Да знаю я, кто назарянин, но я чувствую себя блуждающим в темноте, ответы на вопросы где-то поблизости, но я не вижу их. Я не могу дотянуться до них. Они будто плоды на древе запрета висят высоко.
Плоды? Но ведь поэтому ты здесь. Ты пришел за плодами. Теперь же слушай, что я тебе скажу.
И глаза начали вещать. Их голос зазвучал внутри Габриеля.
Я видел твои метания, но безмолвствовал. Ты думаешь, что я жесток? Вовсе нет. Я жалел тебя, но молчал, хоть и видел все. Сейчас же говорю тебе, все не напрасно. Не напрасны твои мучения и бесприютность. Ты чувствовал в себе силы великие, многогранный талант свой и добродетели. Ты вопрошал ко мне. Знай, слова дошли до сердца моего. Ты произнес: «Раз даны дары мне эти, значит, жизнь моя имеет высший смысл?» «Да», отвечаю тебе. «Кто я?» задал ты себя вопрос. Ты сравним с ним, который жил в земле палестинской, но если так, то где он, где место его? Неужели он был первым и последним? Вот, что мучило тебя. В этом ты боялся признаться. Соразмерим ли он и ты? Нет, скажу я, все ложь. Ты понял и пришел сюда, чтобы окончательно испытать веру свою в него. Я говорю истину: он не тот, за кого себя выдавал. Слышу твой вопрос: не являлся ли человек, умерший на кресте, самозванцем? Вовсе нет. Он великий учитель и не более этого, не сын он мне, но ты сын мой истинный. Ты единственный продолжатель дел моих на Земле. Вот что должен был ты понять, вот почему на мгновение обезумел ты, поколебалась вера, сомнения, как голодные хищники, растерзали тебя. Я же утверждаю столп новой веры.
Габриель приподнялся со скамейки, и мысли его стали легки. Он произнес:
Так и есть, господи. Ты отец мой. Говори и я исполню завет твой. Как смешон я, наверно, в минуту помешательства. Затмение нашло на меня и, как безумный повторял: нет, нет, не было его, не рождался он от девы непорочной, не случалось чудес и проповедей, никто не видел воскрешения, умер он. Умер, сгнил в гробнице как простой смертный.
Да, сын мой, да. А теперь ступай домой и пусть успокоится душа твоя, но помни, ты должен принести людям благоденствие вот цель жизни твоей.
Да, я все понял. Тот, умерший на кресте, хотел быть исправителем человечества, он хотел объединить его добром. Я же буду утешителем человечества и объединю его благами.
Иди, сын мой, и укажи всем открытый путь к благоденствию.
Габриель вернулся в дом. Сон сморил его, но на утро он поднялся полный сил и приступил к великому труду. Уединившись на месяц, Габриель, купаясь в потоке неиссякаемого вдохновения, создал книгу о великом пути, ведущем к процветанию.
