Да что он сделает? Собак спустит? Спускать некого! У него там одни коты живут. Никаких собак.
Нет никаких собаки. Тебе всё кажется. Докатился. Ни врагов, ни конкурентов, ни чиновников не боялся. Теперь шарахаешься от собачьей тени, шныряющей по дому?
Не держи охрану, потому что телохранителей и водителей перекупят еще до устройства на работу, еще до попадания в реестр агентства по найму, еще до личной рекомендации от знакомого. Отставные офицеры спецслужб в поздних девяностых взяли под контроль все каналы поставки кадров. Невозможно найти ни в России, ни в Европе политика, бизнесмена, артиста, у которого в штате нет двойного агента, информатора, потенциального палача. Все вы на крючке. Расположившись в роскошной резиденции о пятидесяти комнатах и двадцати машинах, вы стали заложниками собственной прислуги. Идиоты. Когда понадобится, они организуют несчастный случай, белую горячку или передоз, а потом не смогут вовремя дозвониться до врача. И будете лежать у распахнутого опустошенного сейфа с тремя проломами в черепе, а газеты напишут об оторвавшемся тромбе.
Янковский обходился без охраны, вместо машины содержал вертолет, жил за городом практически в лесной глуши, напоминавшей ему дом из детства польского. Незваных гостей пан Станислав не боялся. Местонахождение жилища известно немногим. Пусть пошлют отряд головорезов, чтобы те погуляли по минному полю, попрыгали через растяжки, поздоровались с автономными дронами-камикадзе. Впрочем, те немногие, знавшие точную локацию Янковского, запросто могли послать не отряд самоубийц, а целую армию. Могли, но не хотели. Им было не до Янковского в стране зрел бунт. Гостей Станислав не ждал. Скорее его вертолет зацепится за неудачно подвернувшиеся линии электропередач. Красивая смерть. Настолько красивая, что и бояться ее не стоит.
Почему же бесстрашный паладин ВПК всматривается во мрак кухни, не смея нажать выключатель? Чувствует чей-то взгляд? В дом забрался дикий зверь, сам напуганный букетом новых запахов, и тоже тревожно всматривается в тьму коридора, где застыл хозяин? Нет, это не зверь и человек обмениваются взглядами. Это две пары одинаковых глаз устремлены друг на друга. Довольно! Тургенев гениален, но пить-то хочется.
Оставив напрасные попытки преодолеть беспричинный страх, Янковский вернулся в спальню, наспех оделся и вылетел из дома. В буквальном смысле. Над подмосковным лесом взмыл военный вертолет и направился в сторону башен Сити. Удобно, когда у тебя собственная вертолетная площадка на вершине одной из них, а оттуда на лифте можно доехать до нижних этажей и очутиться в круглосуточном испанском гастрономе. Санкционка? Не путайте. Это для тех, кто сейчас пытается вяло, но массово выползать на площади, санкционка, а для приличных людей хлеб насущный. И вообще, завидовать нехорошо.
Я очень ему завидовала. Он любил сидеть во дворе на лавочке и раскрашивать. Я стала ему мешать, закрывая рукой страницы. Борька бесился, плакал, убегал домой.
Дети часто бывают жестокими.
Бывают. Но я же не знала, что он на скамейке сидел не от хорошей жизни. Родители часто оставляли его одного с престарелой бабкой. Она была в маразме и почти не вставала с кровати.
Иногда вставала?
У нее случались приступы активности. Она выходила голой на балкон, выбрасывала из квартиры всякие вещи и материлась на прохожих. Родственники ее запирали в спальне, где кроме матраса ничего и не было. Мы все уже привыкли и воспринимали происходящее как шутку. Только Боря знал немного больше, чем мы. Поэтому отсиживался на лавочке.
А вы его оттуда прогоняли, протянул Аннушкин.
Получается, что прогоняла. Гнала, гнала, гнала на верную смерть! сорвалась на крик пациентка. Он был довольно худеньким мальчиком. А у бабки во время приступов просыпалась звериная ловкость. Даже не ловкость, а цепкость. Жилистость. И то ли ее забыли в спальне запереть, то ли она дверь выломала. В общем, Боря с балкона полетел, вслед за телевизором, тумбочкой и стулом. Она приняла внука за часы.
