Плавучий мост. Журнал поэзии. 2/2017 - Коллектив авторов 2 стр.

Здесь каждый возглас приглушён
Здесь не услышишь даже крика.
Пустыня белая безлика
Ни восклицаний, ни имён.

Летит колючая пурга
И полнит небо мутным снегом.
А утром вся округа в белом
Блестит полянами без дна.

Горит вечерняя заря.
Охрипших соек стынут крики.
И сохнут плети ежевики
В коротком блеске ноября.

Как ослеплённые кусты
Мгновенным пламенем объяты,
Дымами красного заката
Среди ползущей темноты.

Могучие дубы черней
Холмов пустеющих убранство.
Прозрачное кольцо пространства
Сжимается в плавильне дней.

Какие у зари права,
Какое странное призванье.
Дней переполнить очертанья,
Вдыхая осени слова.

Белый простой шиповник.
Белый, призрачно-белый.
В белом твоем мерцанье
Тонет суетный мир.
Дивертисмент в Мариинском.
Люстры горят и свечи.
Кто-то неосторожный
Свой платок обронил.

Зиновию Паперному

Цивилизованные люди
Вообще-то так не поступают.
Они во всем порядок знают.
Они приличья соблюдают.

Я после тысячи примерок
Надену нужную улыбку.
Но подведет меня, наверно,
Играющая хрипло скрипка.

Она внезапно заиграет,
И я забуду о приличьях,
Забуду я, что ждут гримасы,
Зобы, глаза и клювы птичьи.

Во мне играет хрипло скрипка,
И я открытыми глазами
Смотрю на лица человечьи.
И с некоторых грим сползает.

Жасмин и розы в дельфской вазе.
Так вот, что нашептал оракул,
Так вот вчера о чем ты плакал
В горячей темноте у моря.

Как ты бежал по голой кромке
У ног далекого прибоя,
Дышал сырой травой морскою
У кромки дня, у кромки моря.

Деревья цветут. Цветы их в траве меркнут.
Становятся пылью. В руках осторожных прахом.
И мокрую устилают землю,
Оставив на пальцах едва уловимый запах.
У каменистого грота два амура
Шепчутся тихо под шум воды журчащей.
Полные губы дрожат от счастья.
Шорох летящий.

Сквозная легкость облаков
Среди ночных провалов темных.
Свет деревень по виду сонных
Среди лесов.

В разрывах яркая луна
В тревожных замедленьях плавных,
И в облачности черной траур,
Дней тишина

Сквозная легкость облаков
Среди ночных провалов темных.
Свет деревень по виду сонных
Среди лесов.

В разрывах яркая луна
В тревожных замедленьях плавных,
И в облачности черной траур,
Дней тишина

На чужих квартирах нетрудно прожить.
Трудно представить, что ты обо мне ничего не знаешь.
Трудно скрывать от тебя эту жизнь.
Трудно обижать, трудно ранить.
Потому не говори никогда, что я тебе лгу.
Просто не все пока открываю.
За все платить надо, за каждую дыру.
Но я проживу в любом сарае.
Березы задумались, и задумалась я.
Не заметила, как трава померкла.
Старые листья глядят на меня,
Мерят своей меркой.
Я ничего не изменила в твоей судьбе.
Я не стала твоей опорой.
Быстро летят за днями дни.
А хорошие стихи пишутся нескоро.

Лес встретит нас
И тишиной, и сыростью.
И первой яркой
Ленточкой кумачной.
Мы отдадимся его милости.
Мы засмеемся, мы заплачем.
И прислонившись
К дереву тяжелому,
Страшась и радуясь,
Еще робея,
Расставим осторожно в памяти
Все то, чем тайно
Столько лет владели.

Чернеют ивы вдоль дороги,
В просветы смотрят перелески,
В пути подгонит спуск отлогий
И ветер резкий.

Вот ручеек.
Но нет кустов.
Болотце, ржавчина и кочки.
Ни деревца и ни кусточка.
Лишь радужная оболочка
Глаз детских выскажет упрек.

И ветер.