Когда труд был закончен, он обозрел его и удивился: «Я ли это сочинил?» Но сомнения отпали. Он вспомнил там, во сне, стоял в беседке и губы шептали: «Ни хлебом единым жив человек. Нет одного хлеба, которым можно накормить пять тысяч страждущих. Это утопия. Я принесу людям много хлеба и для каждого. Всякий человек неповторим, поэтому каждый получит свой хлеб, и они возблагодарят меня, они принесут самое опасное к ногам моим свободу. Ее в обмен на хлеб. Они скажут: Возьми ее, но накорми нас. Я не смогу отказать им, ибо я добрый и все прощающий. Щедрой рукой стану я раздавать блага, и они преклонятся предо мной. Будет всеобщее преклонение. У людей не будет идолов, кроме меня. Раньше люди склоняли головы перед богом, теперь же я его наместник на Земле. Раньше у них был Христос, теперь я пришел после него. Я второй после Иисуса, но я совершенней его. Я Христос, что приходит после. Раньше у людей были деньги, но я разобью золотого тельца. Не надо будет унижаться перед человеком, который богаче. Теперь хватит всем всего, в достатке и поровну. Раньше люди вели войны за идолов, но я разрушу их, и не станет кровопролития. Также не хочу, чтобы кипели битвы во имя мое, поскольку спокойствие людей дороже. Спокойствие в обмен на свободу. Самое дорогое и страшное слово свобода. Оно приносит муки. Свобода всегда сопровождает человека на пути познания добра и зла. Я же не хочу этого. В райском саду когда-то жили Адам и Ева, не зная добра и зла, пока не вкусили плодов с дерева познания. Поэтому они были изгнаны из рая. Я возвращаю людей в райский сад, я желаю им счастья. Свобода ответственность. Я хочу перенести эту ответственность на свои плечи. Я хочу отвечать за человечество. Пусть оно живет в довольствии и благоденствии. Я же буду последней этической инстанцией для всех. Вы думаете, что это не возможно? Как мало веры в руках ваших. Вы не верите в чудо? А я верю. В жизни должно быть место чуду. Ваши старые идолы слишком скупы на волшебство. Даже ваши деньги не так всемогущи, как кажется вам. Я покажу такие чудеса, которые не знала Земля с самых древних времен и до наших дней. Что же я попрошу взамен чуда? Ничего, только дайте накормить вас хлебом. И тогда настанет день всемирного благоденствия, и будет власть единого и всеблагого кесаря, и вложит кесарь меч в ножны свои, ибо царство всемирного спокойствия настает».
3. Суета вокруг Конгресса
В пригласительном билете, присланном на электронную почту, значилось: «Заседание состоится в десять утра по местному времени. Всех, получивших данное уведомление, просьба не опаздывать». А далее шел перечень тем, которые по мере возможности будут затронуты. Среди прочего получатель мог увидеть в первом пункте книгу Габриеля Санчеса «Открытый путь».
Книга многократно обсуждалась и, не смотря на это, страсти вокруг нее не улеглись. Публичные разборы, критические заметки на форумах, рецензии в сетевых журналах выплескивались до сих пор, удивляя разнообразием мнений. Отзывы читателей возникали в сети волнами: то затихали, то новая россыпь статей. Это было похоже на перманентный шторм, что, ненадолго ослабевая, принимался с новой силой. Не удивительно, даже ленивый отписался парой слов об этом труде, и, естественно, «Открытый путь» не прошел незамеченным мимо Всемирного Конгресса, и Конгресс включил сочинение в список первым пунктом. Члены его пожелали скорее обсудить труд господина Санчеса и, в конце концов, поставить точку.
Книга многократно обсуждалась и, не смотря на это, страсти вокруг нее не улеглись. Публичные разборы, критические заметки на форумах, рецензии в сетевых журналах выплескивались до сих пор, удивляя разнообразием мнений. Отзывы читателей возникали в сети волнами: то затихали, то новая россыпь статей. Это было похоже на перманентный шторм, что, ненадолго ослабевая, принимался с новой силой. Не удивительно, даже ленивый отписался парой слов об этом труде, и, естественно, «Открытый путь» не прошел незамеченным мимо Всемирного Конгресса, и Конгресс включил сочинение в список первым пунктом. Члены его пожелали скорее обсудить труд господина Санчеса и, в конце концов, поставить точку.
Габриель был приглашен на заседание, но он не ощущал себя школьником на экзамене. Душу не будоражил внутренний трепет, о котором он слышал от счастливчиков, чьи работы удостаивались внимания конгрессменов. Душа была спокойна и тиха, как гладь лесного озера, и поначалу ему показалось это странным. Совсем уж не человеческая реакция. Да, интерес присутствовал. Любопытство, как у ребенка в ожидании нового подарка от родителей, было. Но трепет? Он вновь заглянул в душу. Она мерцала прозрачностью и спокойствием. Действительно, озеро, затаившееся в глубине леса в ожидании восхода.
