Несмотря на то что психология была до второй половины XIX в. неразрывно связана с философией, являясь ее частью, в XX в. она пошла «своим путем», который даже не совпадает по существу главных своих подходов с представлениями величайших умов человечества. На этом «самобытном» пути психологи ориентируются в основном на собственный «здравый смысл». Он и приводит к доминированию в психологической литературе воззрений «здравого смысла». Например, большинство психологов, видимо, даже никогда не задумывались над тем, что следует для психологии из кантовской «вещи в себе», и по-прежнему уверены, например, что образы восприятия репрезентируют максимально адекватно предметы, существующие в «объективной физической реальности».
Уверены, несмотря на то, что ни цвета, ни вкуса, ни запаха, ни тепла, например, нет в физической реальности. Данное обстоятельство не просто удивительно, а парадоксально. Как психология может игнорировать гениальные открытия великих философов прошлого, пусть они и не назывались психологами? Факт такого игнорирования трагичен. Он свидетельствует о превращении психологии из глобальной науки о пытающемся познать мир и себя в нем сознании в отраслевое, узкое научное направление, не имеющее широких мировоззренческих горизонтов.
Как совершенно справедливо говорит выдающийся американский лингвист и философ Дж. Лакофф (2004):
философия имеет значение. Она имеет большее значение, чем думает большинство людей, потому что философские идеи, формировавшиеся на протяжении столетий, вошли в нашу культуру в виде картины мира и влияют на нас тысячами способов. Философия имеет значение для мира науки, потому что концептуальные предпосылки, на которых основываются целые научные дисциплины, обычно имеют философские корни корни, которые уходят так глубоко, что их обычно даже не замечают [с. 211].
Современная психология не просто «оторвалась» от своих философских корней, она вообще о них забыла. Она погрязла в своих новых «специальных» вопросах, забыв, что нельзя понять человека без широкого общефилософского рассмотрения человека и окружающего его мира, без решения общефилософских, мировоззренческих проблем. Психология превращается все больше из науки о человеке, «Я» которого есть «частичка бога», в науку о суперЭВМ, называемой «человеком». Как пишет философ С. Прист (2000):
в психологии экспериментальная психология, бихевиоризм, психология развития и когнитивная психология все это безнадежные попытки сконструировать данную дисциплину в качестве науки. Центральные проблемы философии оказываются на пути любой научной психологии [с. 279].
Автор полагает, что наступило время для революции в психологии:
Научная революция происходит тогда, когда существующие методы решения проблем перестают работать. Она происходит тогда, когда осознается, что теперешние методы не могут даже в принципе объяснить изучаемый предмет [с. 278].
Столь же актуальны, как и в прошлом веке, слова Э. Гуссерля (2000) о том, что современная психология:
так чужда философии, как это только возможно. Но сколько бы эта психология ни считала себя из-за своего экспериментального метода единственно научной и ни презирала «психологию письменного стола» мнение, что она именно есть психология в подлинном смысле должно быть признано заблуждением, влекущим за собой тяжелые последствия. Можно даже сказать, что отношение экспериментальной психологии к подлинной психологии аналогично отношению социальной статистики к подлинной науке о социальном. Такая статистика собирает ценные факты, открывает в них ценные закономерности, но все это имеет очень косвенный характер [с. 687688].
Дж. Лакофф (2004) применил в своей книге, посвященной философии и лингвистике, очень удобный для последующей дискуссии прием. Он формулирует в виде четких теоретических положений доминирующие в представлениях современных исследователей взгляды, которые обычно подразумеваются авторами, но тем не менее не сформулированы нигде в виде официальных концепций. Автор пишет:
Эти доктрины развивались более двух тысяч лет, и нет ни одного человека, который бы нес за них ответственность. Нельзя также обвинять людей за то, что они были воспитаны принимать эти доктрины не как мнения, но как основополагающие положения, относительно которых только и возможно было иметь те или иные осмысленные мнения. Наша задача здесь вывести эти исходные интеллектуальные предпосылки на передний план, показать, что положения, которые принимались как самоочевидные истины, являются на самом деле дискуссионными мнениями [с. 212]. Дж.
Лакофф концептуализировал философские взгляды объективизма на мышление и язык. Я использую этот прием для рассмотрения взглядов, доминирующих в современной психологии, чтобы более четко выделить и конкретизировать проблемы, составляющие в том числе суть ее кризиса. Приведенные ниже положения разделяются большинством исследователей и принимаются ими как привычные и очевидные истины, не требующие даже специальных доказательств. В определенной степени они частично пересекаются с положениями Дж. Лакоффа, что неудивительно, так как он рассматривает доминирующие философские взгляды.
