Георгий Кузьмич, отрекомендовался пожилой дядька с большой лысиной на голове.
Татьяна Петровна Макеева или просто Таня.
А меня можно просто Кузьмич. За знакомство не грех и выпить, и увидев испуганное лицо Тани, засмеялся, чаю, чаю, конечно. К чаю Кузьмич выставил на стол маленькие сушки и сахар-рафинад.
Ничего другого не держу. Мой дом на следующей улице, на обед домой хожу. А тебе, если далеко, носи с собой, тут все условия.
Устройство на официальную работу с социальным пакетом на следующий день после встречи с Надеждой Акимовной, она без всякого сомнения приписала Надежде Акимовне. Раз они могут приходить сюда к живым, значит у них есть какие-то рычаги действовать на живых. В трагедии «Гамлет» пока он спал, кто-то сел к нему на ухо и рассказал, кто убил его отца. Она это в кино видела. Да и вообще, сколько необъяснимых случаев произошло на Земле за все время ее существования. Теперь-то она знает, только, как посоветовала Надежда Акимовна, рассказывать об этом никому не следует.
Однажды пили чай с Кузьмичем. И он сказал:
Вчера перечитал «Темные аллеи» Бунина, такое удовольствие получил. А ты читала «Темные аллеи»?
Нет, не читала.
Прочитай обязательно. А сегодня за Чехова возьмусь. Почему-то мне его ранние рассказы нравятся. А тебе какие?
Таня не читала никаких, кроме «Вишневого сада» в школе. Вспомнила фильм «Дама с собачкой» и сказала;
Мне «Дама с собачкой» нравится.
Кузьмич допил чай и ушел. Таня задумалась. Коля любил читать, на очередь записывался в библиотеке. Радовался, когда принес домой «Доктора Живаго». Прочитал очень быстро и сказал ей;
Ничего лучшего не читал. Хочешь, почитай. Мне сдавать книгу через неделю.
Она осилила пятнадцать страниц и бросила. Показалось, скучно. Лучше бразильский сериал посмотреть. А сейчас вспомнила рассказ Надежды Акимовны, как сортируют души, и испугалась. Коля начитанный, может поддержать любой разговор, а она вот сейчас не смогла. В разные миры они попадут. После работы пошла в районную библиотеку, записалась и взяла книгу «Темные аллеи». Тридцать восемь новелл о любви. Таня прочитала несколько, сюжеты были разнообразные, тем не менее они были похожи. В каждой любовь и предательство. «Эта книга куда интереснее «Доктора Живаго», подумала она, Коля видать не читал ее». В следующий вечер она дочитала новеллы. Представила себе картинку, Коля большой, а она маленькая. А сегодня она подросла. Сдала в библиотеку «Темные аллеи», попросила ранние рассказы Чехова. Потом прочитала поздние произведения Чехова, потом настала очередь Тургенева. И каждый раз по окончанию чтения, она представляла себя подросшей.
На работе тоже произошли перемены. Ушла в декрет кладовшик по спец. одежде. Место временное. Предложили Тане, она согласилась. Стала меньше уставать на работе, стала больше читать. Через три года вышла на работу кладовщица, отработала три дня и ушла на больничный с ребенком. Администрация ввела в штатное расписание еще одну единицу кладовщика и Таня проработала в кладовой до пенсии.
На пенсии хорошо. Сготовь обед, и читай, сколько хочешь. Дошла очередь и до «Доктора Живаго». Когда Таня прочитала роман, она не могла первое время отойти от него. Ей казалось, что он поселился у нее в квартире и живет сам по себе. Прав был Коля, сильный роман.
А дальше. Таня заболела и умерла. Она неслась по трубе к свету и очутилась на зеленой лужайке. По узенькой тропинке к ней навстречу шел Коля.
Конец
Магическая птица счастья
Folk history
Глава I. В Москву!
