания по изъятию церковных ценностей, практически, не затронула монастырь. Были сохранены все церковные сосуды и другие богослужебные предметы, а также все досточтимые иконы, в том числе и чудотворная икона Божией Матери «Скоропослушница», особо любимая народом. В счет выкупа духовенство и прихожане храмов обители внесли государству 11 пудов 12 фунтов 75 золотников лома драгоценных металлов [118, с. 11]. При вскрытии мощей святаго благоверного великого князя Александра Невского удалось, с Божией помощью, отстоять святыню, и, вопреки постановлению наркомата юстиции, честные мощи святаго покровителя города на Неве были помещены в алтаре Свято-Троицкого собора [117, с. 61], хотя и закрыты для поклонения.
При монастыре действовала обширная и уникальнейшая библиотека, содержавшая множество духовных книжных и рукописных редкостей, среди которых были подлинные фолианты. Достоянием Лавры был также прекрасный музей, экспонаты которого, как и фонды библиотеки, собирались в течение двух столетий. Здесь находилось много редких вещей и святынь, среди которых были серебряный крест, найденный на Куликовом поле; напрестольное Евангелие, напечатанное в Москве в 1644 году и другие удивительные реликвии.
Как упоминалось ранее, на землях монастыря располагались три знаменитых на всю Россию кладбища, где в разное время были упокоены лучшие сыны Отечества Никольское, Лазаревское и Тихвинское. Кладбища были действующими и приносили обители немалый доход.
При Лавре действовали различные художественные и производственные мастерские, свечной завод, хлебопекарня, теплицы, баня и другие вспомогательные учреждения с необходимым техническим персоналом и прекрасным оборудованием.
В районе площади имени Александра Невского, на Невском и Шлиссельбургском проспектах, на Калашниковской набережной и Амбарной улице монастырю принадлежало 11 жилых домов [229], квартиры в которых сдавались в аренду, также как и торговые помещения в первых этажах этих зданий [230, 234].
На территории самой Лавры в аренду сдавались хорошо оборудованные амбары и кладовые [231]. Значительную часть доходов Лавры жертвовали монашествующие на дела милосердия и благотворительности, о которых говорилось в предыдущих главах.
На набережной Правого берега Невы, 62, находилась лаврская киновия, при которой действовали собор в честь Пресвятой и Живоначальной Троицы и церкви: во имя Всех Святых, во имя Михаила Архангела и в честь Пресвятой Богородицы, а также обширное кладбище.
В целом же Александро-Невская Лавра представляла собой прекрасно обустроенный, можно сказать, образцовый монастырь общежительного типа, равного которому в России тогда не было.
К середине 1922 года богоборцам удалось почти полностью парализовать монашескую жизнь в большинстве епархий. К этому времени были практически разгромлены все прославленные обители страны Свято-Троицкая Сергиева Лавра, Соловецкий монастырь, Саровская, Оптина и Глинская пустыни. По условиям Брест-Литовского договора, Печоры оказались на территории Эстонии, а Валаам отошел к Финляндии. Свято-Троицкая Александро-Невская Лавра, Божией милостью, оказалась единственным из крупнейших монастырей страны, полностью уцелевшим от разорения. На описываемый момент времени это был последний островок монашеской жизни в России, где все было устроено для молитвы, труда и быта подвизающихся.
В апреле 1923 года, не без искушений, Лавра прошла очередную перерегистрацию в губисполкоме как трудовая производственная артель. На общем собрании монашествующих и обслуживающего персонала был принят устав артели «Александро-Невское трудовое братство» [236].
Как ни стремился отец Варнава к уединению и полному отрешению от мирских забот, тяжелейшая работа распорядителя денежных средств крупнейшей в России обители, связанная с постоянной ответственностью за ее финансовое положение и взаимоотношениями с властями, различными официальными инстанциями, арендаторами и поставщиками различной продукции, была принята им с истинно монашеским смирением и послушанием воле Божией. Аккуратность в денежных рассчетах, желание безупречного порядка во всех хозяйственных делах, вошедшие в привычку, не допускали даже маленькой неточности или поблажки. Поэтому часто случалось так, что оформлением документации и деловых бумаг, различными выкладками и начислениями отцу Варнаве приходилось заниматься далеко-далеко за полночь.
В апреле 1923 года, не без искушений, Лавра прошла очередную перерегистрацию в губисполкоме как трудовая производственная артель. На общем собрании монашествующих и обслуживающего персонала был принят устав артели «Александро-Невское трудовое братство» [236].
Как ни стремился отец Варнава к уединению и полному отрешению от мирских забот, тяжелейшая работа распорядителя денежных средств крупнейшей в России обители, связанная с постоянной ответственностью за ее финансовое положение и взаимоотношениями с властями, различными официальными инстанциями, арендаторами и поставщиками различной продукции, была принята им с истинно монашеским смирением и послушанием воле Божией. Аккуратность в денежных рассчетах, желание безупречного порядка во всех хозяйственных делах, вошедшие в привычку, не допускали даже маленькой неточности или поблажки. Поэтому часто случалось так, что оформлением документации и деловых бумаг, различными выкладками и начислениями отцу Варнаве приходилось заниматься далеко-далеко за полночь.