Среди вооруженных спутников Касима Аль-Хабейли были как правоверные, так и неверные, ибо он не был так строг в вопросах религии, как были строги фанатики, и допускал к себе и неверных, ежели они не совершали ничего, что было противно шариату. Но и те из правоверных, которым надо было совершать намаз не могли это сделать: им надо было смотреть, чтобы их амира никто не убил.
А убить желающих было много
Ар-рахмани-р-рахим!» Малики йауми-д-дин! Иййака набуду ва иййака настаин! Ихдина-с-сирата-ль-мустагим! Сирата-л-лязина анамта алейхим! Гайри-ль-магдуби алейхим ва ля-д-даллин!
И следовало ждать от этого дня только хорошего, да только никто ничего хорошего не ждал. И все понимали, что единство в религии, тот факт, что все они поклоняются одному лишь Аллаху не делает их друзьями, ибо религия Аллаха укоренилась здесь лишь несколько сот лет назад, а многим родам несколько тысяч лет, по крайней мере они числят свою историю именно с тех, незапамятных времен. И как они враждовали сто, и двести лет назад, и две тысячи так они будут враждовать и теперь. И если мочилово не началось до сей поры оно, несомненно, начнется сегодня. Потому что завтра будет уже поздно. Успех приходит не к тем, кто переигрывает историю. А к тем, кто ее творит
Амин!
Касим Аль-Хабейли совершал намаз по всем правилам но его намаз был недействителен. Ибо нельзя совершать намаз, если тебя что-то отвлекает, и во время совершения намаза следует думать только об Аллахе Всевышнем и о его религии, что объединила миллионы верующих в единую умму. И совершая намаз, надо отрешиться от всего земного, отдав всего себя Аллаху Всевышнему. Но механически произнося нужные слова и совершая нужные действия Касим не думал об Аллахе. В душе Касим обращался к своему мертвому, подло убитому отцу, у которого даже не было могилы, чтобы прийти и поклониться ему
Вот, отец, и пришло время, когда все решится.
Страшно? Да, мне страшно, если честно. Но я забуду свой страх так, как тогда, в горах, когда на нас прыгнул леопард. Помнишь, какие глаза у него были? Желтые и горящие дьявольским огнем, как глаза шайтана. Я тогда не побежал и все придворные говорили тогда, какой я смелый но тогда, если честно я просто оцепенел от страха
Ты ошибся в одном, отец, с ними нельзя по-хорошему. Нельзя договориться с человеком, чтобы он отдал тебе власть. Власть можно только вырвать.
Время пришло. Я помню тот день и помню ту клятву, которую я дал. Я никому не сказал об этойклятве, потому что в тайной войне главное уметь таить. Но я помню каждое слово, которое я тогда произнес
Клянусь, что все твои враги узрят пасть Шайтана не позднее, чем в моих волосах появится первая седая прядь
Я помню это, отец
Прости меня хотя прощения надо просить не у тебя за все то, что мне пришлось сделать ради этого. Совершая тхаар я утратил свой намус и стал бесчестным но иного выхода у меня просто не было.
Надеюсь, что оно того стоило
И с этими, далекими от Аллаха мыслями, Касим Аль-Хабейли завершил свой намаз и встал с молитвенного коврика.
Эй, Касим
Касим обернулся. Его старый недруг Абу смотрел на него он уже подъехал со своими людьми.
Замаливаешь совершенные тобой грехи?
Этим слова были вызовом. И признанием того, что договоренности, о которой намекал Касим, стараясь при этом сохранить и свое лицо и лицо своего врага не будет, и Абу готов к сражению на Федеральном совете.
Эй, Касим
Касим обернулся. Его старый недруг Абу смотрел на него он уже подъехал со своими людьми.
Замаливаешь совершенные тобой грехи?
Этим слова были вызовом. И признанием того, что договоренности, о которой намекал Касим, стараясь при этом сохранить и свое лицо и лицо своего врага не будет, и Абу готов к сражению на Федеральном совете.
