Начиналось это с того, что из высокого кабинета какого-либо ведомства, которое влияло на работу лётного подразделения, раздавался телефонный звонок в кабинет главного лётного начальника предприятия. Это мог быть звонок из прокуратуры, контрольно-ревизионного управления, райкома или горкома партии или инспекции территориального Управления гражданской авиации. И спокойный, но солидный голос предупреждал лётного начальника, что намечается суровая проверка, которая может устроить большие неприятности по административной, хозяйственной или партийной линии. Но не всё ещё потеряно. Так случилось, что у обладателя этого голоса племянник уже второй год летает вторым пилотом. А парень хочет быть командиром. Вот если он до начала работы комиссии получит командирские погоны, то и комиссия иначе подойдёт к проверке, а может, и совсем эту проверку отменит.
Так бывало редко, я только пару таких случаев знаю, но я вспомнил об этом, чтобы рассказать, что с нашим героем дело обстояло иначе, хотя сроки получились примерно те же. И не просто иначе, а совершенно по-иному.
Игорёк отлетал только чуть больше года. Это срок, когда по лётным меркам пилот только начинал самостоятельно держаться в воздухе. То есть командир, летая с таким пилотом, мог себе позволить покемарить в полёте.
«Давай вдоль железки, через полчасика увидишь элеватор разбудишь».
А это уже какое-никакое доверие и признание тебя пилотом.
В тот полёт, который сильно перевернул лётную карьеру нашего героя, они летели северным почтовым кольцом. Развозили почту, в основном газеты, по северным площадкам. Уже на втором перелёте у командира прихватило живот. Думал, что отравился, но ещё через два часа, когда выгружали почту в конечном пункте, прижало так, что командир лежал, скорчившись, в салоне.
Начальник площадки поспрашивал симптомы, сказал, что у дочки было то же самое, диагноз аппендицит, и побежал вызвать по телефону санитарный борт.
Неприятности, как известно, поодиночке не ходят, и выяснилось, что санитарный борт улетел и сможет забрать больного только часов через пять.
На базе начали готовить самолёт, дежуривший по поиску и спасению, а у того на запуске двигатель затрясло. Это ещё раз про неприятности и их привычки.
На базе начали готовить самолёт, дежуривший по поиску и спасению, а у того на запуске двигатель затрясло. Это ещё раз про неприятности и их привычки.
Пока в Энске решали, что делать, начальник площадки, понимая опасность ситуации, позвонил своему старому знакомому, который раньше был командиром энской эскадрильи, а ныне в краевом центре командовал всей авиацией края, и доложил обстановку.
Тот попросил подождать и не вешать трубку. Скорее всего, связался с Энском. А потом вышел на связь и попросил позвать к телефону второго пилота.
Доложите обстановку, попросил большой начальник молодого второго пилота.
У командира, похоже, приступ аппендицита. Санитарный борт прилететь не может, других возможностей спасения нет.
Как я понимаю, на площадке есть исправный самолёт, а я разговариваю с действующим пилотом? не то спросил, не то констатировал властный голос в телефонной трубке.
Да, ответил действующий пилот, только
Но начальник его перебил:
Записывайте приказ начальника управления гражданской авиации.
Начальник площадки взял ручку и журнал телефонограмм и кивнул второму пилоту.
Приказываю командиру самолёта Мельникову Игорю Георгиевичу выполнить полёт по срочному санзаданию, для чего принять решение о возможности выполнения срочного санитарного задания по маршруту Девятый блокпост Энск с учётом фактических метеоусловий и требований пункта 2.1.10 НПП ГА-78.
Записал, сказал начальник площадки.
Доложите, как приняли, попросил уточнить начальник управления.
Приняли полностью, но, замялся наш герой, вы перепутали. Командир заболел, а я второй пилот.
Молодой человек, когда начальник Управления называет вашу фамилию и говорит, что вы командир самолёта, это значит не что иное, как то, что вы командир самолёта и от вашего решения зависит жизнь вашего коллеги.
Новоиспечённый командир стоял с телефонной трубкой в руках, пока его не позвал начальник площадки:
Что стоим? Принимай решение лететь нужно.
Но я же не командир, ещё не осмыслив произошедшее, начал Игорёк.
А что тебе ещё нужно, чтобы стать командиром? вспылил начальник площадки.
Приказ о назначении
Вот тебе приказ, перебил его бывший командир самолёта, пролетавший всю войну на Ли-2, а нынче начальник площадки. Он положил перед ним журнал и ткнул пальцем. Или летать не умеешь?
Умею, обиженно ответил вновь испечённый командир самолёта.
Проблем особых в том, чтобы выполнить обычный перелёт на базу, не было. Погода была отличная. Маршрут знакомый. То, что соседнее кресло было пусто, также необычных эмоций не вызывало. Командиры, бывало, уходили поспать в салон, когда возили почту или груз и пассажиров на борту не было. Долетели нормально. На перроне уже ждала скорая, в которую погрузили больного, и она с сиреной и мигалкой помчалась в городскую больницу.
Инспектор по безопасности полётов с сомнением выслушал доклад о произошедшем, попросил написать объяснительную и пройти медицинский осмотр на предмет отсутствия алкоголя в организме.