Матрена Балк, камер-фрау царицы Екатерины I, в середине апреля 1724 года возвращалась в Зимний дворец рано утром. Она ночевала у своей сестры Анны Монс в Немецкой слободе по причине ее недомогания. Подходя к дворцу, она увидела две кареты, заляпанные грязью. Мужчины, вышедшие из карет, говорили на ее родном языке. Сердце Матрены забилось от догадки:
Немцы! Наверняка привезли платье для государыни!
В это время открылась дверь кареты и двое мужчин осторожно вытащили короб из ивовых прутьев. Матрена подошла к ним и заговорила по-немецки:
Я камер-фрау царицы Екатерины Матрена Балк. А кто вы?
Самый старший мужчина, снял шляпу и поклонился:
Позвольте представиться, я Иоганн Вебер, управляющий швейной мастерской. Мы прибыли из Берлина, привезли заказанное платье для царицы Екатерины.
Я камер-фрау царицы Екатерины Матрена Балк. А кто вы?
Самый старший мужчина, снял шляпу и поклонился:
Позвольте представиться, я Иоганн Вебер, управляющий швейной мастерской. Мы прибыли из Берлина, привезли заказанное платье для царицы Екатерины.
Мы вас давно уже ждем. Идите за мной, я провожу вас в покои государыни.
Но мы еще не получили деньги за работу.
Тогда вам надо к камергеру Монсу, он управляющий делами государыни.
Да, да. Именно с ним мы заключали договор на пошив платья и вышивку.
Матрена мчалась впереди, за ней еле успевали портные с коробом. Камергер Монс, слава богу, оказался на месте. Матрена быстро ввела его в курс дела. Она держалась свободно, не делала книксен. Видя удивленные лица немецких портных, Монс пояснил, что эта дама- его родная сестра. Матрене хотелось побежать к государыне и сообщить о прибытии долгожданного платья, но она понимала, что Виллим не отдаст деньги за платье не осмотрев его, и осталась ждать. Наконец, немцы открыли короб и стали доставать платье. Ткань была парижская, пурпурного цвета, по всему полю руками немецких мастериц расцвели серебряные диковинные цветы. Декольте и рукава украшали малиновые кружева. Красота! Но это оказалось не платье целиком, а отдельно лиф, юбка, рукава и мантия. Швов не было совсем, скреплено в двух- трех местах и все.
Иоганн Вебер стал пояснять:
Размеров точных не было, ваш посыльный указал на нашу работницу, что царица примерно такая, на нее и ореинтировались. А образец вышивок Вы изволили выбрать сами в альбоме Паулюса Фюрста.
Да, вышивки соответствуют, выполнены искусно. Матрена, зови кого-нибудь на помощь и неси платье в покои царицы, а мы здесь продолжим.
Матрена вышла в зал и увидела ювелирного мастера Самсона Ларионова, который с утра уже навеселе бродил по дворцу и приставал к каждому с рассказом как отблагодарил его царь Петр за изготовленную корону для коронации царицы. Подняв вверх указательный палец, он рассказывал:
Вся корона переливается как солнце. В ней 2564 бриллианта, а под крестом рубин размером с булыжник!
Матрена окликнула его:
Самсон! Помоги донести платье в покои царицы.
Тот с готовностью подбежал, и они вдвоем понесли короб с платьем. Дальше будуара Матрена ювелира не пустила. Тот расшаркиваясь и беспрестанно кланяясь, удалился. Матрена зашла в спальню государыни:
Oh mein Gott!
Екатерина сидела на кровати в ночной рубашке и накинутом на плечи пеньюаре. Лицо опухшее, глаза тусклые, под глазами мешки. Перед нею маленький столик, уставленный солеными огурцами с рассолом, моченой брусникой, лимонами и стоит бутылка дангицкой водки. Точно так же одетая прислуживает и суетится около стола малокровная блондиночка, камер-фрау Анна Крамер. Матрена сделала книксен и сказала на немецком языке:
Ваше величество, прибыло платье для коронации, оно уже у вас в будуаре. Но оно не сшито, его надо подгонять по фигуре.
