Украденное счастье. Сборник стихов - Андрей Тюрморезов 2 стр.

Но Бог с тобой, гуляй ты с миром.
Я речь веду не о тебе.
Мне девушка другая мила
И радости дарит букет.

Она зализывает раны
Дарит улыбку и мечту
Я отказался от тебя бы,
Но крест господень я несу.

«Разорвал рубашку вдрызг!»
Громко говорю.
В такт киваю каждый жест
Говорит: «Люблю!»
Я с утра, как сам не свой
Тих, спокоен, бодр.
Скоро выпишут домой,
Это приговор.
Тебя редисочка хочу
Как никогда сейчас!
А если это получу,
То стану счастлив я.

Между ног твоих увязну
И к губам твоим прильну.
Утолю свою я жажду
А к утру пойду ко дну

Я клянусь тебе душой,
Небом, Солнцем и Луной.
Хоть ты родила мне дочь,
Не могу тебе помочь.
Я клянусь тебе Аллахом:
Коли станешь пеплом, прахом,
Попрощаюсь я легко
И забуду словно сон.
Хоть ты смейся, хоть ты плачь,
В небо попадёшь иль в Ад.
Ты жемчужный виноград,
Зорька и закат.

Такой изысканный какао-шоколад,
Его достойный вкус, конечно, будет рад
Тот, кто действительно его хотел бы съесть.
Оценишь сразу дар шоколатье.

Растет какао то лишь в знойную жару,
Скажу Вам честно  будет по нутру.
Бобы такие вкусные его,
Ты лишь обжарь и будет ого-го.

Не предложу Вам, бережно храня,
Ни то, ни сё, ни попросту дерьма.
А лишь хочу Вам только предложить
Я шоколад, чтоб стало лучше жить.

Ну, хорошо! Не буду Вас томить.
Ведь Вы умеете секреты сохранить.
Скажу, название простое у него,
Зовите его просто «Таблерон».

Сколько в мире ерунды?
Геи, нищие, бомжи,
Лесбиянки, наркоманы,
Трансвеститы, алкаши.

Пофигисты, демократы,
Коммунисты, дипломаты.
Березовский умер уж,
Ходорковский  честный муж.

Лимита, етить бродяги,
Бандюки, воры в тюряге.
Гопники, шпана, бычьё,
Олигархи, казачьё.

И куда же смотрит власть?
Или ей на всё накласть?
Процветает Мавзолей,
Но туда хоть глаз залей.

Деградирует народ,
Рушит души пивзавод.
Фабрики стоят давно,
Производит лишь Китай.

Мелкий бизнес на нуле.
Средний класс на высоте.
Конкуренция в цене,
А коррупция вдвойне.

Дети из дома бегут,
Там, где их нигде не ждут.
Ходят босы, голышом,
Там, где алконаркопритон.

Я купил утром газету
Про метрошку-громозеку.
Говорят, склонился он
Под давлением ООН.

Только это ерунда!
Это фарс, одна байда.
Он не то, что громозек,
Он простой студент-генсек.

Любят все его бабульки
И играют с ним в бирюльки.
Любит даже управдом,
Что захочет  то его.

Но Митрошке наплевать
На чины, погоны, власть.
У него одна забота 
На печи варенье лопать.

Любит также и пожрать
Беляшки и поболтать
Всё за жизнь и за нужду,
Философию свою.

Митрофашка был босой
С самой длинной колбасой.
А теперь он стал мажор,
Божий сын и дирижёр.

Нет конца его достатку,
Любит девочек он сладких,
Любит скромно посидеть,
В телевизор поглазеть.

Но мечта его  жениться
На молоденькой девице
Лет так-эдак двадцать пять,
Чтоб была порядочною девой.

Много в жизни хапнул он,
Потому на трон взведён.
И, коль если захотеть,
Можно в Космос улететь.

Не приходи ко мне никогда,
Даже палит если Звезда.
Я не останусь с тобой в темноте
Исподтишка нож твой в руке.
Я долечу до верхушки скалы
Не упаду, куда падаешь ты.
Я не приду на помощь к тебе,
Если узнаю, что дом твой сгорел.

