Нет, было что-то ещё Я подумал про схожесть и
Эдвард Шульц.
Я метнул взгляд на Отто, вынырнув и собственных размышлений.
Прости нахмурился я. Ты знаешь его?
Да. Знаком. Он проходил свидетелем по делу. Я только вернулся из командировки навесили. Помогал ребятам, входил в курс дела.
Колись, улыбнулся я и мысленно порадовался, что есть за душой грешки у красавчика. Интуиция меня не обманула.
Да и рассказывать особо нечего, пожал плечами Отто. Я ведь, можно сказать, подключился, когда ребята всю основную работу сделали. Читал материалы дела Девчонка-самоубийца, недели три назад умерла, все газеты об этом кричали. Так вот она упоминала его в своём дневнике. Нравился он ей. Девчонка из благородного семейства, но как не настаивали её родители, не поднимали связи, дело возбуждать не стали.
Дай угадаю. Анна Вольф.
Брови друга на какое-то мгновение сошлись, образуя прямую линию, а потом улыбка растянула его пухлые губы:
Ха! Родители наняли тебя? Да, такие не успокоятся
Расскажи, что там по делу, предложил я.
Ничего особенного. Вспорола вены спасти не удалось. Ничего найдено не было, улики, даже косвенные не обнаружены. Дело закрыли. Никто ей не угрожал, хотя родители заметили перемены в её поведении. Она съездила отдохнуть. Уехала одна, приехала другая. Мы опрашивали её друзей, знакомых ничего. Говорят, был роман с каким-то парнем, изменения в её поступках списали на то, что поссорились со своим ухажёром. Примерно полгода Вольф оплакивала погибшие отношения, а потом рассталась с жизнью.
Вы хотели нарыть на статью «Доведение до самоубийства»?
Да. Просьба такая поступала. Она ведь застраховала свою жизнь и, расставшись с нею, завещала страховку мелким фондам, отдельным интернет-страницам, где собирали деньги на лечение. Всё чисто. Их как грязи, этих людей, которым она помогла. Но угроз не было, ничего такого Дело закрыли.
Страховая компания делом занималась? Своё расследование проводила?
Ага. Только хрена лысого они накопали.
Как имя возлюбленного? подтянув свой блокнот, спросил я. Настоящее имя.
Тайна, покрытая мраком. Никто не знает, никто не видел. По дневникам, которые её родители нам подсунули секс-машина. Но никто и никогда не видел их вместе. Мы расследовали, они даже не отдыхали вместе.
Ну, и не мне тебя учить: тут-то собака и порылась.
Ага. Собака-то порылась, да только нарыть ничего не смогла. Полгода прошло. Опрашивали, по клубам ходили, по тем местам, где бывала девица ни хрена. Установить место отдыха удалось с большим трудом, и там облом жила одна.
И?..
Только адрес дома. Съездили всё чин чинарём. Там после этого столько гостей перебывало жуть! Оплата производилась через интернет самой девицей. Она же и сняла дом, своей картой расплатилась, одна въехала и одна выехала. Всё. В городе не появлялась, жила в доме постоянно так говорят.
Значит, ссора.
То-то и оно. Запрос я дам материалы дела.
Уже. Приступаю завтра. Ладно, спасибо за
Рингтон телефона Отто не дал мне договорить. Друг поднял палец, останавливая меня, выдернул устройство из кармана и принял вызов. Разговор оказался коротким, и Отто отбыл по служебной надобности.
Я тоже собрался, расплатился с официантом и, выйдя из дверей кафе, вытолкнул изо рта тепло, которое заклубилось лёгким паром, смешалось с холодным воздухом и растворилось. Погода успокоилась и перестала оплакивать вечер мокрым снегом.
Надо будет позвонить Эмме, договориться о встрече. Возраст у неё тот ещё Самое время делать глупости.
Откинув полу куртки, я достал из кармана джинсов мобильник, создал электронную заметку, чтобы напомнила сделать звонок дочери. Убрав телефон обратно, медленно пошёл по улице в сторону метрополитена. Мой дом в двух остановках на метро, можно и прогуляться, но я всё равно решил спуститься в подземку, чтобы быстрее преодолеть расстояние и очутиться в собственной «берлоге», залечь в ней на мягкий диван и раствориться в тишине.
Улица наполнена шумом проезжающих машин, ссутулившимися прохожими, гулом их голосов. Я всё никак не мог выбросить из головы блондинку, что стояла на углу и долго ждала парня. Больше всего меня мучило то, что я подумал о ней в первый момент и забыл. Чем дольше я размышлял об этом, тем сильнее мне казалось, что я упустил что-то важное, основополагающее.
Бред!
Прохожий задел меня плечом, кинул на ходу извинения и заспешил дальше, а я так и остался стоять посередине улицы, наблюдая за тем, как он удалялся. И вдруг пришло осознание или воспоминание не знаю. Конечно! Я видел ту девушку в голубом пальто на фотографии в газете. Там она стояла рядом с Вольфами и была одета в чёрное платье.
Фамилия Какая же у неё фамилия?
Я рванул к входу метро, чтобы быстрее оказаться дома, залезть в компьютер и отыскать статью в газете, посвященную гибели Анны Вольф. Когда составлял план расследования, сделал первым пунктом работу с журналистами, освещавшими трагедию. Они лучшие свидетели, незаметные и вездесущие. Где-то что-то увидят, заметят, а за деньги вспомнят даже то, что не так очевидно.
Надо будет договориться с Монтси о расходах сделать звонок шефине. Почти уверен в том, что она даст зелёный свет любым тратам, лишь бы получить достоверность, но вступать в переговоры без её согласия о суммах выплат нежелательно должна быть субординация.
