«Заблудилась как-то Святость»
Заблудилась как-то Святость,
Потеряла к Богу путь.
И сказал ей Боже правый:
Всё найдётся как-нибудь.
Ни налево, ни направо
Не ходи на месте жди,
А ещё, дарую право
Верь, надейся и люби.
И спросила Бога Святость:
Где то место, чтоб стоять?
Бог ответил, что не знает
Вместе будет с ней искать.
«Заболотилась душа »
«Заболотилась душа »
Заболотилась душа
Ряска всю ее покрыла.
Перестало небо в ней
Отражаться с прежней силой.
Даже тучи не плывут
В зеркалах воды холодной.
Только ветки из трясины,
Словно руки за свободой,
Тянутся, кривясь в суставах,
Как тогда зимой голодной
Плачет выпь по скорбной доле,
И торчат голбцы стволов,
Растерявших пряность кроны,
Уходящих в гать лесов.
Кошенилью вниз по кочке
Клюква спелая стекла
Может быть, душа проснется,
Не сгорело все дотла.
И торфяник с едким дымом
Не дойдет до сердца вновь.
Нет, не даст душе погибнуть
В ней живущая любовь.
Завещание душе
Люби, моя любимая.
Люби, моя желанная,
Всё то, что в жизни выпало:
Негаданнонежданное.
Пусть горькое, пусть слёзное,
Пусть не такое, как,
А ты, моя хорошая,
Люби его за так.
Не сетуй, горемычная
На долю, на судьбу,
Житейское, обычное,
«Не пожелать врагу».
Прими с благодарением,
Как вымостился путь.
Он не подвластен гениям,
Им не перечеркнуть,
Не вычислить, не вымерить,
Ни шаг, ни такт, ни кон.
Во всех неботворениях
Главенствует закон.
А ты, люби, любимая
В затишье и в бою,
Какую-никакую, но
До ниточки твою
До этой самой ниточки
До кончиков влюбись
В такую распечальную
БОЖЕСТВЕННУЮ жизнь!
«Задушевные письма стали редки»
Задушевные письма стали редки,
Ну а что говорить уж о встречах!
Но стекаются к старости все ручейки
И становятся плавною речью.
Может быть, и забудем о многом тогда
И не вспомним ни мест, ни названий,
Но течет то ли время, а то ли вода,
Отделяя глубины от званий.
И тогда в белоризных одеждах судьбы,
Вынув душу из мира ненастья,
Снова телом коснемся все той же доски,
Как когда-то рукой в первом классе.
«Зажигают в небо свечи купола»
Зажигают в небо свечи купола,
Благовест плывет дымком, как встарь.
В колокольном оке, слившись с языком,
Замер черным фитилем звонарь.
А над суетой столичных улиц