Стремительно соскальзываемый с барабана лебёдки воображения упругий канат мыслей ложился пластичными узорами вязки. И Бабухин уже видел вытряхиваемые из постели вялые тела врагов с сонно-испуганными рожами. И не нужны ему гранатомёты. Величайшая трансформа уже свершилась: его физическое тело теперь и не тело бренное, а НЕЧТО, недоступное смерти телесной, способное поразить неуязвимостью самого дьявола.
Конечно, многострунный внутренний голос цедил довольно, впрочем, жиденькой струйкой и иными, тревожными, нотками, однако они терялись на фоне масштабности замысла, противного скуке режима реального времени.
Бабухин ногой распахнул дверь и ворвался в прихожую дома бабки Ани. В прихожей, представшей его глазам, было пусто, он глянул влево никого, если только за печкой кто притаился. В несколько шагов Бабухин пересёк прихожую и оказался в горнице.
Бабухин ногой распахнул дверь и ворвался в прихожую дома бабки Ани. В прихожей, представшей его глазам, было пусто, он глянул влево никого, если только за печкой кто притаился. В несколько шагов Бабухин пересёк прихожую и оказался в горнице.
И остолбенел. На стуле возле стола, лицом к нему, сидел здоровенный тип, одноглазо и холодно уставившись на него дулом пистолета. Вычурная лепнина вдохновенно выстроенных образов триумфа осыпалась с лёгкостью необыкновенной, пылью взметнув нечленораздельную взвесь каких-то слов и обрывков мыслей.
Входите, сударь. Будьте как дома, насмешливо сказал «одноглазый».
Да не забывайте, что в гостях, ха-ха-ха! заржал кто-то слева.
Бабухин повернул голову. Слева от него стоял высокий светловолосый парень, тоже вооружённый пистолетом.
Проходи, скромняга, вновь заговорил первый. Только ножичек брось на пол. Чего топчешься-то у порога? Кстати, вошедший здоровается первым, добавил назидательно.
Заткнись, кабысдох! огрызнулся Бабухин, швырнул на пол нож и прошёл к свободному стулу, стоящему справа от стола. Сел. Жаль, что пистолет он потерял. Хоть и газовый, а сгодился б.
Теперь он увидел, что в дверях стоит третий. Лицо кавказской национальности.
Мы думали, до трёх часов будем маяться, ожидая приятного знакомства, а оно, вишь, как вышло-то. Сподобились досрочно. Очень приятно, рады, рады познакомиться, сударь, ворковал первый, по всей видимости, тот самый «толстый», «старшой».
Да заткнись ты! Голова уже болит от тебя! раздражённо сказал Бабухин, хотя голова у него уже и не болела, а просто мрачные мысли серым туманом наполнили её до отказа. Меня бесит твой дебильский голосок. Бесит, понимаешь?! Говори, чего надо, и я сваливаю!
А ты не знаешь, что ли?
Сколько?
Чего сколько?
Процентов сколько?
Проценты? удивлённо приподнялся со стула бандит. Да ты в уме ли, парниша? О процентах мы на стрелке толковать собирались.
Не по-нял, раздельно произнёс Бабухин.
Все.
Что все?
Ты отдашь нам все деньги, жёстким дискантом отчеканил бандит.
Да ты, смотрю, губу-то раскатал дальше некуда, насмешливо уставился на него Бабухин.
Ты отдашь все деньги, парниша. Понял? Не понял поймёшь. Лёма, обратился он к кавказцу, пойди закрой ставни.
Ситавни? Я знаю, что такой ситавни? спросил Лёма, вытаращив глаза.
Окна, с наружной стороны окна ими закрываются. Замки там, на столе, в той комнате.
А пачиму я? Я балной я закирывай. Пачиму всё я? Пускай Лёшка закирывай.
Алексей, иди закрой сам, этот развоняется на полчаса, поморщился главарь.
Алексей выругался и вышел из комнаты.
Эй, пушка давай! крикнул ему вслед Лёма.
