Как правило, после опускания, человек выдерживал месяца три четыре издевательств, а потом увольнялся из училища. Были, конечно, исключения. Например, самый легендарный тормоз всех времен и народов, из 9-й роты. Имя его забыл, потому что не знал.
Дожил он, кажется, даже до дембеля. Парниша, видимо, страдал мазохизмом. По-другому его стойкость к изощренным издевательствам я объяснить не могу. Неоднократно наблюдал в столовой, как его радушно встречали пацаны из 9-й роты.
Все уже едят, а тормоз, почему-то опаздывает. Потом он появляется в дверной проёме, раздается радостный рёв в сто глоток, и ребята начинают его обкидывать кашей из своих ложек. Комки перловки густыми серовато-белыми соплями стекают по его х/б, и тормоз понуро идет кушать в свой уголок.
Самыми выдающимися тормозами в нашем взводе были Саша и Дима. Их становление ручниками проходило по одинаковому сценарию. Сначала, из чувства самосохранения, они прилипали к крутым. Типа задруживались. Через некоторое время, крутые, видя явную разницу менталитетов, их опускали.
Как это произошло с Сашей, я не видел. А вот прогиб Димы наблюдал.
Лежат Лёня (крутой) и Дима на нарах. Беседуют о том, о сём. Они пока «друзья».
Лёня неожиданно говорит, «Я тебе кличку придумал».
Какую?
Лушпай.
Лёня, а что это такое?
Это луковая кожура, очистки.
Лёня, я не хочу быть Лушпаем.
Будешь. А ну-ка, Лушпай, отзовись. Лушпай!
Дима обиженно молчал и не откликался. Лёня щёлкнул ему слегонца в челюсть, и Дима стал Лушпаем.
Саша был пианистом и настолько неординарной личность, что это отразилось и на его внешности. После пострижения наголо на него вообще спокойно смотреть было нельзя: уши как локаторы, черты лица очень крупные, огромная башка мыслителя, сам высокий, грузный и сутулый.
Ещё когда он «дружил» с сильными мира сего, Вова в столовке, видя, как тот ест, шепнул мне на ухо, «Глянь, это будущий тормоз».
Дааа, жевал Саша не очень аппетитно: широко открывал рот, чавкал большими жирными губами и закатывал глаза вверх.
Затормозили его резко и неожиданно. Я того момента не видел.
Когда его встретили после больнички, где он провалялся с желтухой, причем он единственный во взводе ею заболел, несколько пацанов окружили его бледного, сидящего на койке.
Ты что, сука, заразить всех хотел!?
И начали его пинать и плевать ему в лицо. Саша сидел и вытирал чужие слюни со лба и щёк.
Ты что, сука, заразить всех хотел!?
И начали его пинать и плевать ему в лицо. Саша сидел и вытирал чужие слюни со лба и щёк.
Это был уже явный передоз. Не помню точно, сказал я что-то по этому поводу или нет. Помню только, что в результате раздумий пришёл к выводу, что защищать такое чмо так же аморально, как над ним же издеваться.
Много лет спустя, в прошлом году, я случайно познакомился в электричке с одним пареньком. Ехали, болтали, начали службу вспоминать. Когда я коснулся тормозячества, в глазах его промелькнул какой-то звериный ужас. И он мне признался, «А ты знаешь, я ведь тормозом в армии был. Там было ещё суровей. Били меня часто. Бывало, в чан с остатками супа запихнут и мутузят. Я дошёл до такого состояния, что, когда ловил на себе чей-то взгляд, меня охватывал панический страх и начинало трясти. Но мне повезло разбили голову табуреткой, и я попал в больницу. Медики меня и приютили, стал там разнорабочим».
Смотрел я на него и думал, это какую же Душевную травму парень успел получить за полгода!!! Ему уже тридцатник, а с нервами до сих пор не в порядке. Не то, чтобы псих, просто дерганый какой-то.
Интересно, а что получали те, кто над ним издевался? Чувство превосходства? Не знаю. Я даже представлять не хочу себя на их месте. Тем не менее, считаю, что по отношению к себе парень был тоже падонком. Да и истязателей безответностью своею провоцировал.
Подставлять другую щеку это прием для продвинутых Духом. А нам, обычным, как в той карикатуре когда кто-то по другой щеке бьёт, нужно пригнуться и ударить ему в челюсть.
И дело даже не в том, чтобы защитить свое тело.
Помню, школьниками ещё были, класс седьмой, поехали купаться в бассейн «Москва». Был такой раньше, на месте храма Христа Спасителя. Выходим из бассейна, нас пятеро. Стоят человек десять наших сверстников, от группы этой отделяется самый маленький шкет, подходит к нам и говорит, «Слышь, пацаны, по пять копеек скинулись».
Я ему, «Да что-то не хочется».
Удар боксера знаешь?
Знаю.
Ну и как?
Больно.
Скинулись мы по пять копеек. А потом так переживали из-за своей трусости. С Максом год об этом случае вспоминали. Нас колбасило.
А что делать парнишке, у которого на голове шрам от удара табуреткой, и душа порвана в клочья? Сдачи уже не дать, все в далеком прошлом.
Ему нужно простить своих мучителей. Только так. Другого выхода нет.
Женя едет домой
Женя был очень одаренным парнем. Он прекрасно играл на гитаре, искусно выполнял разные гимнастические трюки, был умён и сообразителен, знал французский.
Стояло лето. Мы закончили первый курс, и дружной толпой ехали домой на побывку. Купить билеты в один вагон нам не удалось, и мы были рассеяны по всему поезду. Весь вечер ходили друг к другу в гости, неумеренно потребляли алкоголь и пели песни под гитару.
