Во-первых, Катька на тренинге. Во-вторых, Андрюха, мы с тобой уже так раз десять встречались. У тебя тоже, то роды, то командировка, то у Ленки голова болит, то вы к её маме на день рождения. Какой-то ты недоступный стал совсем. Я понимаю, что все эти жены и взрослая жизнь совсем нас развела, но раз уж твой друг к тебе пришел, нужно хотя бы чаю предложить, раз выпить нечего.
Андрей вздохнул, барабаня пальцами по столу. Я тоже вздохнул и слегка улыбнулся.
Ты, кстати, мне деньги собираешься когда-нибудь отдавать? спросил я. Мне бы они сейчас пригодились. Дома кошелек забыл.
Сейчас нет денег. Давай в другой раз.
Андрюх, знаешь, мне кажется, что если я их сейчас не получу, то уже никогда.
Андрюх, знаешь, мне кажется, что если я их сейчас не получу, то уже никогда.
Ну, понимаешь, нет у меня сейчас лишних денег. Позвони через пару месяцев.
Нет пяти тысяч? спросил я, окидывая круговым взглядом кухню.
Сейчас нет денег, ответил он, и стало заметно, как в его голубых глазах заметалась досада, которая вот-вот могла перерасти в злость.
Ты же не в нашем бюро работаешь, Андрюх, чего прибедняться, проговорил я, разглядывая маленькую дырку на правом носке.
Денег хватает, но сейчас у меня машина в кредит, а также ипотека, как ты помнишь.
Помню, сказал я. Есть такая поговорка: «Не пытайтесь чертить свою жизнь по линейке, больше подойдет циркуль».
Слушай, Макс, я и не думал, что ты такой мелочный. Я ведь тебе столько раз помогал в институте.
Мои полусонные карие глаза уставились на него вопросительно.
Разве не так? спокойно спросил Андрей, налив в стакан фильтрованной воды из тоненького краника и кинув туда шипучий аспирин, который лежал у него в бездонном кармане халата.
Ладно, проехали, ответил я, повернувшись к окну и увидев свое жалкое отражение. Что теперь ссорится из-за этих пяти тысяч.
Повисла томительная пауза.
Слушай, а может, поехали к Степану? уже совсем равнодушно спросил я. Посидим. Вспомним юность. Может, вообще соберем всех.
Мы только недавно с юбилея приехали, ответил он скептически. Да и к Степану у меня нет больше желания ехать. Превратил квартиру бабки в притон. Мы с Леной к нему заезжали как-то, так целый час его искали в собственной квартире. Нашли спящим в чулане, заваленным старым хламом. Квартиросъемщик сказал, что он пришел пьяный и его детей пугал.
Он что квартиру сдает?!
Этот дурак сдал одну комнату переселенцам из Средней Азии. Ты бы видел, во что теперь превратилась квартира.
Это может плохо кончится, зная Степана.
Они ему водку покупают. Поят его, а он и рад. Короче, я тебе бы не советовал к нему приезжать. Только зря потратишь время.
Это же наш Степан, ты забыл?
Я все равно не поеду, пробубнил он, оторвав виноградинку с ветви, что лежала в чашке на столе. Ночь уже, да и семья у меня. Он взрослый человек. Пусть сам решает свои проблемы, раз впутался.
Ты сейчас серьезно это?!
Дверь на кухню открылась, и в проёме появилась супруга Андрюхи Ленка в пижаме цвета фисташкового мороженного. Лицо у нее с правой стороны было от сна мятое, с первыми, как подснежники весной, морщинками.
Здравствуй, Максим, сказала она холодно, показывая на выход мужу. Я его на минутку.
Привет, сказал я. Да, конечно, конечно.
Андрей вышел.
Продолжая сидеть на стуле, я открыл дверцу холодильника и, окинув его взглядом сверху вниз, взял с нижней полки заветренный кусок копченой охотничьей колбасы.
