Секунд-ротмистр
Александр Смирнов
© Александр Смирнов, 2017
Моему деду посвящается
Пролог
В историю, о которой было написано сотник книг, Меншиков Федор теперь уже не верил. Хроники, которые он запоем читал в юные годы, будучи студентом МГУ, в один миг оказались фальшивыми. Да к тому же теория, которую до своего первого путешествия в прошлое, Федор считал не иначе как полным бредом, начала приобретать вдруг четкие очертания. Исчезли в один миг Александр Невский, Иисус Навин, Юлий Цезарь, и казалось непонятно что делать и во что верить. А ведь как все прекрасно начиналось. Мишка Путятин, старый приятель из МГУ, вдруг предложил создать машину времени, доказав Федьке, что эта столь безумная идея осуществима. В качестве определения даты, в которую отправлялась капсула, предложил использовать астрологические гороскопы. Ведь летописи можно было вести от любого события значимого в жизни людей, будь то рождения Миссии или Великая Французская революция. Ведь даже окончание ее в различных летописях девятого ноября тысяча семьсот девяносто девятого года от Рождества Христова, в других восемнадцатого брюмера десятого года революции. У других же народов эта дата записано также иначе, и если бы сейчас в России ходило, как это было до Петра, летоисчисления от сотворения мира, то цифры оказались совершенно иные не похожие ни на одну из современных дат. А гороскопы эта такая вещь, особенно когда анализ происходит мгновенно, а вероятность совпадения одинакового положения звезд на небосклоне довольно мала. Решив, что попытка не пытка, Федька согласился. Машину тогда они в течение года собрали, пришлось повозиться.
Ну, а дальше Меншиков никогда вспоминать не любил. Когда вдруг во время своего первого путешествия они с приятелем обнаружили, что история была совершенно иной, все вдруг резко изменилось. Федька не сдержался и впервые поступил импульсивно, а все из-за того, что Мишка, будь оно неладное, решил вернуть историю в то русло, которое, по его мнению, должно было быть правильным. А почему? Да потому, что согласно той истории, его предки правили миром, а он был из тех, кто сейчас бы управлял страной, а не коротал бы свои дни в каком-то МГУ. Хорошо, что о своем изобретении Путятин никому не рассказал.
Федька помнил, как вовсю гнал свою зеленую «Газель» к городу Нарве. В кабине связанный и спящий валялся, одетый в сине-желтый мундир Путятин. Решение пришло неожиданно, когда Мишка рассказал о своих планах. И вот теперь у дальнего предка Федора Александра Даниловича Меншикова будет новый холоп. И что в том, что он из будущего. Кто поверит пленному шведу? Да и вернуться тот обратно в свое время уже вряд ли вернется, а если и захочет изменить историю, так пусть попробует. Тогда в дороге Федор усмехался, представляя, как будет жить его приятель в прошлом.
Да вот только совесть всегда брала почему-то свое. Месяцев пять после тех событий он продержался, а потом Вспоминать те дни Федька так же не любил. Скатился почти до самого края пропасти. Рассказал, по пьяни, о случившемся Александру Сашкову, еще одному товарищу по университету. Тот заявлять в милицию не стал, да и зачем. Трупа то нет. А раз нет оного, то дело все равно не заведут. Впрочем, у Сашкова оказались свои планы на машину времени. Меншиков, когда его бредовую идею услышал, рассмеялся. А потом, когда Александр Сашков уехал, долго от навязчивой мысли избавиться не мог. Наконец не выдержал. Завязал пить горькую и позвонил приятелю в Москву. А дело то было не такое уж сложное. Всего-то проверить правильный ли гороскоп у товарища. Тут конечно может возникнуть вопрос, а причем тут машина времени и какой-то личный гороскоп? Проверить, действительно ли события в будущем, начертанные в нем, произойдут? Если бы. Сашков хотел уточнить, как могла его предыдущая инкарнация, будучи купцом, жить в Австралии пятнадцатого века, когда сам материк был открыт намного позже. Ведь не сходится? То-то и оно, что нет. А если история была такой, как утверждал Федор, то бред Сашкова не казался таким уж странным.
Вот и проверили. Ну, а дальше понеслось. Докатились до такого состояния, что Александр уволился из университета и перебрался к Меншикову под Псков, где тот усиленно проводил работы над усовершенствованием машины времени.
Ну, а дальше, как говорил Меншикова, их все сильнее и сильнее втягивало в авантюры. Они не обращали внимания на то, что действиями своим запросто могли изменить ход истории и сделать то, что когда-то хотел сотворить с историей мира Миша Путятин. А уж погибнуть в круговороте неизвестности так тем более не боялись, мир в котором они жили, казался намного страшнее того, что был когда-то в прошлом. И даже не верилось, что он станет лучше.
Вот только бывают в жизни человека такие минуты, когда он задумывается не только о прошлой своей инкарнации, но пытается заглянуть в будущее, ища причины своих неудач в своем прошлом. И не находя ответов пытается разложить на составляющие уже и историю своего рода.
Вот только возникает вопрос, а знаем мы историю своей семьи? Можем ли мы сказать, кем был тот или иной предок до Великой Октябрьской революции?
У Сашкова, как выяснилось, был только один ответ. И он звучал как Увы, нет!
I
Осень 201.. года. Под Псковом. Дом Меншикова.