Екатерина любила Матрену за родной язык, за смышленность и веселый нрав. Платье ждали давно. Половина ее двора с февраля живет в Москве, уже все готово. Коронация объявлена на 7 мая, а еще ехать до Москвы две недели. Екатерина встрепенулась:
Анна, беги за портнихами, да вели горячей и холодной воды для компрессов на лицо и творогу свежего под глаза!
Через пятнадцать минут все завертелось и закружилось в покоях царицы. Юстина Грюнвальд и Анна Крамер по очереди делали холодный и горячий компресс на лицо Екатерины, Матрена Балк растирала в миске творог, Иоганна Петрова готовила маску на лицо из меда и желтка. Через час свежая и помолодевшая Екатерина предстала перед портнихами.
А в это время управляющий делами государыни Виллим Монс докладывал Петру, что платье прибыло из Берлина, но его надо подгонять по фигуре.
В Москве подгоните, завтра выезжаем. Покои в Кремле давно уже отделали, мне доложили, что все готово. Я один бывало за три дня добирался, не спал совсем. А сейчас с бабами не знаю сколько будем добираться.
Но еще нет пряжки-аграфа для скрепления мантии.
Как это нет? Кому заказывали?
Ювелиру Рокентин. Мой секретарь Егор Столетов ходил к нему три дня назад, он сказал, что еще не готово, приходите через два дня. Столетов вчера пошел, а Рокентин весь избитый, говорит, что на него напали и аграф украли.
А где напали? В мастерской?
Не могу знать, ваше величество.
В мастерской у него другие мастера, подмастерья. Неужели не могли отбиться? Что-то здесь не так. Позвать ко мне Петра Толстого. За день аграф найдем, а вы идите к государыне и объявите мою волю. Завтра выезжаем.
В мастерской у него другие мастера, подмастерья. Неужели не могли отбиться? Что-то здесь не так. Позвать ко мне Петра Толстого. За день аграф найдем, а вы идите к государыне и объявите мою волю. Завтра выезжаем.
Начальник Тайной канцелярии, восьмидесятилетний Петр Андреевич Толстой, бодрый и моложавый, явился незамедлительно. Петр велел ему найти аграф за один день.
Толстой поехал на свою службу, что находилась, на углу Мясницкой улицы и Лубянской площади. Посовещавшись со своим помощником Андреем Ушаковым, решил, что времени нет. Надо срочно брать всех мастеров и подмастерьев, кроме самого ювелира Рокентина и учинять допрос. Ушаков поехал в мастерскую с помощниками и через час все мастера и подмастерья, перепуганные до смерти, стояли перед Толстым. Ушаков стоял наготове.
Веди их по очереди в пыточную, распорядился Толстой, и на дыбу, пока не скажут, где бриллиантовая пряжка-аграф.
Тут один из мастеров упал на колени и заорал от страха:
Я знаю, я знаю где аграф, только не пытайте!. Он у любовницы Рокентина, немки Шарлотты Беккер. Она жена пекаря Гюнтера Беккера, живут в Немецкой слободе. Эта Шарлотта три дня назад зашла в мастерскую, а Рокентин как раз заканчивал аграф. Та увидала и привязалась, мол, подари, а то я тебя близко к себе не допущу. Тот взял и отдал, потом говорит мне: «Останься вечером, ты мне нужен». Все ушли, я остался. Рокентин говорит: «Избей меня, чтобы синяки на лице видно было». Я и избил. А потом пришел секретарь камергера Монса, а Рокентин говорит: «Меня избили, а аграф украли».
Толстой поглядел на часы, четыре часа пополудни. Обратился к Ушакову:
Держи их всех тут, пока не приеду. Бутурлин, со мной поедешь.
Шарлотта в домашней одежде и фартуке помогала мужу раскатывать слоеное тесто для штруделей, когда к дому подкатила карета. Бухнула дверь и на пороге пекарни выросла фигура начальника Тайной канцелярии Петра Толстого, за ним маячил Иван Бутурлин. Гюнтер сначала побледнел, потом побагровел.