Листок сорвался с ветки и кружит
Все то, осталось что с зарею,
Все то, что было в жизни не манит,
А тянет вешним грузом за собою.
Где целовались мы с тобою вечерами
И звезды радостно глядели нам в глаза,
Где дух Богов стелился полупьяный,
Где целовали Боги нас в уста.
Не откажусь, конечно, я от рая,
Того, что сон давал мне и покой.
Но новые вершины познавая,
Я буду сил и нежности полон.

Тает снег в глазах бездонных,
Горя, радости найденных.
Скоро в них я утону.
Душу взяв, пойду ко дну.
Лавой вдарю в ледники
И любви той берега.
Разойдутся как снега
Рухнут тяжестью с горы.
Ледники те мои слезы
Потекут рекой.
И поэзия, и проза
Выльются весной.

Училка Света Степанюк
Была заметной дамой.
И бюст ее, размером с глюк
Умы всех будоражил.
И я попался на крючок,
Когда училка задом
Ко мне прильнула; кипяток
Мне хлынул в уши градом.
И где я был в этот момент,
Да мало ли где был?
Я видел ЭТО!!! Ох зачем
Других я баб любил?

Я жил тогда одной тобой,
Блестели кари очи.
Но вдруг утих морской прибой,
Безлюдны пляжи в Сочи.
Ты безрассудству предалась
И молодость  твой хлеб.
Не думая, ты сдала
В ломбард наш амулет.

Вокруг немыслимо высот,
Но чтобы спеть о них красиво,
Достаточно всего семь нот,
Что лягут на бумагу живо.
И скуден слов моих запас,
Не витиеваты речи.
Но я пою сейчас для вас,
Виновен ли предтечи?

Как перестать любить?
Как перестать сражаться?
Как радость мне забыть?
Как погубить Иуду?
Как Ирода проклясть?
Как равнодушием стужи
В безвременьи пропасть?
Как не молиться Богу?
Как не любить врагов?
Я чую, что бессмертен
И сильный стал, как Он.

Сколь живу на Свете
Не встречал людей
В голове не ветер
Иль чисты душой.
Нету совершенства
В этом мире, нет.
Нету благоденствия
И блаженства нет.
Хочется мне крылья
В весь размах раскрыть,
Чтобы разом землю
Махом обхватить.
Только кандалы те
Не дают покой.
Видно, рано поднял
В небо я свой взор.

На балконе я сижу,
Ножки свесил вниз.
На народ людской гляжу,
Это мой каприз.
Ты прости меня, луна,
Что горит звезда.
Завтра будет новый день
Раз и навсегда.
Я такой же, как и все,
А глаза в росе.
Я растаю в твоих снах,
Где ты в облаках.
Как бы мне найти тебя,
Ту, что жду три дня,
Что проплакала глаза
Я хочу сказать

Тихо свеча догорает во тьме,
Мама лампадку зажгла в тишине.
Мягким горит она огоньком,
Весь освещая наш крошечный дом.
Мама к иконке губами прильнёт,
Тихо молитовку «Отче» прочтёт.
Я, так и быть, ей не буду мешать.
Как же устала она воевать.
Лишь поцелую руки её,
Хлынет тепло во всё тело моё.
Сколько же ты потеряла за жизнь?
Что ты искала? Поведуй, скажи.
Жалко тебя мне, мамуля моя,
Жизнь не сложилась, нет серебра.
Кто перед Богом ответит за мать?
Видно, самой ей за всё отвечать.

Я сошел с ума.
Тебя люблю, тобой болею.
И твоя вина,
Что пьяный я уже неделю.
Пойду напьюсь я в ресторан
И будет стыд, и будет срам.
А я не вижу этих лиц.
Мне все по бую.
А я танцую для тебя,
Всю ночь идет гульба моя.
Но ты поверь,
Что я ни капли не ревную.
И все хорошо
У нас с тобою пойдет однажды,
Но ты только знай:
Тебя любить не буду дважды.

Маринка Ларцева, жизнь бы отдал.
Все для нее рассветы, тишина.
Но как любить все ЭТО можно?
Все это нет, любить нельзя.
Лишь можно лицезреть, лелеять,
Лишь можно обожать, скорбя.
Что это лишь твое виденье,
Что это не твоя судьба.
И плохо с похмелюги утро,
Поскольку нет ее со мной.
Иду заваривать чаек на кухню
С головушкой моей бо-бо.
Не буду думать я о ней нисколько,
Вот и возьму забуду насовсем.
На свете девушек красивых столько,
Не хватит сил любить их всех.