Нет ответил Касим те, которые мне предстоит совершить
Среди охраны и спутников Абу были ваххабиты, подготовленные англичанами в лагерях, а среди охраны и спутников Касима русские. Все они, мрачно смотря друг на друга, заняли позиции, чтобы успеть убить врага первыми.
* * *
Постепенно в горах, и вообще на Востоке иное представление о времени, у большинства людей нет и никогда не было часов, и потому назначать точное время бессмысленно к зданию Федерального совета прибывали все новые и новые его члены, шейхи племен и главы государств, некоторые из которых столько малы и бедны, что у них нет даже столицы. Но самомнение глав таких государств обратно пропорционально их значению, это правило которое почти не знает исключений и потому шейхи оставляли рядом со зданием свою многочисленную охрану, исполненные собственного достоинства поднимались по ступенькам, чинно проходили в зал, занимали места, на которых до этого сидели их отцы, а кое у кого и деды. Негромко переговаривались, справлялись друг к друга о состоянии дел, о семье, о здоровье жен и детей, желали чтобы Аллах привел дела другого в порядок. Но время от времени нет-нет, да вырывался у кого-то из-под седых бровей быстрый и острый взгляд, под стать броску атакующей гюрзы. Собравшиеся были хищниками, все до одного и сейчас, короткими, разящими как нож взглядами, оценивали поле боя, искали друзей и врагов, оценивали слабые места каждого, думали, как сподручнее предать
Когда собрались все до единого привратник открыл двери зала и все стали входить, строго по старшинству, занимая места за большим овальным столом старого дуба, знававшим и лучшие времена, нежели это
Аллаху Акбар! зычным голосом возвестил шейх Аш-Шишани, старейшина этого места, самый старший из присутствующих, настолько старый, что руки у него были не по локоть в крови он был в крови по самую макушку.
Ашхаду алля иляха илляллах. Ашхаду анна мухаммадар-расулюллах ответили ему, свидетельствуя, что нет Бога кроме Аллаха, и что Мухаммед его посланник
Шейх начал нараспев читать дуа, желательное перед началом трудного и важного дела и его подхватили все присутствующие
Аллаhумма, инни астахыру-кя би-«ильми-кя ва астакъдирукя би-къудрати-кя ва ас-алю-кя мин фадли-кяль-«азыми фа-инна-кя такъдиру ва ля акъдиру, ва таляму ва ля аляму, ва Анта «аллямуль-гъуюби! Аллаhумма, ин кунта таляму анна hазаль-амра хайрун ли фи дини, ва мааши ва «акъибати амри, фа-къдур-hу ли ва йассир-hу ли, сумма барик ли фи-hи; ва ин кунта таляму анна hазаль-амра шаррун ли фи дини, ва мааши ва «акъибати амри, фа-сриф-hу «анни ва срифни «анhу ва-къдур лияль-хайра хьайсу кяна, сумма ардини биhи10
Аллаху Акбар! Аллаху Акбар! Аллаху Акбар!
Пусть Аллах даст нам мудрости и да отвратит нас от греха, и да пребудет он с нами все время нашего собрания подвел итог шейх Шишани начнем же
* * *
Касим Аль-Хабейли, гениальный торговец и предприниматель, политическая звезда которого только восходила читая положенное дуа, хладнокровно смотрел на собравшихся, просчитывая варианты.
Лахедж будет за него, в этом нет никаких сомнений. Аббас аль-Абдали, лысоватый, нервный, около пятидесяти лет был связан с русскими и с ним, с Касимом слишком многим, чтобы сейчас не поддержать его. На территории Лахеджа стояли военные соединения русских, нацеленные на перекрытие или быстрое форсирование Баб-эль-мандеба, с выходом на Британское Сомали, за аренду земли, за покупку продовольствия за все платились деньги. К тому же аль-Абдали был сильно болен и его лечили русские доктора болен раком. Сам Касим Аль-Хабейли держал на территории Лахеджа часть складов, еще кое-какие свои дела, платил там подати. Нет, Лахедж будет за него, а вместе с Лахеджем будет и Хашеби и Алауи.
