Игорь Изборцев
На крыльях праведности
Остров Православия
Островом Православия называли небольшой, едва различимый лишь на крупномасштабной карте, остров Талабск, омываемый водами Псковского озера. Сюда, на эту крохотную часть суши, долгие годы корабли и лодки перевозчиков доставляли паломников со всего православного мира. Маршрут никогда не менялся: большая земля остров домик протоиерея Николая Гурьянова Но именно здесь, в келье, собственно и начинался остров Православия, начинался с него, талабского старца отца Николая. Он и являлся этим благодатным островом; островом, незыблемо стоящим средь бушующего житейского моря; островом и одновременно кораблем, идущим самым удобоспасаемым маршрутом к блаженной вечности. Привяжи твою обремененную ладью к кораблю твоих отцов, учил некогда преподобный Варсонофий Великий, и они управят тебя к Иисусу, имеющему власть даровать тебе смирение, силу, разум, венец и веселие. Блажен, кто это сделал
Там, на большой земле, кипел водоворот житейских страстей, возникали политические и экономические кризисы, приходили и уходили в небытие парламенты и правительства, а здесь решались одни и те же всегда неизменные вопросы: Как спастись и наследовать блаженную вечность? Как примириться с Богом и ближними? В чем смысл и какова цель наших болезней, бед и скорбей? Можно было прожить жизнь и не добиться ответа, не понять самых простых вещей, или приехать сюда, тихо постоять у калиточки и вдруг увидеть просветленный батюшкин лик, испытать радость сопричастия с тайной Царствия Небесного, которая кажется и была сокрыта за маленькой деревянной дверью его скромного домика-кельи
Дверь открывалась и на крылечко выходил батюшка. Все замолкали и впитывали исходящий от него чистый умиротворяющий свет Сам дворик словно иллюстрация к первым главам книги Бытия, где бытописатель повествует о Рае: каштаны, кипарисы, множество голубей на их ветвях (вообще, часто ли увидишь голубей на деревьях?), сидящих плотно друг к дружке, как куры на насесте; теснились голуби и на скате крыши над крыльцом, и на земле, тут же воробьи, непременные в деревне куры, а буквально между ними прогуливалась кошка и собачонка. Наверное, это и были мир и благорастворение воздухов, о которых мы просим в молитве Простые слова, которые мы часто говорим друг другу, в батюшкиных устах приобретали подлинную свою силу. Помоги вам Господи, говорил он, и что-то тут же происходило, менялось в жизни. Верно Господь, приклонив ухо Свое с небес, слышал каждое батюшкино слово и, по молитвам старца, простирал божественную десницу Свою для помощи нуждающимся
Если старец благословит, то и Бог благословит
В начале лета 1993 года в моей (автора настоящей книги прим. И.И.) жизни наметились важные перемены: мне предложили должность ответственного редактора псковского епархиального вестника Благодатные лучи. Опыта работы на ниве духовного просвещения у меня не было, поэтому я, хотя и всем сердцем желал участвовать в этом душеполезном деле, испытывал некоторую нерешительность. И тогда мой духовник, рассудив, что без старческого благословения тут никак не обойтись, порекомендовал мне поехать на о. Залита. Если старец благословит, то и Бог благословит, сказал, осеняя крестом на дорогу.
Рано утром следующего дня я уже садился на быстроходное речное судно, название которого странным образом соответствовало времени посадки Заря. Хотя рождающиеся от названия судна ассоциации этим не исчерпывались. Заря, восход солнца, восток с этими понятиями у нас, православных, связаны многие упования и надежды. Итак с верой и надеждой в путь на Талабские острова! День, как помнится, был будний и пассажиров в салоне Зари сидело немного. Были среди них и паломники, явно тоже направляющиеся к о. Николаю человек пять-шесть. Четверых я запомнил хорошо: женщину средних лет с юношей, по-видимому, сыном, и мужчину с окладистой бородой, стянутыми в хвост на затылке волосами и от того похожего внешним обликом на батюшку, со спутницей, быть может матушкой. Православных паломников вообще несложно отличить от прочего люда. И главное тут не внешнее, свойственное облику воцерковленного православного христианина, нет; главное внутреннее, то состояние духа, в котором пребывает в такие моменты верующий человек. Он горит, светится ожиданием встречи, волнуется, но и радуется; он словно видит пред собой прикрытое пока окошко в мир горний и доселе недоступный; предчувствует, что вот-вот окошко распахнется и небеса преклонятся долу, чтобы коснуться души и сердца. А вдруг там нечисто и не прибрано? Вдруг там холодная пустота? От того и трепет, волнение в груди; но и молитва от того льется легче и искреннее: Господи, помилуй Господи, благослови Глаза паломника в такой момент смотрят внутрь самое себя, вовне мысль не находит уже ничего важного; и даже небо не привлекает взор. Сейчас путь к небу пролегает через душу и сердце там место встречи; встречи, для которой проделан дальний путь
Нечто подобное в тот момент испытывал и я. Где-то на краешке сознания запечатлелись волны, чайки, взрывающиеся водопадами струи воды на оконных стеклах. Но все это лишь как фон; внимание сосредоточилось исключительно на предстоящей встрече
Пристань, прибрежный белый песок у кромки воды, несколько жителей острова, встречающих пассажиров из своих, ленивые, добродушные собаки Все это проплывает мимо, остается позади; все это приглушено, заретушировано. Наша небольшая группа паломников минует часовенку, движется к храму. Здесь остановка, поясные поклоны с крестным знамением. И, наконец, последний отрезок пути Впереди женщина с юношей; идут уверенно похоже бывали уже здесь. Я тоже бывал, в бытность работы корреспондентом районки готовил репортажи о трудовых буднях рыбаков, но держусь позади, за похожим на священника мужчиной. Тот идет прихрамывая, тяжело опираясь на трость.