Сокрыта форма бытия
Во льдах умов далеких.
Покамест повода не дал,
Не таять дум высоким.
Ну а когда растает лед,
Поймем, что не напрасно
Боролись, гибли день за днем.
Наш разум станет ясным.
Борьба дала нам право жить,
Наполнив духом тело.
Теперь обязаны вершить
Мы, братцы, свое дело.

Чем дальше в лес, тем больше дров,
С годами глубже понимаю.
С годами чаще замечаю,
Что кончилась моя любовь,
Что я один на Свете маюсь,
Что не люблю я никого,
Что я красивей и мудрее,
Что я сильнее и вернее
Всех, кто счастливее меня.
Но где же ты, любовь моя?
Её ищу я день за днем
И собираю по частицам,
Разбитых стекол по крупицам
В руинах града после битвы,
В сердцах разбитых мертвых лиц.
Мои творенья знает мир,
Но высшая награда  это
Когда сбылась мечта поэта,
Когда бы говорила ты:
Тебя люблю, ты мой кумир.

Несчастный узник своей воли
В златую клетку заточен,
Тюрьмы блистатель на свободе
На муки ада обречен.
И хоть тюрьма его не вечна,
Каких-то десять-двадцать лет
Влачит, как будто бесконечно,
Свой срок тюремный индивид.
По жизни видел он немало,
Страдал и гнил душой в плену,
Он умирал, осознавая
То, что не нужен никому.
Слепой орел клевал глаза,
А черви душу выедали.
Зачем явился он сюда?
За что его так наказали?
Пусть ранена теперь душа
И сердце стонет, обессилев,
Дал людям свет, открыл глаза,
И мы судить его не в силе.

Мой друг Мишаня-дипломат,
Его в Посольстве ждут,
Он в президенты кандидат,
Девчонки узнают.
Хочу ему я посвятить
Стишок один крутой,
Он крут, как друг мой дорогой,
Его нельзя забыть.
Пройдут года, века, лета,
Осыплется листва,
Но в мыслях, песнях и мечтах
Останется молва.
Как мы бродили вдоль аллей,
Как сакура цвела
И мы хотели стать взрослей
Скорее, чем она.
Мы посвящали жизнь свою,
Все зная наперед,
Что цвет осыпет белый плод
Сызнова жизнь вдохнет.

Цель моей жизни  ноги твои,
За них умирать, сердце нести,
За них я в Сибирь сослан навек.
Ты стала наградой, я стал человек.
Ты просто святая, Дева мечты,
Радости жизни  это все ты.
Ты счастье и смысл всех людей на Земле,
Но выбрала Рай со мной в шалаше.
Избран тобой, а не кем-то другим.
Учусь я любить, сердцем своим.
Хоть я не один, ты не одна,
Для меня ты Богиня и Госпожа.
Слушаю молча, что ты говоришь,
Тихо внимая, затаился как мышь.
Холодный рассудок твой правит тот бал.
Зачем я ревную, не знаю и сам.

Лампадки тихий силуэт
Горит в тиши ночной.
Война придумала сюжет,
В котором я герой.

Теликом бы порулить
И зависнуть в нете,
Коньячку с лимончиком,
На крайняк конфету.
Только нету ничего,
В дурке пропадаю,
Дед дурак ногой мотает,
Я ж дурак трясу ногой.
Хочется напиться, выпить,
Хочется свободным стать.
Я полмира бы объездил,
До фига красивых стран.

Кого-то вечно потерявший
Как призрак по Земле один,
Как без вести солдат пропавший,
Он бродит зол и нелюдим.
Забыт друзьями он навеки,
Подруги не тревожат час.
О, где вы люди-человеки?
Зачем не видит мальчик вас?
Его рука дрожать устала
При виде жертвы на одре.
Его любовь облюбовала,
Та, что горела на костре.
Душа измученно ревела,
Душа, как выстрел, прямо в цель
Рвалась смертельно вон из тела,
Но разве спорить с Небом ей.
Жизнь получила новый статус,
Ей по плечу размах Небес.
О, одиночество, ты кстати.
Пожалуй, мир уже воскрес!