Щас! огрызнулся из прихожей Алексей и загремел замками. И ушёл, хлопнув дверью.
К чему бы это? полюбопытствовал Бабухин, с усмешкой глянув на главного бандита.
Что?
Ставни, например.
А не догадываешься? Впаяем тебе срок до самого до пока не сознаешься, где денюжки лежат. Вы, рассказывают, куда-то их припрятали. Врубаешься? Бабка у соседей поживёт. Допрашивать будем, сам понимаешь, с пристрастием. Цель оправдывает средства. А можно сказать: средства оправдывают средства. Те средства денежные, которые ты с друганом со своим умыкнул и припрятал.
Хорош трепаться! перебил Бабухин, вспомнив, что забыл сигареты. Дай лучше закурить.
Подумать хочешь? скривился в усмешке бандит, выбрасывая на стол пачку сигарет. А думать не о чём. Отдай нам, сударь, деньжатки и свободен. За хорошее поведение ящик водки.
На двоих? улыбнулся Бабухин.
Уговорил, ещё ящик «мерзавчиков» вам Учитывая габариты твоего подельника. Пятнадцать литров хорошая цифра. Особенно, если её умножить на количество, совокупное, градусов, издевался вооружённый преступник. Возможно, будет даже больше, чем денег от вас получим.
В чужой бутылке градус не считают, Андрюша, сказал Бабухин. Чтобы только не молчать. Ему необходимо было срочно что-то придумать.
Откуда знаешь, как зовут меня?
Бабухин не ответил. Ему надо было найти выход. С улицы доносился шум управлявшегося со ставнями Алексея. А в голове Бабухина ни звука. Ни единого звука дельной мысли. Состояние, близкое к отчаянию.
В это время Андрей обернулся к окну.
В это время Андрей обернулся к окну.
Проклятая старуха, пробормотал он.
И Бабухин также услышал возмущённый голос бабки Ани, но слов разобрать не мог. Спустя полминуты бабка Аня уже была в комнате.
Вы чего удумали, окаянные?! закричала, подступая к бандиту Андрею. А ну щас и вели прекратить эти безобразия. Ставни, вишь, закрывать! А чего я людям скажу, подумали?!
Платим, бабуля, в двойном размере, успокойся.
Я тебе успокоюсь! Ишь, успокаиватель выискался! А ну щас же!..
Бабка Аня принялась тыкать Андрея кулачком в грудь. Андрей левой рукою правую, сжимавшую пистолет, он заблаговременно убрал в карман куртки пытался защищаться, но старушка оказалась на удивление проворной и многие тычки, вероятно, болезненные, достигали цели. Андрей морщился, наливаясь злобой, вот-вот готовый, кажется, садануть старухе кулачищем по рёбрам.
Бабухин стремительно вскочил и, подлетев к Андрею, обрушил сильнейший удар на нижнюю челюсть бандита. Однако Андрей, прошедший тренинг у бабки Ани, успел нагнуть голову, в результате чего да и бабка мешалась кулак Бабухина, скользнув по подбородку, пришёлся на область ключицы. Андрей взвыл. Бабухин отпихнул бабку Аню и вновь ударил попытавшегося подняться на ноги Андрея. На этот раз кулак Бабухина с огромной силой впечатался в хрупкую конструкцию носа. Из обеих ноздрей Андрея хлынула кровь. Однако раненный каким-то образом сумел взметнуть правую ногу, ударив Бабухина прямо в пах. Бабухин, зарычав, согнулся пополам.
Если бы Лёма, став свидетелем потасовки, бросился на помощь Андрею, то тут с Бабухиным, выведенным из равновесия удачным ударом в пах, было бы покончено. Но, ошеломлённый дерзостью Бабухина, Лёма убежал звать на помощь Алексея.
Я гаварыл или ни гаварыл: давай пушка?! заорал он на товарища, безумно вращая глазами.
Что такое?! оцепенел Алексей.
Я гаварыл тибэ: давай писталэт! взмахнул рукой Лёма.