И вот Женя идет в гости. Дорога пролегает через вагон-ресторан. Женя уже ну о-о-очень тёплый, чрезвычайно радостный и общительный. Неожиданно он слышит французскую речь, оборачивается и видит небольшую группу французских пенсионеров. О счастье! Какая возможность попрактиковаться в языке! Женя, решительно покачиваясь, начинает движение к франкофонам.
Без приглашения и без спроса он начинает с ними практику французского. Пенсионерам это не понравилось, но отшить Женю было невозможно. Они вызвали проводников тоже не помогло. Проводники вызвали милицию. Через 15 минут была остановка, где Женю уже поджидал милицейский отряд. Началась такая движуха! Они пытались поймать курсанта. Но банально сдаться наш спортсмен не захотел. Он хорошо бегал, к тому же был в моих кроссовках. Женя пулей вылетел из поезда. Догнать его никому не удалось.
Мы в это время сидели в одном из нашенских купе и мирно громко пели. Конечно, суете мы удивились, но причины её не поняли.
Наутро просыпаемся, Жени нет, а скоро уже Москва. Начали его искать в других вагонах. И тут проводница нас ошарашивает известием.
В момент экстренной эвакуации Женя был одет в рубашку, штаны и кроссовки; ни паспорта, ни денег, ничего у него не было.
Забрали мы его вещи и договорились, что ждем два дня, если не появится объявляем в розыск.
Два дня прошли как на иголках, волновались мы за него очень. И вот, когда мы уже собирались обращаться в милицию, Женя объявился.
Два дня прошли как на иголках, волновались мы за него очень. И вот, когда мы уже собирались обращаться в милицию, Женя объявился.
Был он очень голодный, но полный впечатлений. Рассказал он такую историю.
Беседу с французами и погоню он помнит смутно. Утром проснулся в электричке (как попал туда, тоже не помнит). Женя решил, что находится в тупике на станции «Авиационная», где он собственно и живет. Т.е. подумал, что уже дома. Только вот окружающий пейзаж был незнаком. «Надо же, как за полгода все поменялось!» подумал Женя и пошёл «домой».
Для него стало жестоким разочарованием, узнать, что он не только не в Подмосковье, а ещё даже не пересек границу Украины.
Первым делом на ж/д вокзале Женя обратился в милицию. Сказал, что отстал от поезда. После некоторых формальностей ему выдали билет. Поезд должен быть только на следующий день. Ему хотелось есть и пить, и заблудший курсант побрёл туда, где едят и пьют в кафетерий. Попрошайничать он не собирался, просто не знал, что делать.
Где то, через час сидения за пустым столом он заметил, что один подвыпивший пассажир никак не может завязать галстук. Наш Женя и это умел. За оказанную услугу мужик подкормил голодного курсанта. А когда выслушал душещипательную историю потерявшегося мальчика, то ещё и денег немного дал.
Мир не без добрых людей.
Страшный сон вегана
Убежденным вегетарианцам читать не рекомендуется.
Хоть родители ежемесячно и присылали нам немного денег, средств постоянно не хватало. Поэтому мы искали разные возможности для подработки. То какой-нибудь бабуле за 5 10 рублей огород вскопаем, то дрова наколем.
Но самой козырной халтурой была работа грузчиками на мясокомбинате и пивзаводе.
На территории царства колбасы и сосисок стояла смрадная вонь. То там, то сям валялись кости с разлагающейся плотью. Собаки бегали очень упитанные. В цехах не воняло, но шныряли крысы. Странно, но они проникали даже в здоровенные холодильники и бегали по металлическим трубам, на которых висели полутушки.
Меня приколола машина по производству пельменей. Её устройства я не видел. В стену пельменного цеха смотрела только дырка или сопло, из которого, как пули из пулемета, вылетали готовые пельмени. Падали они в здоровенную тачку.
На мясокомбинате мы разгружали вагоны с замороженными полутушками обезглавленными и разрезанными вдоль телами коров, баранов и свиней.
Работа тяжёлая: коровьи полутушки очень увесистые и скользкие.
Если бы мы были веганами, то от запахов и натюрмортов того мясокомбината у нас покосилась бы крыша. Но мы в то время даже и не подозревали, что мясо можно не есть, и что забой скота это убийство. Полутушки мы воспринимали не как тела невинно убиенных животных, а как будущую колбасу и сосиски.
На всех телах стояли печати с датой казни животного. Я был немало удивлен, увидев, что практически все разгружаемые туши имели печати 70-х годов. Потом мне объяснили, что свежее мясо идет на обновление стратегического запаса нашей Родины, а полежавшее в этих запасах 1015 лет, поступает на прилавки магазинов.
Параллельно с нами работали профессиональные грузчики. Здоровенные мужики. У них всегда рядом стояло корыто с холодным пивом. Пивзавод был за забором. Они регулярно отхлебывали пивко, но пьяными я их никогда не видел, и вид у них был свежий, не алкашный.
Мы от пива отказывались. Но не из-за трезвых идейных убеждений, а потому что были спортсменами, и считали, что физические нагрузки и алкоголь несовместимы.
Работа с мясом была тяжёлая, но платили неплохо, рублей 50 за вагон. Такие деньжищи рождали энтузиазм.
Но один раз нам пришлось потрудиться на халяву. Наш взвод погнали на мясокомбинат, от училища. Руководил нами один препод. Чрезвычайно находчивый и хозяйственный мужчина.