Краем уха слышал, как Ленка втирала мозги своему мужу: «Зачем он пришёл ночью? Первый час! Ребенок проснулся! Нечего тебе там делать. Отдай ты эти пять тысяч».
Через несколько минут Андрей зашёл на кухню и сказал, положив хрустящую бумажку на стол:
Вот деньги, Макс, а теперь тебе пора.
Ухожу, ухожу, прожёвывая колбасу, сказал я. Спасибо за гостеприимство.
Андрей сделал вид, что ничего не заметил.
Извини, что побеспокоил, сказал я, надевая сырое пальто.
Ничего страшного.
Я вышел в коридор. Обулся и направился к лифту.
Кстати, а чего ты такой мятый? спросил Андрей. Хорошо кто-то тебя приложил, я смотрю.
Зачем тебе мои проблемы?
Ну да, ухмыльнувшись, сказал он и закрыл дверь.
Счастливо, ответил я, не обернувшись.
Хлопья снега медленно оседали на землю, будто небесный кондитер посыпал город сахарной пудрой. Мое настроение вконец упало. Мне хотелось есть, спать, но только не назад домой в пустую съемную квартиру, и я решил выпить горячего черного кофе, а потом все-таки отправиться к Степану в одиночку.
Недалеко от метро я увидел небольшое кафе, которое словно бы пряталось между соседними домами от холода. Над входом висела неоновая табличка с надписью «Турецкая кофейня Босфор. Открыто 24 часа».
Зайдя внутрь, через озябший нос, каким-то образом проложив дорогу к голодному желудку, хлынули запахи жареных кофейных зерен, лука, хлеба и тушеного мяса.
Из динамиков под потолком непринужденно играла какая-то восточная музыка. Никого не было видно. Сложилось даже странное ощущение, что эти запахи являлись тут единственными обитателями.
Я обтер ноги о коврик, выбрал столик у окна, снял сырое пальто и сел как можно удобнее. Огляделся. Помещение было небольшим, но довольно уютным, особенно в такую морозную погоду.
Справа от входа почти на всю стену висела картина. Какая-то толпа людей с мечами. Впереди всех всадник на коне со знаменем в руках.
«1453 год. Вступление Мехмеда второго в покоренный Константинополь». Знаменитая картина французского художника Жана-Жозефа Бенжамен-Констана о падении второго Рима.
От неожиданности меня дернуло, словно затвор на винтовке Мосина. Я повернул голову на голос и увидел перед собой юного смуглолицего официанта в белой сорочке и красном фартуке поверх нее. Он улыбнулся ослепительно белой улыбкой.
Э.
Что желаете? Рекомендую кофе по-турецки и традиционную лепешку гезлеме.
Две лепешки и кофе тогда, если можно, растерянно проговорил я.
Какой наполнитель? Сейчас могу предложить на выбор творог со шпинатом или хумус. Это пряная паста из гороха нут.
Давайте творог.
Официант сделал запись в блокнотик и исчез также незаметно, как и появился, пока я наклонялся к пальто за сигаретами.
Приблизительно через десять минут официант поставил передо мной белую чашку с дымящимся кофе и тарелку с двумя горячими лепешками, покрытыми легкой корочкой.
Ничего себе вы ее разогрели. Прямо-таки прожгли микроволновыми волнами. Портал случайно в подсобке не открылся?
Обижаете. В нашем кафе подают только свежеиспеченные лепешки, следуя старинному рецепту приготовления на сковороде садж.
Серьезно?! Вы хотите сказать, что ночью, в мороз, в спальном районе Москвы, для единственного посетителя вы испекли свежую лепешку с творогом и шпинатом?
Разумеется. В нашем кафе утром постоянно завтракают таксисты, водители, грузчики из Средней и Малой Азии, а также молодежь, которая путешествует по миру, ну и многочисленные друзья хозяина кафе. И нет гарантии того, что если что-то им не понравится, слух об этом не дойдет до набережных пролива Босфор. Хозяин очень ценит репутацию всех трех своих заведений Стамбульского, Берлинского, и вот этого, нового, в третьем Риме.
