Из последней «чистки» режим вышел настолько осрамлённым, что органы мировой печати серьёзно занялись гаданиями, не впал ли Сталин в безумие. Слишком простое решение вопроса! Сперва считалось, что Сталин оказался победителем, благодаря исключительным качествам своего интеллекта. Когда же рефлексы бюрократии приняли конвульсивный характер, вчерашние почитатели «вождя» начинают спрашивать себя, не сошёл ли он с ума. Обе оценки ложны. Сталин не «гениален». В подлинном смысле слова, он дажн не умён, если под умом понимать способность охватывать явления в их связи и развитии. Но он и не сумасшедший. Волна термидора подняла его наверх. Он сам поверил, что источник его силы в нём самом. Но каста выскочек, провозгласившая его гением, в короткий срок разложилась и загнила. Стране Октябрьской революции необходим другой политический режим. Положение правящей клики не оставляет более места для разумной политики. «Сумасшествие» не в Сталине, а в исчерпавшем себя режиме. В этом объяснении нет, однако, и тени морального оправдания Сталина. Он сойдёт со сцены как наиболее запятнанная фигура в человеческой истории.»
«Когда я готовился сдать последнюю часть рукописи, из Москвы пришли телеграммы об аресте и расстреле восьми наиболее выдающихся генералов Красной армии.»
«Прибавлю ещё, что, когда писались эти страницы, я десятки раз вынужден был отдавать себе отчёт в том, насколько скудна гамма наших чувств и насколько беден наш словарь в сравнении с грандиозностью тех преступлений, которые совершаются ныне в Москве!»
«Когда я по парижскому радио услышал (голос спикера дрогнул, когда он сообщил эту весть), что Сталин расстрелял всех подсудимых, в том числе четырёх старых членов большевистского ЦК, я с трудом поверил сообщению.»
«Ответственным организатором московского судебного подлога, этого величайшего политического преступления нашего времени, а может быть и всех времён, является Сталин.»
[Далее об этом же, в другом разделе красноречивые цитаты из книги иностранного автора Р. Конквеста. А здесь ещё продолжение цитат из книги Троцкого. Авт.]
«Дело Зиновьева-Каменева прелставляет самостоятельное предприятие Сталина, построенное вне всякой связи с предшествующими «кировскими» процессами.»
«Тех обвиняемых, которые продолжали бороться за остатки своего достоинства, ГПУ расстреливало одного за другпм, без суда и без огласки. Вот такими способами Сталин «отбирал» и «воспитывал» подсудимых для последнего московского процесса.»
«Будущие подсудимые, как и сами следователи и судьи доведены были до нынешней стадии деморализации лишь через ряд переходных ступеней Ответственным организатором этой деморализации, я снова жалею, что вынужден заявить это при закрытых дверях является Сталин!»
«Сталин твёрдо решил превратить труп Кирова в неразменный капитал. ГПУ периодически извлекает этот труп для новых обвинений, новых признаний и новых расстрелов.»
«Возражая против назначения Сталина генеральным секретарём, Ленин произнёс свою знаменитую фразу: «Не советую этот повар будет готовить только острые блюда». Какие пророческие слова!»
«Сталин ведёт борьбу в другой плоскости. Он хочет добраться не до идей противника, а до его черепа.»
«Вынуждение от подсудимого фантастических показаний против себя самого, чтоб рикошетом ударить по другим, давно уже стало системой ГПУ, т. е. системой Сталина».
«Наиболее ценные досье хранятся в секретариате Сталина. Достаточно вынуть одну из этих бумажек, и высокий сановник ввергается в бездну.»
[Внимательно читайте и запоминайте эти заявления современников тех преступлений. В следующих частях вы найдёте им неопровержимые подтверждения и доказательства, в том числе и цитируемые, рассекреченные теперь, те самые «ценные досье». Замечу, что всего здесь не привести. В книге Троцкого подробно излагается и обосновывается вся проводившаяся против него личная травля, рассказывается о надуманных сталинских судебных процессах, их исполнителях и невинных жертвах. Авт.]
«Простаки спрашивают: как же Сталин не боится, что его жертвы на открытом суде очнутся и обличат подлог? Риск такого рода совершенно ничтожен. Большинство подсудимых трепещет не только за себя, но за своих близких. Не так просто решиться на эффектный жест в зале суда, когда жена, сын, дочь или все они вместе являются заложниками в руках ГПУ Как заставить поверить судебный зал и всё человечество, что все заявления и признания в течение десяти лет представляли лишь клевету на самого себя?»
[Как было довести страну, народ, до такого ужасного уровня?! Так люди устроены! Терпят и верят, что всё как-нибудь образуется. Не для того всё создано, чтобы так жестоко быть уничтоженным! Вот и надеялись, и верили!]
«Суд кажется гласным. На самом деле зал был битком набит агентами ГПУ, которые намеренно хохочут в самых драматических местах и аплодируют наиболее зверским выпадам прокурора.»
«Каменев, наиболее расчётливый и вдумчивый из обвиняемых, питал, видимо, наибольшие сомнения насчёт исхода неравной сделки. Но и он должен был сотни раз повторять себе: неужели Сталин решится? Сталин решился.»
«Больной Ленин готовился открыть решительную борьбу против Сталина. Он предостерегал меня: «Сталин заключит гнилой компромисс, а потом обманет». Эта формула как нельзя лучше охватывала политическую методологию Сталина»
«Нынешние официальные приравнивания Сталина Ленину просто непристойность. Если исходить из размера личности, то нельзя поставить Сталина на одну доску даже с Муссолин или Гитлером. Как ни скудны «идеи» фашизма, но оба победоносных вождя реакции, итальянской и германской, начинали с начала, проявляли инициативу, поднимали на ноги массы, пролагали новые пути.