Да что случилось?!
Эта звэр рэшил убиват наш Андрюша!
Ну!!!
Андрюша, навэрна, уже нэ живёт.
А пистолет у кого?
У звэр, навэрна.
Так у зверя или нет?! в отчаянии выкрикнул Алексей.
Лёма посмотрел на часы.
Типэр у звэр. Точна! сказал с паническими нотками в голосе.
Алексей метнулся в сторону и прижался спиной к бревенчатому фасаду дома, на ходу выуживая из кармана пистолет.
Надо выручать шефа! перешёл он на шёпот.
Лёма тоже прижался к стене, чтобы не стать мишенью для «зверя». Лицо его стало скучно-грустным.
Мы выручат?
Нас же порешат, если что! кричащим шёпотом почти что завопил Алексей.
Я магу дамой ехат, ответил Лёма и поджал губы.
Я тебя сам замочу! встряхнул Алексей оружием.
Пушка у тибя. Давай! Я буду пирикрыват.
Алексей скрипнул зубами, но ничего не ответил.
«Пожми руку старому другу»
Литиков возвращался от Людмилы. В пресквернейшем расположении духа. Правда, Людмила подарила ему забавный рекламный плакат, который она летом, когда ездила к родственникам, содрала со стенки вагона в метро. Это была реклама гутталакса. Был изображён смывной бачок, цепь, спускающаяся из него, и ручка. «Пожми руку старому другу», призывал плакат крупными буквами. И помельче:
Гутталакс безопасный и надёжный препарат
с мягким слабительным эффектом
и нейтральным вкусом.
Гутталакс с облегчением Вас!
Людмила говорит, что рядом с этим плакатиком находилась реклама средства от поноса, которую она забыла у родственников. Жаль.
Парень, иди сюда! услышал Литиков и остановился.
И увидел двух субъектов, прижавшихся к деревянному домику, два окна которого были закрыты ставнями. У одного из субъектов в руке Литиков обнаружил пистолет.
Что надо? спросил Литиков и оглянулся по сторонам. Ему захотелось удрать, но он резонно рассудил, что пуля догонит его в два счёта. И даже быстрее.
Памаги! Нада! зашептал тот, что был без пистолета. Вазмём награда получат будиш.
Бандита, что ли?
Да-да, бандыта! Звэр-бандыта!
Второй нетерпеливо махнул дулом пистолета.
Давай! Ты входишь как ни в чём не бывало, а мы за тобой. Давай-давай!
Литиков пожал плечами и направился к крыльцу, не уверенный, что поступает правильно.
А Бабухин и Андрей в это время, увлечённые схваткой, то метались по дому, то катались по полу, осыпая друг друга глухими ударами, рыча, хрипя, матерясь и охая. Бабка Аня, неоднократно опрокинутая в результате столкновений то с одним, то с другим из бойцов, взобралась, наконец, на печку и там затаилась, шепча молитвы.
В фуфайке! услышал остановившийся у порога Литиков выкрикнутое ему прямо в ухо.
И в полумраке прихожей разглядел, что тот, что в тёмной фуфайке, сидит на ком-то, лежащем на спине и дрыгающем ногами. И молотит кулачищами, словно пыль выбивает из перины. Тут будто что-то толкнуло Литикова вперёд (а может, его и действительно подтолкнули) он подбежал к работающему кулаками бандюге и обхватил того правой рукой за горло. И повалился назад. Спустя какое-то время Литиков понял, что можно уже ослабить хватку.
Когда он поднялся на ноги, то был безмерно поражён не тем, что на бандите в фуфайке сидят двое, работающих яростно руками, а третий «окучивает» лежащего ногами, а тем, что в бандите в фуфайке он узнал Бабухина. Это что же получается? Этот вопрос, родившийся в его голове, отчаянно пульсировал, однако ответа на него не обнаруживалось. Только неясное чувство вины вдруг наполнило всё существо Литикова.
Наконец один из «окучивателей» повернулся к Литикову и бросил: