Присаживайтесь гости дорогие, проговорила хозяйка.
Пока рассаживались, из кухни выплыла Сима, неся самовар. Федор хотел было ей помочь, но девушка сказала: не надо. Ловко поставила его на стол. Видимо, отметил Сашков, что та, сбегав в сарай, успела слетать и на кухню. Удивительно, как она смогла принести его на второй этаж? Анастасия подошла к шкафу и достала оттуда: жестяную коробочку с конфетами, вазочку с пряниками. Поставила на стол.
Мама, мама неожиданно послышался сверху детский тонюсенький голосок. По лестнице раздался топот детских ног, и в гостиную ворвалась, как маленький ураган, ребенок. На девчушке было белое платье, усеянное, крупным синим горошком. Волосы заплетены в косу. Увидев незнакомых военных, она прижалась к мамкиной ноге.
Нюра, не бойся, прошептала Анастасия, это наш дальний родственник Мефодий Григорьевич, а это его друг Федор Степанович.
Меншиков улыбнулся и вдруг вспомнил, что в кармане у него лежал петушок на палочке. Он его купил, когда остановились на перекрестке. Пока Сашков разглядывал Луначарского, он купил леденец. Знал, что понадобится. Запустил руку в карман, отыскал и протянул девчушке. Та схватила и убежала.
Это моя младшенькая, улыбнулась хозяйка, и прибавила, пока, младшенькая.
И сколько у Вас, их? Спросил Меншиков, кивая в сторону убегавшего ребенка.
Пока двое.
Анастасия села за стол.
Сейчас жить стало тяжело. Проговорила она. Одни потрясения. После того, как большевики взяли власть в свои руки ни одного спокойного дня. Тихон то чего, он хоть и простои дворянин, но имеющий знатные корни, принял новую власть. Сейчас в гимназии работает, детишек местных учит, а до этого все на нас косо смотрели. А мы что виноваты, что корни наши с Екатерининских времен, а может, и еще каких тянутся. Мы ведь в Новгородской губернии, поди, почти с восемнадцатого века проживаем. С тех времен, когда прадеда из Петербурга изгнала, как зачинщика переворота. Сначала в поместье обитали, а потом уж отец Тихона, покойный Афанасий Георгиевич сюда перебрался. Да вон он портрет прадеда на стене висит, проговорила она и показала на ряд портретов висевших на стене между окон.
Меншиков тут же смекнул, что именно в тех событиях вполне возможно и стоило искать разгадку проклятия Сашкова. Поэтому вначале решил дослушать хозяйку, а уж потом расспросить.
Но жизнь, то течет, вот и подумываем с Тишей еще одного завести.
Это благородное дело, согласился Федор, встал из-за стола и подошел к портретам. А это кто? Спросил он, указывая на изображения человека в мундире времен Екатерины Великой, с заплетенными в косичку белыми волосами, которые, по всей видимости, были не чем иным, как париком.
Это? проговорила Настасья, И есть тот самый предок, что участвовал в заговоре против императрицы Екатерины. Хитров Федор Алексеевич, секунд ротмистр лейб-гвардии Конного полка, участник переворота тысяча семьсот шестьдесят второго года.
А это? поинтересовался Федор, указывая на человека одетого в мундир времен Наполеоновских войн.
Правнук его Хитров Никита Алексеевич, участник войны Отечественной войны двенадцатого года. Один из трех правнуков Федора Алексеевича, вздохнув, проговорила она, от других сыновей у него детей не было. Прадед Тихона. Следующий это дед Тихона Григорий Никитич, а вон тот, она показала рукой на самый дальний портрет-фотографию, это отец Тихона Афанасий Григорьевич.
Понятно, молвил Федор, у меня такое ощущение сложилось сейчас, что семья Мефодия Григорьевича единственная ваша родня.
О да, Федор Степанович, вновь вздохнула Анастасия, по мужской линии с фамилией Хитровых, что-то странное творится. Почти все мужчины не оставили потомства. Мефодий Григорьевич, если мне память не изменяет, должен свой род вести от старшего брата Федора Алексеевича Никиты Алексеевича. Зато вот другая линия, что тянется еще от деда Федора Алексеевича в полном порядке. Хотя, тут она замолчала, взглянула сначала на Сашкова, потом на Меншикова, они все после переворота в иммиграцию подались. Немного Хитровых в Совдепии осталось.
Федор кивнул и сел за стол.
Внизу скрипнула дверь, а потом скрип перешел на лестницу, и вот на пороге гостиной возник мужчина лет тридцати в темном пальто с лисьим мехом. В руках он держал котелок и трость. Его густая бородка, свойственная в начале двадцатого века сильно выступала вперед. Даже несмотря, что пришедший был небрит, в его лице угадывались все те же родовые черты, что были у Сашкова. Большие карие глаза, орлиный нос.
Мать, проговорил он, Серафима сказала, что у нас гости?
Да Тиша, ответила Анастасия, это твой родственник из Питера. Мефодий Григорьевич.
Тихон Афанасьевич подошел к столу.
Верно мать, проговорил он, улыбаясь, он так похож на Григория. Да и на меня вроде смахивает. Хотя я сам свою родню никогда и не видел. Какими судьбами Мефодий Григорьевич?
Да вот с приятелем возвращаемся с Дальнего востока, проговорил Сашков, ну, и решил заглянуть проведать родню.
Хитров уселся на стул, пододвинул стакан в подстаканнике к себе и начал медленно размешивать сахар.
Трудные нынче времена, проговорил он, Мефодий, Мефодий. Нынче своим родством похваляться нельзя. Ну, ты не робей. Чай родня. Когда в Петроград?
Сашков заерзал на стуле. Вроде и рано уезжать не стоило, но и оставаться было опасно.