Третий Рим.
Официант спросил, не желаю ли ещё чего-нибудь. Я сказал, что пока не желаю. Он встал за дубовую барную стойку и, подперев голову руками, задремал.
Кофе был горячим и безумно вкусным. О лепешке даже и говорить нечего. Вкуснее ничего не ел. Хотя может, так думалось на голодный желудок.
Решил сделать комплимент официанту, но, посмотрев на этого спящего студента, передумал.
Кафе «Босфор»
Был у меня друг Андрей сказал я про себя. И была Лена. Ленка Неужели когда-то я начинал с ней встречаться? Даже не верится. Какой бы сейчас была моя жизнь?
Моя мама в те времена любила повторять: «Окрутит тебя эта приезжая, как когда-то пытались окрутить твоего брата. Сколько мы с отцом сил и нервов потратили, сколько я слез пролила. Теперь и ты туда же? За что мне это на старости лет?»
История с братом в те незапамятные времена заставила всю семью очень понервничать. Олеся, кажется, так ее звали, оказалась с железными нервами. Ничего на нее не действовало: ни уговоры оставить сына в покое, ни угрозы, ни мольбы. Люблю, дескать, и все тут. А брат голову потерял.
А началось все с того, что чей-то сын, уже женатый, поехал в отпуск на Черное море под Ялту с другом. У него там случился курортный роман с мамой-одиночкой из Саранска. Порыв чувств и сострадание были настолько сильными, что сынок этот предложил ей вместе с ее ребенком поехать в Москву, к нему. По прибытии он сразу заявил, что эта девушка будет с ними жить. Жена ошарашено собрала вещи и ушла к своей матери, сказав на прощанье, что подает на развод.
Когда все юридические формальности были решены, он со спокойной душой женился второй раз, прописав новоиспеченную супругу в квартиру. И как только это произошло, себе на помощь она перевезла мать, младшую сестру и даже кошку. Для родителей сына это был конец. Вскоре и сам сынок понял, что любовью здесь не пахнет, когда женушка начала водить новых ухажеров. Запил.
Как дальше развивалась судьба этой семьи, точно не знаю. Со слов нашей мамы, в той семье отцу после очередного скандала стало плохо с сердцем, и его положили в больницу. Олеся, сразу же, не теряясь, сдала комнату семье строителей из Молдавии.
Как уж брат с ней познакомился, я не знаю, но Бог нас миловал. Он сам с ней расстался, узнав про измены, а спустя немного времени, встретил Свету, которая родила ему дочь, мою племянницу Машу.
Я не стал объяснять маме, что Лена была совсем не такой, и что нельзя всех чесать под одну гребенку. Ведь она была отличницей в институте. Ей бы воспитание не позволило претендовать на чье-то жилье. А я Я просто тогда побоялся пойти против семьи, и за этот выбор пришлось платить.
«Не переживай, сынок, найдешь себе другую девушку, наставляла впоследствии мама, их у нас, вертихвосток, полный дом».
Прошло немного времени, и Степан случайно познакомил робкую Ленку с нашим, еще более робким, Андрюхой. Через год они поженились. Будучи на свадьбе, я никак не отреагировал на слова Степана, толкнувшего меня локтем: «Что-то невеста больно печальная». Мне было уже все равно. Я тогда накидался алкоголем и полез танцевать с подружками невесты, тиская их за бедра.
После свадьбы Андрей из друга стал превращаться в замкнутого приятеля, все силы и мысли которого теперь были подчинены семье. С Леной, как мы заметили позже, тоже произошли изменения. Постепенно ее робость куда-то улетучилась, видимо через поры на коже, и нас видеть она желала все реже и реже, а уж когда мы звали Андрея посидеть где-нибудь, с ее стороны встречали непосильное для нас сопротивление. Шенгенскую визу было проще получить, чем вытащить к нам Андрея.