Эмират Дхала. Эмират, через который проходит автомобильная, а скоро будет проходить железная дорога. Его правитель, хитрый, лукавый эмир Шаиф аль-Амири был под подозрением, потому что имел супругу англичанку, и имел от нее шестерых детей. Нет, на словах он всегда был лоялен, но указанное обстоятельство не давало ему поверить окончательно. Чаще всего имеющий дело с англичанами, научившийся лгать, он всегда держал нос по ветру Касим Аль-Хабейли пообещал ему много на случай, если тот поддержит его. И он не мог не понимать, что за Аль-Хабейли стоят русские интересы. А эмир из Дхалы был из тех, кто всегда держал нос по ветру.
Нет, против он не выступит. Единственная опасность если против него уже сформирована коалиция. Тогда аль-Амири примкнет к сильнейшему.
Абьян. Горы Абьяна, очень неспокойные. Крутые пики гор скалы падают почти отвесно прямиком в море, оставляя лишь узкую полоску земли у побережья. Здесь есть горцы и здесь есть пираты гремучая смесь. И надо быть особенным человеком, чтобы править таким местом. Аль-Шишани, бородатый, с крючковатым носом старец, похожий на злого джинна. У него было семь сыновей, и у каждого было ополчение, по его земле бандиты разгуливали почти свободно, в его горах скрывались те, кому надо было унести ноги из Адена. Сам он был традиционалистом, упертым и жестким. Путь через Лахедж и через Дхала прямо конкурировал с путем по побережью, к тому же он имел причины презирать молодого Аль-Хабейли. Сам аль-Шишани убил первый раз в четырнадцать, и не раз презрительно высказывался о «тех, кто не может свершить правосудие своей рукой» об этих словах, конечно же, сообщили. Он не только может выступить против но и подбить остальных. Счастье, что в интригах он неопытен и денег у него немного.
Яффа. Раньше было две Яффы верхняя и нижняя, но теперь есть только одна. Князь Умар аль-Хархара. Ему под семьдесят, но хваткой своей он не уступает ни одному здесь прожует и выплюнет. В его землях он сам выращивал кат, сам продавал воду. Те, кто хотел составить ему конкуренцию давно и бесследно исчезли. Можно было бы предположить, что он будет против. Но был один нюанс. Еще с молодых лет он был сильно должен его отцу, и смерть не освободила его от этого долга: смерть отца не освобождает от долга, который надо отдать сыну, и именно поэтому, если кого здесь хотят убить, то убивают всю семью. Касим Аль-Хабейли незадолго до встречи послал князю отдельное приглашение на встречу и богатые дары, рассчитывая на то, что намек будет понят и принят.
Акраби. Княжество Акраби. Небольшое, но чрезвычайно важное именно оно окружает со всех сторон порт Аден, который ранее был частным владением англичан, а теперь здесь хозяйствуют русские. Глава княжества, князь Мухаммад аль-Акраби, хитрый и дипломатичный пожилой человек, имел торговые дела, что не подобает князю, его сын взял в жены русскую, которая ради него приняла ислам но это все равно было скандалом по местным меркам, княжескую кровь нельзя было смешивать с кровью низких людей. Он тайно ненавидел аль-Хабейли за то, что тот был более удачлив, чем он, более богат, чем его сыновья и не платил того, что от него ожидалось в знак уважения. Однако он был зависим от русских, куплен ими с потрохами и в исходе голосования не пристало сомневаться. К тому же он понимает, не может не понимать: придут к власти ваххабиты, или Иттихад и при тех и при других ему конец. Без вариантов.