Сегодня, мы хотели сесть на поезд, проговорил за него Федор, видя, как его друг пришел в замешательство. Сами понимаете служба.
Понимаю. А я погляжу, ты явно наших кровей, ты, как и Никита Алексеевич служишь в кавалерии.
Тихон заулыбался.
За беседой время пролетело незаметно. Наконец Меншиков встал из-за стола и проговорил:
Нам с Мефодием, увы, но пора.
Хитров изъявил желание их проводить, но Федор кое-как смог его отговорить, сославшись на то, что времена сейчас беспокойные. Чувствовалось, что Тихон заподозрил, что что-то не то, правда, ничего не сказал. Он проводил их до калитки, где и простились.
Вечером город был совершенно иным. А в частности изменился и проспект. Освещенный фонарями, в темной весенней тьме он казался каким-то загадочным. Приятели уже миновали маленькую часовенку, прошли мимо гостиницы «Коммунальной», когда позади них раздался голос:
Граждане, попрошу вас, предъявите документы. Милиция.
Они развернулись. Перед ними стояли двое мужчин. Один был в форме милиционера, второй в кожаной куртке и пошарпаном картузе, с красной звездой. У обоих на поясе расстегнутая кобура, а в руках они сжимали наганы.
Меншиков улыбнулся. Запустил руку за пазуху. Вытащил оттуда мандат, сделанный по одному из образцов, что им были обнаружены в интернете, и протянул старшему. Тоже самое сделал и Сашков. Казалось, все должно было обойтись, но произошло неожиданное. Офицер свернул мандаты и запихнул в карман
Прошу прошения, проговорил он, но я должен вас задержать.
Что-то не так? спросил Федор.
Прошу следовать за нами, проговорил второй, сделав вид, что не расслышал вопроса.
Меншиков оторопел, оказаться задержанным в революционные годы никак не входило их в планы. Он сделал знак и Сашков его понял. Они не хотели никого убивать, просто им надо было вывести чекистов из равновесия, а для этого хватило простого приема каратэ. Попытка удалась, и пока те пытались подняться, Сашков с Меншиковым уже бежали к машине времени.
Стоять, раздалось за их спинами, стоять, мрази! Стрелять будем.
Приятели уже не слышали. Они пронеслись по площади, сбежали вниз к речке, и уж там перевели дыхание. Нужно было спешить, через пару минут должны были появиться милиционеры. Меншиков открыл дверь машины времени и залез в ее чрево, за ним последовал и Сашков. Федор ввел время того года, из которого они прибыли и нажал кнопку
IV
Осень 201.. года. Череповец.
Черт, выругался Федор, еле ноги унесли. Но ничего теперь мы в своей эпохе, он открыл люк «машины времени» и добавил, не удивляйся, я нас перекинул на восемь часов вперед. Не хочется коротать ночь в автомобиле, а так у нас по крайней есть возможность снять номер в гостинице и нормально выспаться.
Они выбрались из сферы. Сашков, пока Федор возился с Газелью, проверяя, не скрутили ли местные отморозки колеса, решил осмотреться на местности. Вдруг кто чужой гуляет с собачкой, а лишние свидетели приятелям были не нужны. Вернулся к машине и помог Меншикову затащить аппарат внутрь.
Они выбрались из сферы. Сашков, пока Федор возился с Газелью, проверяя, не скрутили ли местные отморозки колеса, решил осмотреться на местности. Вдруг кто чужой гуляет с собачкой, а лишние свидетели приятелям были не нужны. Вернулся к машине и помог Меншикову затащить аппарат внутрь.
Ну, и тяжелый, проворчал Сашков. Какой раз эти занимаюсь, а привыкнуть не могу.
Тут привычка не поможет, пробурчал Федор, доставая из-за заднего сидения, обтянутый коричневой кожей старенький слегка потрепанный саквояж. Открыл его и высыпал внутрь все, что еще несколько минут назад лежало в карманах его шинели. опоньки, воскликнул он, а мандаты мы с тобой Санек в прошлом оставили. Походу у нас с тобой иного выхода просто и не было. Ну, не убивать же нам было чекистов. Их появление, прямо скажу, лично для меня было неожиданностью. Что-то мы с тобой расслабились. А я дурак, после встречи с твоим дедом, как-то и позабыл, что отправились мы в смутное для России время. Да в те времена почти всех подозревали. Не удивительно, наверное, следили за домом Хитрова. А тут и мы тепленькие. Небось, подозрительными показались, да вот только что после драки кулаками махать. Будем надеяться, что наши с тобой мандаты не повлияли на историю, и сейчас просто пылятся в какой-нибудь папке в архиве на Гоголя.
Федор взглянул на Сашкова, хмыкнул и прошептал:
Ну, не возвращаться же в прошлое. А теперь, давай переодевайся, или ты собрался вечно так ходить. Нам этот маскарад не понадобится, по крайней мере, сейчас.
Переоделись. Меншиков сложил форму в чемодан и закрепил его в дальнем углу автомобиля, там еще стояли три точно таких же. В двух была одежда пятнадцатого-шестнадцатого века, а третий был пуст. Федор считал, что он может еще пригодится, ведь неизвестно куда их могла закинуть судьба. Вот и сейчас отправляясь в Череповец, он их пихнул в кузов. А вдруг так окажется, что корни несчастья Сашкова пришлось искать в более раннем периоде истории планеты. Меншиков провел рукой по гладко выбритой щеке. Улыбнулся, понимая, что им крупно повезло. Выглядеть на территории Руси-орды гладко выбритым в тот период было очень опасно. Повезло, что отправиться придется во времена Екатерины Великой. Правда, была одна маленькая проблема. У них не было одежды того периода.