Очевидно, что взгляды, обсуждаемые мною в качестве общепринятых, совершенно не обязательно должны разделяться всеми исследователями и в полном объеме. Безусловно, многие из психологов думают иначе. Взгляды эти также далеко не исчерпывают всего многообразия доминирующих в психологической литературе представлений, однако они чрезвычайно распространены. Вот эти положения.
Физические объекты (предметы, или вещи) независимы от нашей психики и существуют вне ее. Вымышленные человеком объекты существуют в иных возможных реальностях.
Качества или свойства физических объектов в минимальной степени зависят от особенностей человеческих органов чувств и сознания, определяясь, главным образом, внутренней физической сущностью объектов. Сами свойства и признаки материальных объектов присущи им как их физические атрибуты.
Физические объекты воздействуют на рецепторы наших органов чувств, что приводит к возникновению в нашем сознании их психических репрезентаций образов и ощущений.
Субъект оказывает некоторое влияние на процесс репрезентирования в его сознании внешней реальности, но главную роль здесь играет внешний предметный мир.
Физические объекты воздействуют на рецепторы наших органов чувств, что приводит к возникновению в нашем сознании их психических репрезентаций образов и ощущений.
Субъект оказывает некоторое влияние на процесс репрезентирования в его сознании внешней реальности, но главную роль здесь играет внешний предметный мир.
Понимание окружающего мира человеком мало влияет или не влияет на его психические репрезентации.
Ощущения и образы, являясь психическими моделями объектов физической реальности, в основном изоморфны им, так как позволяют человеку успешно адаптироваться к окружающему миру и эффективно функционировать в нем.
У человека есть элементарные восприятия (ощущения) и сложные восприятия (образы). Образы состоят из ощущений и являются как бы следующим уровнем обработки психикой ощущений соответствующей модальности.
Наиболее типичные психические образы зрительные, представляют собой, говоря метафорически, нечто вроде психических подобий объектов, возникающих в сознании человека и репрезентирующих окружающие его физические предметы. Будучи как бы «картинками-копиями» предметов, образы соответствуют им примерно так же, как, например, рисунок изображаемому на рисунке предмету, карта звездного неба самому небу, макет или фотография предмета предмету и т. д.
Образы восприятия сохраняются в более или менее неизменном виде в течение всего времени восприятия неподвижного объекта.
В качестве «основных» психических моделей объектов у здоровых людей чаще выступают зрительные или слуховые их образы. Ощущения же репрезентируют в сознании лишь физические качества или свойства физических объектов.
Ощущение это результат воздействия на человека некой изначально присущей многим разным физическим объектам общей для них всех особенности их физической сущности.
Разные психические явления: чувственные (ощущения и образы), с одной стороны, понятия и конструкции из них с другой, эмоции и побуждения с третьей, связаны друг с другом лишь ассоциативно и совершенно самостоятельны.
В сознании могут существовать «ощущения вообще». Например, ощущения гладкого, теплого, кислого и др. без привязки к конкретным объектам.
Ощущения одной и той же модальности, вызываемые разными объектами, отличаются друг от друга лишь интенсивностью, то есть количественно, а не качественно.
Возникающие у разных людей в одной и той же ситуации и при тех же условиях образы восприятия определенного физического объекта настолько сходны, что их можно считать практически одинаковыми.
Возможности нашего познания мира безграничны.
Наши модели реальности, даже той, что недоступна для нас сегодня, по мере роста наших технических возможностей будут уточняться и рано или поздно максимально приблизятся к физическим вещам.
Может существовать лишь одна истинная модель физической реальности та, которая просто максимально полно соответствует предметному миру. Для того чтобы построить самую верную его модель, надо только суметь максимально точно отразить окружающий мир.
В наших психических моделях реальности нет внутренних, зависимых от особенностей нашей психики недостатков и ограничений.
Восприятие реальности зависит в определенной степени от предыдущего опыта столкновения с подобной реальностью, но не определяется им.
Образ восприятия чаще рассматривается как репрезентация отдельного объекта, а не окружающей реальности в целом. Поэтому обсуждаемые в психологии образы окружающего мира это, говоря метафорически, скорее, нечто вроде суммы картин в музее, а не сам музей, в котором, кроме картин, есть стены, окна, двери, полы, персонал, другие зрители и т. д.
Образ восприятия объекта это психическое явление, продолжительность существования которого зависит лишь от длительности процесса восприятия данного объекта.
Визуальный образ восприятия это статическое явление психической жизни, хотя он и может легко сменяться новым образом того же или иного объекта.
Психические образы лишь сменяют друг друга в сознании, практически не взаимодействуя между собой и не влияя друг на друга.