Почему именно за часы?
Она сама так сказала. Я же всё это видела. Стоит эта ненормальная на балконе, держит внука за ногу и кричит: «Смотрите, какие они мне часики подарили! Часики! А ебать хотела я ваши часики!». Боря даже не сопротивляется, висит вниз головой и рисует в своей раскраске Так и летел, сжимая книжку в руках.
Игнатий не ожидал, что клиентка сумеет вербализовать столь травмирующие воспоминания после минимального гипнотического вмешательства.
Вы сейчас скажете, что мне просто нужно изжить чувство вины? Или что я ничего не могла сделать тогда? Ничего не понимала? Страх это лишь эхо прошлого, плачущего среди руин памяти?
Зачем? Вы сами всё сказали.
Сказала. Спасибо вам. Мне бы никогда не хватило сил сказать это самой себе.
Для этого и нужны психотерапевты. Мы всего лишь устанавливаем рамку сеттинга, снабжаем клиента чистым холстом. Вам остается только нарисовать
эти жуткие картины! Лена! У меня дом, а не галерея ужасов! Ты запугала моего внука так, что он отстает в развитии, боится темноты и спит под кроватью. Лена, не смей игнорировать мать! Телефон. Стой на месте. Это опять твой хахаль звонит. Не смей возражать. По глазам вижу, что твой. Мой номер просто так узнать невозможно. Алло! Так. Теперь послушайте меня, молодой человек. Перестаньте сюда звонить. Я не шучу. Не надо заводить свою шарманку! Я предельно правильно смотрю на вещи. В этом доме и в этой стране никто, кроме меня, ничего в упор не видит. Сколько бы вам ни платила моя дочь, не связывайтесь с ней. Она не дружит с головой. Знаете, до чего она довела моего внука? Ему теперь везде мерещится Что? Что я должна заметить?! Ах, я поняла. Это вы Димочку научили замечать то, чего нет, и он теперь по ночам под кроватью прячется! Я найду вас, негодяй! Вам это с рук не сойдет, знайте. У меня связи. Какие?! Да будет вам известно, молодой человек, что половых связей у меня уже давно никаких нет, а которые были только с законным супругом. Не надо мне сочувствовать! Нахал! Оставьте в покое нашу семью. Иначе вас найдут и в половые связи вступят с вами. Вы по голосу взрослый вменяемый мужчина, уж вы-то должны меня понять!
Уж вы-то должны меня понять, Светлана Александровна!
Светлана Александровна понимала.
Я уже видеть не могу эти шмотки! Просто я боюсь, что кто-то другой их купит. Дело не в деньгах и не в вещах. Время! Чувствуете, как уходит время? Светлана Александровна!
Светлана Александровна чувствовала.
Я привыкла. Это как смена времен года. Неделю не могу встать с кровати, слезы лью. Неделю развожу бурную деятельность, занимаюсь документами, заключаю удачные сделки, хотя слезы всё время текут. Неделю радуюсь жизни. Неделю трачу на беготню по магазинам. Вы меня слушаете? Светлана Александровна!
Светлана Александровна слушала.
Раньше я просто бегала по бутикам, тщательно выбирая тряпки. Меня хватало на два-три забега, потом силы заканчивались. И я ныряла в сон, которым невозможно насытиться. И тонула в слезах. На звонки отвечать нормально не могла. Знаете, как это невыносимо? Тебе кричат «Алло! Ты неправильно смотришь! Оглянись вокруг, мир прекрасен!», а ты молчишь, как дура. Светлана Александровна!
Светлана Александровна молчала. Как дура.
Сейчас я просто не могу остановиться. Сметаю с полок всё. Меня корежит от ужаса при мысли, что кто-то может меня опередить. Звучит идиотски. Но я вижу какую-нибудь тряпку и понимаю, что должна купить ее первой. Как гончая, делаю стойку и беру след. Светлана Александровна!