Но вот и маленький батюшкин домик, уютный дворик, затененный деревьями и утопающий в зелени. Безпрепятственно заходим внутрь. Тут же открывается дверь и на крылечке появляется батюшка, словно как раз нас и дожидался. Он улыбается. Нет, он весь светится улыбкой и добротой. Все это настолько искренне, настолько достоверно, что и я, чувствуя прилив радости, невольно растягиваю губы в улыбке. Батюшка благословляет нас, помазывает маслицем. Слышу, как он спрашивает юношу: Крест на тебе есть? Молодой человек почему-то молчит. Мать его что-то шепчет батюшке и тот, выслушав, слегка похлопывает юношу по щеке У мужчины с бородой батюшка интересуется: Вы священник? Ответа не слышу. Подходит и мой черед. Батюшка благословляет меня, смотрит выжидающе, а я в полной растерянности. Все сложенные загодя в мыслях слова словно рассыпались, и я молчу, как рыба Так и отхожу ни с чем. А батюшку засыпают вопросами Между тем происходит нечто поистине удивительное. Батюшка вдруг спрашивает мужчину с бородой, указывая на его трость: Вы болеете? Тот кивает головой. Батюшка забирает трость и отбрасывает в сторону: Нет, говорит, она вам не нужна.
Не знаю, что далее стало с этим человеком. Хочется верить, что ему действительно более никогда не понадобилась трость. Тогда же, помню, всеобщее чувство радости и ликования, чувство сопричастности к настоящему чуду
Наконец батюшка благословляет всех в дорогу. Да хранит вас милосердие Божие! с этими словами скрывается в домике. Постепенно паломники начинают расходиться. Я уйти не могу: как же, не выполнил главного, ничего не узнал. Ругаю себя за нерешительность, брожу возле батюшкиного домика, захожу на кладбище, что через дорогу. До прибытия Зари еще много времени, и я решаю ждать до последнего момента: авось батюшка еще выйдет. Обхожу вокруг часовенку, заглядываю сквозь пыльное окно внутрь и вижу чудные фигурки в диковинных платьях. Куклы? Не сразу догадываюсь, что это Ангелы, и дивлюсь прежде таких в православных храмах встречать не доводилось
О чем думалось тогда, теперь уже не вспомнить. О вечности, верно о чем еще думать, когда оказался на ее пороге? Погост, по-гост т.е. после гостевания, гощения. Погостили в мире сем, кому сколь Господь отпустил, и домой Там, за пределами кладбища воздух раскалялся от полуденного зноя, а тут, под покровом благосеннолиственных древ, царили прохлада и покой. Тогда я еще не знал, что все здешние деревья посажены рукой батюшки Николая, принимая окружающую благодать как обыденную данность
Глядя на кресты, шепчу: Упокой, Господи, души усопших раб Твоих, всех зде лежащих и на кладбище сем погребенных православных христиан Не замечаю, как подходит незнакомая старушка.
К отцу Николаю приехал? спрашивает и кивает на зеленый батюшкин домик, хорошо просматривающийся сквозь кованые ворота погоста.
Да, подтверждаю я ее догадку и объясняю, что хотел бы еще раз увидеть старца, потому как вопрос, ради которого и приехал, доселе не разрешил.
А ты подойди вон к той могилке, указывает рукой старушка, там мама отца Николая покоится, Екатерина, помяни ее за упокой и попроси, чтобы помогла тебе увидеть батюшку.
Делаю так, как наказала старушка. Жду. Вскоре калитка батюшкиного дворика приоткрывается, показывается отец Николай. Я немедля спешу ему навстречу
Тот самый день запомнился мне на всю жизнь не только тем, что подарил первую встречу с о. Николаем; этот день, поистине, был щедр ко мне: по милости Божией я получил возможность обстоятельной беседы со старцем с глазу на глаз. В последствии я бывал у батюшки множество раз, но всегда не один, да и отца Николая окружали люди, так что возможности поговорить с ним наедине уже более не представилось. Тогда же, в тот самый день, я мог спрашивать все, о чем угодно душе. Батюшка благословил меня работать в Благодатных лучах и отвечал на мои вопросы, быть может наивные, обстоятельно и по отечески добро. Наконец напомнил, что пора идти на пристань, т.к. до отправления Зари осталось совсем недолго. Я медлил и тогда батюшка сам тронулся с места, увлекая меня за собой В последствии я не раз видел, как быстро он может двигаться, словно летит над землей, так что и молодым не поспеть, но не тогда, тогда мы шли не спеша, продолжали разговор, и я переполнялся счастьем и радостью
Да, подтверждаю я ее догадку и объясняю, что хотел бы еще раз увидеть старца, потому как вопрос, ради которого и приехал, доселе не разрешил.