Габриель пришел на заседание Всемирного Конгресса рано, заняв место в средних рядах. Он машинально осмотрел интерьер. Сдержанное величие зала, выдержанное в бело-зеленых тонах настраивало на спокойствие и сосредоточенность. Затем Санчес оглядел присутствующих, ища знакомые лица. Ему показалось, где-то сзади ближе к выходу, среди немногочисленных гостей чуть левее мелькнуло знакомое лицо. Анри Фарме. Габриель присмотрелся, но взгляд не смог вновь выловить известного философа. Скорее всего, Фарме сел так, что его закрыл кто-то из присутствующих.
Наконец, места заполнились, и председатель грузный мужчина лет шестидесяти, чуть полысевший, но без седины вышел, не торопясь, на трибуну и объявил об открытии:
Здравствуйте, дамы и господа. Сейчас в Дели десять часов утра, и я объявляю открытие очередного заседания Всемирного Конгресса. Он машинально пригладил волосы. Итак. По протоколу. Конгрессмены изъявили желание начать с книги «Открытый путь» господина Санчеса. Но прежде хочу напомнить. Если кто-то еще не знает, то за неделю до означенного срока автор данной книги был выдвинут на должность председателя. Сие событие случилось восьмого сентября две тысячи сто пятьдесят первого года. Кому интересно, те могут сейчас заглянуть в сеть, где ознакомятся с электронной копией документа. Сам господин Санчес по поводу своего избрания просил слово. Мы его и предоставляем. Господин Габриель Санчес, прошу.
Несколько секунд и Габриель стоял перед слушателями.
Огромное спасибо за оказанное доверие, начал он. Не буду лукавить, не было для меня неожиданностью выдвижение на пост председателя Всемирного Конгресса, ибо следует учитывать тот резонанс, что произведен книгой «Открытый путь». Безусловно, этого следовало ожидать, и, безусловно, это польстило мое самолюбие, чего греха таить. Но я взошел на сию трибуну не ради благосклонного принятия поздравлений по случаю делегирования мне прав и обязанностей председателя. Вовсе нет. Каждый из вас знаком с моим трудом. Каждый из вас вчитался в тезисы книги и размышлял над ними. Вы ясно осознали, скажу без ложной скромности, тот исполинский размах идей, ту смелость, тот потенциал, что заложены в сочинении. Если он будет реализован в жизни, то затронет всех землян. Но хочу сказать, не смотря на многогранность произведения, труд мой не настолько глубок, как хотелось бы мне, и как показалось вам. Я признаю энциклопедичность книги, но не ее универсальность. К сожалению, должен отметить сей печальный факт. Важно понять, это два различных термина: «энциклопедичность» и «универсальность». Ведь что есть энциклопедия? В древние времена толстая книга, дающая короткие и ясные ответы на вопросы по всем сферам человеческого бытия, правда, не погружаясь в детали, не заостряя внимания на сути. Триста с лишним страниц «Открытого пути» это справочник. Он не содержит исчерпывающих определений. Универсальность есть глубина мысли. Если хотите, считайте ее вертикальным взглядом, пронизывающим вселенную от верхов и до самых низов. Моя же книга скольжение по поверхности жизни. Я думаю, еще не прошла волна эйфории по поводу «Открытого пути», и как следствие труд мой горячо восприняли, поэтому и посчитали его сигналом к действию по дальнейшему мироустройству. И вот, когда я предположил это, все стало на свои места, разум мой успокоился, увидев четкую картину. Стало ясно, как очутился я сначала в конгрессменах, затем в кандидатах на пост председателя, и наконец-то выдвинут на эту должность. Габриель, сделав паузу, что-то обдумал. Его взгляд скользнул по слушателям. Он попытался представить в какой части зала сидит Анри Фарме, чтобы направить туда всю силу своего убеждения. Возможно, вы будете спорить со мной, но я утверждаю: лишь сам автор способен осознать до всей глубины собственное творение. И это не эгоизм. И это не странный тезис. Может, заблуждаюсь, но пусть я останусь при своем мнении. Посему, пользуясь правом избранника, я, пока не началось голосование, снимаю свою кандидатуру. Официальная причина отказа невозможность выполнять в полном объеме обязанности, возлагаемые на председателя в соответствии с уставом Всемирного Конгресса. Большое спасибо за внимание.