Светлана Александровна стойку не сделала, но след взяла.
В последний раз было по-настоящему страшно. Показалось, что все вокруг готовы устроить на кассе аукцион, лишь бы помешать мне купить очередную безвкусную кофточку. Светлана Александровна! Светлана Александровна?
Что с питанием? спросила наконец Светлана Александровна, поймав требовательный взгляд пациентки.
С каким питанием? Меня накрывает в бутиках, а не супермаркетах или ресторанах.
Обычно такая картина дополняется компульсивным перееданием.
Клиентка скорчила брезгливую мину, что Света расценила как отрицание.
Ну нет так нет, одной проблемой меньше. Мне хотелось бы узнать другое, продолжала врач. Когда вас впервые посетила эта мысль?
Какая из?
Что вы обязаны успеть купить какую-то вещь?
Может, месяц назад. Это важно?
Думаю, да. У нас недавно была конференция, где коллеги обсуждали одну информационную напасть. Как же называлась эта игра Светлана вынула из кармана халата блокнот. Пакет-монгол. Там надо ловить и собирать в пакет неких существ, кидая в них баскетбольные мячи. Довольно много людей решили, что просто обязаны поймать всех этих монголов.
Пакет-монгол?! жизнеутверждающе заржала клиентка. Что вы там всем коллективом дружно употребляете? Покемон-гоу эта туфта называется.
Светлана тактично пропустила мимо ушей вопрос про дружное употребление. Она любила устраивать чаепитие для коллег. И еще больше любила добавлять в виски. Немного. Один к одному. Поэтому коллеги тоже любили чаепития, которые устраивала Светлана.
И ловить надо их с помощью покеболов, а не баскетболов, отсмеявшись, продолжала женщина. Это такие металлические шары, красно-белые, как флаг Польши.
Флаг Польши на черной броне вертолета флюоресцировал красным и белым. Ночные полеты заменили Янковскому сон. Он цеплялся за любую возможность пропустить столь неприятную для воспаленного мозга процедуру, как сновидения. Ему снилась сидящая во дворе дома черная лохматая собака, и он просыпался в холодном поту. Были и другие сны. Все теле-эфиры и интернет-трансляции прерывались, чтобы запустить бесконечный показ танца маленьких лебедей в исполнении балерин-псоглавцев. И пока шел этот мятежный балет, Янковский устанавливал в стране свои порядки. Разум, запрограммированный на бесконечную преданность новой Родине, с треском пробуждался. Он гнал эти сны, фантазии, мысли, желание разом покончить с коррупцией, а заодно и с коррупционерами. Станислав никогда не станет для России своим, даже Владиславом IV не станет. Да и Россия никогда не заменит Речь Посполитую.
На днях у Янковского случилось то ли во сне, то ли наяву и вовсе странное видение. Перед самым рассветом он пролетал над Ховринской заброшенной больницей. На крыше стоял человек и приветствовал восходящее солнце. Эту фигуру в белом Станислав отчетливо видел на фоне чернеющего остова заброшки, и ее появление поселило в польском сердце смутное предчувствие очищения, столь же глобального, сколь и кровавого. В герметичную кабину проник запах горящей плоти, в наушниках зазвучал австрийский марш времен Меттерниха.
На днях у Янковского случилось то ли во сне, то ли наяву и вовсе странное видение. Перед самым рассветом он пролетал над Ховринской заброшенной больницей. На крыше стоял человек и приветствовал восходящее солнце. Эту фигуру в белом Станислав отчетливо видел на фоне чернеющего остова заброшки, и ее появление поселило в польском сердце смутное предчувствие очищения, столь же глобального, сколь и кровавого. В герметичную кабину проник запах горящей плоти, в наушниках зазвучал австрийский марш времен Меттерниха.
Глупо цепляться за столь беспочвенные и абсурдные миражи. Глупо. Нужно выбросить человека в белом из головы. Нужно проверить. Вертолет совершил полукруг и направился к Ховринской заброшенной больнице.