В медпункте дежурила жена командира, которого только что отвезли на скорой. Когда Игорёк в сопровождении инспектора вошёл, она бросилась и обняла второго пилота, который сильно смутился.
Спасибо, спасибо, спасибо, повторяла она, пряча красные глаза.
Вы что, тётя Ира, всё нормально. Всё будет хорошо, смущённо говорил Игорёк.
Инспектор прервал неприемлемые с его точки зрения разговоры.
Ирина Петровна, займитесь делом, строго призвал он вернуться к деловому общению.
Каким? опешила доктор.
Проведите обследование на предмет наличия алкоголя у второго пилота, дал указание инспектор.
Ваня, ты что, рехнулся? Он только что человека спас! быстро моргая красными глазами, смотрела на инспектора жена спасённого Игорьком, хотя тот так и не считал, командира.
Ирина Петровна, давайте всё же действовать по инструкции, попытался насколько это можно более солидно ответить инспектор, обиженный обращением «Ваня».
Вы хотите по инструкции, Иван Дмитриевич? Тогда быстро покиньте помещение. Я буду тест выполнять, и посторонним здесь делать нечего!
Иван Дмитриевич что-то хотел возразить, но, услышав громкое «Вон!», покинул помещение.
Совсем с ума посходили, бурчала доктор, доставая ампулы для тестов, ломая их и выбрасывая в урну.
Иван Дмитриевич что-то хотел возразить, но, услышав громкое «Вон!», покинул помещение.
Совсем с ума посходили, бурчала доктор, доставая ампулы для тестов, ломая их и выбрасывая в урну.
Потом она что-то написала в журнале, и уже Игорю, который всё это время сидел немного ошарашенный происходящим:
Иди, Игорёк, иди, мой хороший. И спасибо тебе.
Провожая до дверей, она гладила, гладила его по спине.
На выходе из санчасти стояли инспектор и командир эскадрильи.
Пойдём ко мне в кабинет писать объяснительную, строго сказал инспектор второму пилоту, похоже, переживая, что тот видел, как его выставили из кабинета.
Ничего не пиши, никуда не ходи, пока не разберёмся. Иди домой, и завтра утром на работу, скомандовал командир эскадрильи и добавил растерянному Игорьку: Кругом, шагом марш.
Вечером позвонили в общежитие и сказали, что командира прооперировали и угрозы для жизни нет.
А Игорёк начал ходить на работу в штаб каждый день. Что делать с ним, начальство не знало.
Поверить в то, что его по телефону назначили командиром, было трудно, да и как без бумажки считать зарплату?
Наказать значит поднять шум, и самим можно по шапке получить.
Звонить в Управление и спрашивать, а не назначили ли нашего без году неделю второго пилота командиром самолёта, никто не решался. Так и дураком можно себя выставить. Поэтому ждали, как та беременная школьница: может, само рассосётся.
Не рассосалось. Дней через десять пришёл из Управления приказ о назначении нашего героя командиром самолёта «Ан-2», с необходимостью прохождения соответствующей программы подготовки.
Обычно сначала все проходят программу подготовки, а потом их назначают командирами. А здесь выходило совсем наоборот.
Ну ничего, в авиации чего только не бывает.
ПМ
Раз приказал начальник Управления считать нашего героя командиром, значит, он уже командир. А если поручили провести специальную подготовку, значит, тоже нужно выполнять. То есть уже после приказа начальника управления о назначении командиром самолёта ему нужно пройти программу ввода в строй. Мы помним, чья это была зона ответственности в энской эскадрилье.
Посему командир эскадрильи вызвал Анатолия Ивановича, чтобы поручить ему серьёзное задание.
Нет, у меня патроны закончились, категорически ответил тот, вспоминая недавний случай со стрельбой, что организовал Игорёк.
Комэска успокоил:
Да ладно тебе. Два раза в одну воронку не прилетает. Правда, Пал Степаныч? спросил он старшего штурмана, который в этом деле толк знал, отлетав всю войну штурманом на бомбардировщике.
Всяко бывает, мудро ответил специалист и оказался прав.
Но обо всём по порядку. Анатолий Иванович взялся за доведение нашего героя до профессионального уровня, когда он станет полноценной боевой единицей и сможет выполнять обязанности командира самолёта по факту, а не только по документам. Сопротивлялся он, как это делают все классные специалисты, когда их класс забывают отметить или просто если не хвалили долгое время. А так он от своих обязанностей никогда не отлынивал.
Нужно? Сделаем. Сложно? Тем более сделаем.
Тем не менее перед началом программы подготовки Игорёк выслушал длинную речь об ответственности за доверенное ему оружие и для закрепления повторил процедуру проверки пистолета, естественно с пустым магазином, пятьдесят раз подряд. А куда деваться?
Не помогло. Бомба уже была сброшена и летела строго в старую воронку.
Как такое может быть, спросите вы, зная не только статистику, но и меры предосторожности, предпринятые инструктором?
А вот так.
Если вы подумаете, что на этот раз инструктор сам стал носить оружие, то, значит, вы ничего не понимаете в авиации, где основной принцип работы «Никогда не делай того, чего не делал раньше!» никто не отменял.
Поэтому пистолет должен быть не там, где это предписано инструкцией у командира, а там, где он находится обычно на поясе второго пилота.