Ветер.
Он везде.
Холодный, рвущийся, звенящий.

В развалах глинистых дорог
Увязнуть бы и стихнуть мог.
Но продолжает рядом виться,
Пока не изнемог.

Откуда это во мне чтоб не выпустили из вида,
Чтобы видели вот он я, чтоб земля обо мне полнилась слухом

Грациозней нельзя кошка поводит ухом.
Ива цветет желтизна ее с каждым днем светлее.
В гуще близкой зелени различить нельзя,
Где та ива, где та аллея

Хатунь встречает тишиной.
Постройкой ярко-бирюзовой.
Букет терновника пунцовый
Горит кирпичной стеной.

Сухая жесть берез слепит.
Светлеют пятна поздних яблок.
Голубоватый воздух сладок
И дымом жертвенным прошит.

На взгорке несколько домов
Сияют новой светлой кровлей.
Зимою вспомнится с любовью
Сухая свежесть вечеров.

С вареньем золотистый чай.
Душистая краюшка хлеба.
Сиянье звезд. И мы на небо
поглядываем невзначай.

В темноте оступиться недолго.
Мрачно темнеет бок леса.
Низкие берега робко
Топкое обвели место.
Тоньше стали деревья.
Тень от дуба
На колее сломалась.
Ночь
за спиной сжалась.

Под влажный щебет птиц давай припомним
Все то, что с нами не было и было.

Среди цветов лесных укромных
подышим струйкой голубого дыма.

В просвет стволов увидим небо.
И красоте его порадуемся зрячей.

Все узелки развязаны. Беспечно
под ноги катится зеленый мячик.

Небо с реющими стрижами,
Редкими перистыми облаками.
Словно Тот, кто их ласково сеял
Странно рассеян.

У старых вязов меркнет позолота.
Сегодня дождь
Всю ночь стучал по крыше.
Нет, осень не собьешь со счета.
Но кто-то новый из потемок вышел.
Пусть никого не видно в темноте.
Но лес уже почувствовал тревогу.
По мерно нарастающему звону,
Разлившемуся в черноте.

Обиду
Я выдохнула молча.
Но деревья застонали.
Я не видела их лиц,
Только спины.
Резкость морщин,
Умноженная на резкость моих слов,
Убила бы их.

Головки клевера из памяти всплывают.
Их волнами раскачивает ветер.
Лиловые и красные соцветья
Не убывают,
Их больше,
Их сносит вместе с криком большого ворона.
Он, словно настоящий,
Опять летел над поредевшей чашей
И полем.

Синеет под ногами лед,
И неба серого просветы
Приходят полосою светлой
И уплывают в свой черед.

Мальчишки, побросав пальто,
Гоняют шайбу у лабаза.
Щербатые на горке вязы
И голо смотрят и светло.

Извозчик перепутал век.
Заехал не спеша на площадь.
И сонную ругает лошадь
Беззлобно на глазах у всех.

Прояснилось небо
И зима осталась за семью ветрами
Маленьким островом в снегу.
Зима емкое животное.
Кидается на человека
Вьюгой,
Порошей,
Оцепенением.

Тумбочка без клеенки голая.
Тапочки у кровати рваные.
Вафельное полотенце волглое.
Мне эти дыры кажутся ранами.
Косо стоят корпуса, и в грохоте
Грузовиков
Кто-то дверью хлопает.
 Тише,  сестра говорит шепотом,
И осторожно садится около.

И мраморная Терпсихора
По узенькой ступает кромке.
И духовой оркестр играет,
По счастию, не очень громко.
Пионы влажно отцветают
В тени Михайловского парка
Их радостное оперенье
На зелени июньской яркой.

Умыться ледяной водой
И облака уже живые,
И голоса сторожевые
Гусей в окрестности лесной.

Лесок за темною рекой
С утра пропитан яркой стужей,
И стынущее небо глубже,
Разбавленное синевой.

Блестят на солнце вдалеке
Пустеющие перелески,
И голос ветра ясно, резко
Все выскажет немой реке.