«Суд кажется гласным. На самом деле зал был битком набит агентами ГПУ, которые намеренно хохочут в самых драматических местах и аплодируют наиболее зверским выпадам прокурора.»
«Каменев, наиболее расчётливый и вдумчивый из обвиняемых, питал, видимо, наибольшие сомнения насчёт исхода неравной сделки. Но и он должен был сотни раз повторять себе: неужели Сталин решится? Сталин решился.»
«Больной Ленин готовился открыть решительную борьбу против Сталина. Он предостерегал меня: «Сталин заключит гнилой компромисс, а потом обманет». Эта формула как нельзя лучше охватывала политическую методологию Сталина»
«Нынешние официальные приравнивания Сталина Ленину просто непристойность. Если исходить из размера личности, то нельзя поставить Сталина на одну доску даже с Муссолин или Гитлером. Как ни скудны «идеи» фашизма, но оба победоносных вождя реакции, итальянской и германской, начинали с начала, проявляли инициативу, поднимали на ноги массы, пролагали новые пути.
Ничего этого нельзя сказать о Сталине.»
«Такие свойства интеллекта, как хитрость, вероломство, способность играть на низших свойствах человеческой натуры, развиты у Сталина необычайно и при сильном характере представляют могущественные орудия в борьбе. Конечно, не во всякой. Освободительной борьбе масс нужны другие качества.»
«И всё же взятый в целом Сталин остаётся посредственностью.»
«Можно применить к Сталину слова, сказанные Энгельсом о Веллингтоне: «Он был велик в своём роде, а именно настолько велик, насколько можно быть великим, не переставая быть посредственностью».
«Те черты, которые позволили Сталину организовать величайшие в человеческой истории подлоги и судебные убийства, были, конечно, заложены в его природе. Но понадобились годы тоталитарного всемогущества, чтоб придать этим преступным чертам поистине апокалиптические размеры.»
[И это надо было так сложиться истории, чтобы все его пакостные качества нашли себе почву для осуществления и нанесли бы невероятный, непоправимый, грандиозный по масштабам, урон стране, народу, мечтавшему стать счастливейшим на земле! Авт.]
«Я упомянул выше хитрость и отсутствие сдерживающих начал. К этому надо прибавить жестокость и мстительность В 1923 году, в интимной беседе с Каменевым и Дзержинским, Сталин признавался, что высшее для него наслаждение в жизни состоит в том, чтоб наметить жертву, подготовить месть, нанести удар, а затем пойти спать.» [Вот какой хищник! Рассказал им, а потом с ними так и поступил! Какой же злодей! И его ещё боготворят! Авт.]
«Не без колебаний приведу два факта из личной жизни Сталина, которые получают теперь общественное значение. Бухарин рассказывал как Сталин развлекался, пуская своей десятимесячной девочке дым из трубки в лицо: ребёнок задыхался, а Сталин смеялся Десятилетний сын Сталина часто укрывался у нас на квартире, весь бледный, с дрожащими губами. Мой папа сумасшедший, говорил он вслух, уверенный, что наши стены обеспечивают его неприкосновенность.
Чем бесконтрольнее становилась власть бюрократии, тем грубее выпирали наружу преступные черты в характере Сталина. Крупская рассказывала мне о глубоком недоверии и острой неприязни, с какими Ленин относился к Сталину в последний период жизни и которые нашли лишь крайне смягчённое выражение в его «Завещании».»
«Последний оставшийся от Ленина документ, это продиктованное им письмо, в котором он извещал Сталина о разрыве с ним всех личных и товарищеских отношений. Можно себе представить, как накипело у больного на сердце, если он решился на такой крайний шаг!.. А между тем подлинный «сталинизм» развернулся только после смерти Ленина.
Нет, личная ненависть слишком узкое, домашнее, комнатное чувство, чтоб оно могло оказать воздействие на направление исторической борьбы, неизмеримо перерастающей каждого из участников. Разумеется, Сталин заслуживает самой суровой кары и как могильщик революции, и как организатор неслыханных преступлений.»
«Телеграммы из Москвы казались бредом. Каждую строку приходилось перечитывать несколько раз, чтобы заставить себя поверить, что за этим бредом стоят живые люди. Некоторых из этих людей я знал близко. Они были не хуже других людей, наоборот, лучше многих Сталин поставил себе целью заставить человечество поверить в невозможные преступления. Опять приходилось спрашивать себя: неужели человечество так глупо? Конечно, нет. Но дело в том, что подлоги самого Сталина настолько чудовищны, что тоже кажутся невозможными преступлениями.»
[Отбирая то немногое, что нельзя не привести из книги Троцкого, видя по его личной реакции, что он под воздействием этих сталинских процессов, чувствует себя загнанным зверем, я стал понимать, что Сталин на каждом этапе истории, разворачивая свою чудовищную игру, вёл её в двух плоскостях: одну якобы в интересах народа, коммунистического движения, человечества, и другую, тщательно прикрывая первой, а на самом-то деле для него самую главную, против отдельных ненавистных ему личностей, из которых, из оставшихся к тому времени в живых, был Троцкий! Расправившись успешно с ним, он, как мы теперь видим, переключился на Гитлера. А расправу над Гитлером он так ловко провернул, что спас от фашизма всё человечество, а себе лично на долгое время, не только при жизни, но и на десятилетия после смерти, обеспечил неприкосновенность и стремление многих причислить его если не к святым, то по крайней мере к великим