Зовите меня Люций Гемулович. О том, кто я и откуда, вам уже сообщили.
Присаживайтесь! указала ему на приставной столик у своего рабочего места Надежда Игоревна. Чай, кофе? Водички холодненькой?
Не ответив, странный визитёр, шурша плащом, уселся на отведённое ему место, неторопливо снял шляпу, очки, и, оставаясь в перчатках, предвосхитил незаданный вопрос хозяйки кабинета:
Фотодерматоз. Аллергия на солнце.
Барановская хотела было выдать в ответ что-нибудь этакое, сочувственное, но застыла с приоткрытым от удивления ртом.
И без непроницаемо-чёрного облачения лик Люция-как-его-там, прости Господи, Гемулыча, кажется, показался вице-губернатору завораживающе страшным.
Длинные белые, забранные в короткую косичку на затылке, волосы. Не седые, с серебристым отливом, а именно белые первозданно, лишённые пигмента, будто перекисью водорода обесцвеченные (уж Барановская-то, побывавшая в юности и блондинкой, отлично знала в том толк).
Однако самое жуткое впечатление производили глаза рубиново-красные, они огнём адским отсвечивали откуда-то из невообразимой глубины бездонных колодцев зрачков.
Глаза пылали, словно раскалённые угли в преисподней, подсвечивая алебастрово-белую, обескровленную, будто до последней капельки, безжизненную кожу лица.
«Альбинос!» сообразила, наконец, Барановская.
Она где-то слышала, или читала раньше, что бывают такие люди с врождённой патологией отсутствием пигмента, но никогда их прежде не видела. И надо же сподобилась воочию встретиться в собственном кабинете!
Как не странно, на душе её враз полегчало. «Дефективненький ты мой», с некоторой толикой презрительного сочувствия подумала она, при этом аура зловещей таинственности, окружавшая столичного гостя, вмиг улетучилась.
Как не странно, на душе её враз полегчало. «Дефективненький ты мой», с некоторой толикой презрительного сочувствия подумала она, при этом аура зловещей таинственности, окружавшая столичного гостя, вмиг улетучилась.
Чем обязана такому вниманию с вашей стороны? перехватывая инициативу, поинтересовалась вице-губернатор.
Люций Гемулович уставился на неё своими жуткими глазами, словно рентгеновскими лучами насквозь пронзил, изучил, высветив нутро собеседницы до каждой жилки и косточки, и кивнул, удовлетворённый результатами исследования, едва растянув бескровные губы в улыбке.