Выходя вместе с потоком людей из метрополитена, я остановился, застегнул молнию куртки, сунул руки в карманы и поплёлся домой. Я чётко наметил первые пункты плана расследования. Отчётливо понимал, что придётся довольно часто беспокоить Монс, чтобы она договаривалась о встречах с ребятами из высшего общества. Ей это с руки, а мне простому парню такое проделать будет затруднительно.
Квартира встретила меня ароматом свежести, какая бывает после уборки Сары и оставленным ею на проветривание окном. Я заглянул в обе комнаты, на кухню и везде закрыл фрамуги. После чего снял куртку, прошёл в спальню, служившую мне в том числе кабинетом, и оставил сумку в кресле.
Точно осознавал, что проведу немало времени за компьютером, читая заметки и статьи о гибели Анны Вольф и составляя список журналистов, которые покажутся сведущими в этом деле.
Помыв руки, достал турку и, сыпанув в неё большую порцию молотого кофе, залил водой, поставил на конфорку. Закипит не сразу, потому следовало переодеться в домашнее, чтобы комфортнее было разбираться с делом. А мечты о диване растаяли и казались далёкими и небрежными.
Надев спортивный костюм, я вернулся на кухню, положил телефон на стол. Внутреннее чутьё молчало по поводу смерти Анны Вольф, а вот отцовская ответственность заставляла думать о дочери и её парне.
Таинственность в отношении её знакомого, которую я терпеть не мог, а дочь культивировала, хотелось разрушить. Следовало проследить за Эммой, взять молокососа за грудки, тряхнуть хорошенько, чтобы выложил все подробности о своей грёбаной жизни. Не захочет выбалтывать о себе дерьмо, да побольше, тогда нацепить наручники и допросить с пристрастием.
Конечно, понимаю и всегда понимал, что таковое мало реалистично, но уж очень хотелось. Останавливал себя, сдерживал, ждал, когда Эмма сама возымеет охоту его представить, того ублюдка, что в мечтах уже раз двадцать, наверное, оттрахал её во все концы.
Кулаки сжались, и корпус телефона врезался в кожу. Захотелось позвонить Эмме, спросить что-то нелепое, услышать голос, понять по интонации, что с ней происходит.
Нельзя. Я сегодня уже звонил ей, и она весёлым тоном сообщила, что идёт с Рубеном в кино на «полицейский боевик». Я видел рекламу, афиши, и вроде фильм был ожидаемый, но когда Эмма сказала, что пойдёт на сеанс, мне захотелось проверить это. А вдруг всё не так, и на самом деле
Чёрт! Ополоумел! Будто сам подростком не был!
Но в том-то и дело, что был, и знаю, что происходит в голове у пятнадцатилетних парней.
Надо успокоиться. Эмма умница, и всё будет хорошо. Сказала, что пойдёт в кино значит пойдёт. А поговорим мы с ней завтра, а лучше увидимся. Приглашу её в кафе, попрошу рассказать о премьере. Нормально
Всё предельно нормально.
Едва не упустил кофе вовремя снял с плиты. Достав чашку, вылил в неё тёмно-коричневую жидкость, густо сдобрил молоком и сахаром. Сделав глоток, отправился в спальню, поставил чашку рядом с компьютером, расположился в кресле, скинув на пол сумку.
Не торопился включать устройство. В любом случае нажму кнопку включения не раньше, чем сделаю пять глотков. Отто оказал мне медвежью услугу: заверил, что в деле всё чисто. Теперь не мог настроиться на работу, осознавая, что так и есть, и я потрачу время впустую.
Пройдя кофейный Рубикон, отставил чашку, нажал кнопку на компьютере, а сам полез за дневниками. Четыре тетради разного цвета, подписанные ровным, округлым почерком, странно смотрелись на моём столе. Дело даже не в цветастости обложек, а в самом почерке. На какой-то миг сложилось впечатление, что меня окунули в прежнюю жизнь и я снова глава семьи, а не свободный мужчина и отец девочки-подростка.
Эмма часто работала на своём компьютере, сидя за моим столом и отодвинув монитор, чтобы уместилось её устройство. Но если «ноут» она забирала к себе в комнату, то тетради с заданиями часто оставались лежать на столе забытыми. Любые увещевания о том, что нужно соблюдать порядок, реакции у дочери не вызывали. Она часто бросала мне:
Ну, пап собирала тетради, разворачивалась и уходила к себе.
Пока загружался процессор, я открыл первый дневник и прочёл:
«1 апреля. 11:55
Никогда не сочиняла записей в дневник, но решила попробовать. Мне посоветовала это сделать Роза Шульц, мать Эдварда»
Эдвард Шульц. Снова это имя! И ведь я читал в материалах собранного на него досье, что у него мама весьма известный психолог. Вероятнее всего, девушка каким-то образом там и познакомилась с красавчиком-компьютерщиком. Пришла на приём к матери, и всё срослось.
Я снова обратился к тетради:
«1 апреля, 12:40
Понимаю, что выгляжу полной идиоткой, но мне очень захотелось быть ближе к Эдварду, потому и обратилась к его матери, хотя мне это и ни к чему. Мне трудно назвать чувство, вызванное Эдвардом, любовью, скорее азарт. Дневник, (странно себя чувствую, обращаясь к тетради и пустым строчкам), если я объясню всё, то ты сумеешь меня понять, зачем я на такое решилась»
«1 апреля, 18:50
Дело в простом интересе к красивому мужчине. Я понимаю, что новая персона в нашем довольно узком светском кругу всегда вызывает заинтересованность, но у Эдварда лицо слишком красивое, чтобы не вызывать повышенный интерес»