Я все чаще стал склоняться к мысли, как-то раз тоскливо проговорил Александр Сашков, сидя за накрытым столом у Федора на кухне: что мой род когда-то был проклят.
Меншиков удивленно взглянул на приятеля. Он не ожидал, что того так разнесет с бутылочки бургундского, урожая тысяча шестисот десятого года. Хорошее вино, каких в наши времена уже редко сыщешь, вряд ли могло так подействовать. Это ведь не та бормотуха с всякими там пищевыми е-добавками1, коими были наводнены в последнее время магазины и палатки города Пскова. За эти бургундским Федька лично смотался в семнадцатый век. Десять бутылок отменного вина, лично выменял у русского трактирщика, что проживал в славном городе Ла-Рошель в те годы. Эх, жаль он тогда Сашкова с собой не взял. Глядишь, таких речей сейчас бы не толкал. Вспоминал бы, если конечно в войне за независимость Европы от Руси-Орды выжил, о тех событиях, да наслаждался бы жизнью. Ведь у человека она одна, не смотря на всякие там инкарнации.
Что это тебя с такого отменного вина, проговорил, вздыхая Федор, в депрессию потянуло? Вроде мы с тобой все точки поставили еще в Австралии на все вопросы. Меншиков попытался выговорить слово инкарнация, но язык, будь оно не ладное, ни в какую не желал этого делать. Федька в отчаянии махнул рукой, отчего чуть не уронил свой стакан на стол. Выругавшись, успел подхватить, расплескав всего лишь несколько капель. Неужели ты предполагаешь, что Ульян Меркурьев2был проклят?
Да нет, проворчал Сашков, дело не в нем.
Но все равно Александр задумался. Нужно ведь было как-то объяснить старому приятелю, что он подразумевает, ведь пока они друг друга просто не понимали. Один раз Сашков вот точно так же требовал от Меншикова отправиться в прошлое. Тогда это у них получилось. Правда, повозиться изрядно пришлось. Даже одного знакомого в Австралии привлечь. Хорошо, что хоть тайна путешествия осталась секретом. Но как бы то ни было, причину гибели купца узнали, тот ушел в открытое море и сгинул. Даже поняли, почему он это сделал. Заодно с людьми интересными познакомились. Все вроде нормально, а тут эта ненужная хандра ударила. Депрессия овладела, когда вроде бы для нее и причин как таковых-то и не было. А все потому, что не везет! Вот не везет и все, хоть вешайся. Может проклятье, какое? Вот как тут не подумать об этом? Как?
Видишь ли, Федор, проговорил Александр, знать, кем ты был в предыдущей жизни это одно, а располагать сведениями о своей семье это совершенно другое. Тебе интересно знать, от кого идет твой род? Впрочем, увидев реакцию Федьки, улыбнулся, Ну, тебе-то хорошо, ты хоть до Меншикова всю свою родню знаешь, а я? А ведь судьба Ульяна Меркурьева на мою совсем не влияет. Несмотря на то, что женский тип, который нравится Меркурьеву и мне, один и тот же. Я даже встречался с одной, да вот только Супругой она моей так и не стала. Я, Федька, понимаешь, до сих пор холост
Санек! Нашел о чем печалиться, перебил его Федор, наклонился и достал с пола еще одну бутылочку, я вот уже больше года холост и не жалею.
Федор Меншиков еще недавно был женат. О своей супружеской жизни он распространяться не любил, один раз, правда, в пьяном угаре проговорился, что делил очаг со своей благоверной аж больше двух лет. Вот только рутины хрупкая семья не выдержала. Развалилась. То ли Федор поумнел, то ли она стала «умной» они разбежались.
А может и у тебя энто тоже самое пробормотал Сашков.
Ты имеешь в виду родовое проклятье?
Александр кивнул.
Чушь. В проклятье я не верю. Просто женщины, по крайней мере, моя бывшая благоверная, в науках не разбирается. А для меня наука это все! Да ладно про них. Меншиков махнул рукой и уточнил: Тебе-то Сашек, что это приспичило жениться? Разве быть одному плохо?
Сашков промолчал. Объяснять в таком состоянии, в котором он сейчас находился, было довольно сложно. Да и Федор прекрасно понимал, что оба вопроса были как-то не уместны. Он прекрасно помнил, что у того был в этом плане один бзик. Александр, а Меншиков его частенько за это ругал, еще в бытность студентом, пытался найти ту единственную, с которой он был бы прекрасно счастлив. Этакий эталон. Вроде бы нашел, и тут выяснилось, что в его отношениях что-то не ладится. Все в один миг рухнуло. Больше попыток он и не пытался предпринимать. Если и обращал внимания на красавицу, так отходил в сторону, опасаясь попасть в ее сети. Правда, был случай, Сашкову показалось, что он влюбился. Он даже почву попытался прощупать. Ощущать себя облитым холодной водой не самое приятное дело. А ведь именно так и произошло. Девушка смотрела не на его, а на более молодого парня. Вот как тут себя старым не ощутить, когда тебе всего-то тридцать лет стукнуло. Вот и не удивительно, что Александр впал в депрессию. А тут еще его тетка. Меншиков убить был ее готов. Наговорила племяннику о родовом проклятье. Дескать, сама слышала от матери, будучи девчонкой. Слышала, так и помалкивала бы. Не зачем слухи-то распространять.