И черная дрожит вода,
Торопит сонные мгновенья,
Вонзая стрелы в оперенье
Внезапно вспыхнувшего льда.

Нищета берет нас за горло и сдавливает.
И в битве с нею нечеловеческой
Маленькие домики с палисадниками вздрагивают
И добела выцветают резные наличники.

Петушок кричит. Високосный год кончился.
Корчится на веревке белье лиловое.
Маленькое сельцо укромное.
Снегом занесенное, сонное.

Холодно стало. Деревья хмурые
В зимний путь шумят, собираются.
Кто по пути глубоко задумается,
Тот навсегда в дороге останется.

Дуб молодой бродит собакою.
В лица холодные мордой тычется.
Бродит за нами солнце пятнами.
Все пропадает, а это не вычтется.

Ты подожди, осень, траву зеленую
Утрами трогать холодным инеем.
Пусть пошумят дубы листвою свернутой.
Каждый свою в небе чертит линию.

Лета разгар. Жужжит надо мной овод.
Я лицом касаюсь пахучих трав.
Верю я Там обо мне помнят.
Вот почему ты прав.

Может за поворотом омут.
Зато речки глаза блестят.
И ложатся покосы ровно.
Вот почему ты прав.

Вечером из духоты комнат.
Я выхожу, подолгу гляжу на закат.
Верю я Там обо мне помнят.
Вот почему ты прав.

В поэзии играем пастораль
Слова улыбки, жесты эфемеры.
А крики, недовольство, брань,
Чтобы не лгать,  оставлены за сценой.

Там за кулисами всегда темно,
Там плачем мы, уткнувшись грубо
В чужое, душное от слез пальто,
Там жесткие кусаем губы.
На сцене улыбаемся светло
Насмешку друга чувствуем спиною.
Но чтобы в блеске пастораль сыграть»
Не плачь, пастушка, бог с тобою.

Конятник высох. Розов лист
И обведен каймой лиловою.
Рукою грубой, скандалист,
Смотри, дотронется до облака.

В траве зеленой распластав
Свои листы багрово-красные,
Он говорит, что луг устал
Средь зелени победы праздновать.

Что пусть сегодня вечер тих,
И на востоке звезды светятся,
Поднимет ветер воротник
И голова ромашки свесится.

Что осень поведет рукой
И все, что было тебе дорого,
Засыплет жесткою крупой
И превратит в пустое золото.

И то, не все же пировать
И до рассвета свадьбы праздновать.
Пора и луговине спать,
Укрывшись лепестками красными.

Я мечтала и писала
Вам веселое письмо.
Небо было голубое,
Рощи щурились светло.
Только вышла в чисто поле
Снег пошел, кругом темно.
Страшно стало. Поневоле
Память снегом замело.

Я мечтала и писала
Вам веселое письмо.
Небо было голубое,
Рощи щурились светло.
Только вышла в чисто поле
Снег пошел, кругом темно.
Страшно стало. Поневоле
Память снегом замело.

Дворцовым проездом можно выйти к воде.
Можно к Неве спуститься, потрогать воду.
Что-то шепнуть морской траве.
Неудачи списать на погоду.
Дождь во всем виноват, дождь.
Образ, расплывшийся улиткой.
Нас загнал под крышу ливень сплошной,
Вымокли до нитки.
Дракон играет с жемчужиной
Мозаика на полу.
На плафоне юноша с лютней.
Время обводит кайму
Радостью сиюминутной.

Свет дрожит на сырых виолах.
Коричневеет газонов гладь.
Порваны голосовые связки Эола,
Нам бы живые свои не сорвать.

А всегда отыщется повод.
Повелительный поворот головы.
Отчужденья внезапный холод
Стерегут, напружинясь, львы.

Свет дрожит на немой Канавке,
И в жару
Летний сад примеряет цветные вставки,
Что светлеют к утру.

Замес помолотого хлеба,
И крутолобо голубое небо,
И крутолобы башмаки в песке.
Я круглый стол накрытый вижу,
И сумрак подберется ближе,
Блеснув закатом вдалеке.