Пёс бездомный, да ты посмотри на себя, крикнул я и растолкал его друзей в разные стороны. Щенок, мамкино молоко на губах не обсохло тут я оказался лицом к лицу с этим идиотом, он начал что-то произносить и явно собирался ударить, но я превосходил его в скорости. Сейчас я с наслаждением представил кровь, кровь бегущую водопадами, между пальцами возник мерзко пурпурный шар, совершенно не осязаемый, я быстро вложил его прямо в грудь обидчика, он зашатался, застыл в той позе, в которой стоял, и пред своим падением успел только сказать
ТыТы убил меня, Да, я действительно убил его, но тогда не испытал никаких чувств, кроме ярости, и она ещё не угасла во мне после того, как пьянчуга рухнул на землю. Один из его друзей ринулся к нему, потом посмотрел на своего товарища и проконстатировал:
Мёртв второй его друг дёрнулся, попытался схватить кинжал на поясе, но его постигла та же участь, разобравшись со вторым, я переключился на третьего, который уже поднял руки и крикнул: Сдаюсь, волшебник, давай просто разойдёмся Не успел он договорить, как очередное убивающее заклятье пронзило его грудь. Повезло, что мы были не на главной улице, а на одном из ответвлений, так что людей было мало и у меня оставалось время уехать из поселения, пока кто-нибудь не доложит волченогим, что преследовали тех, кто стоял вне закона, а отныне я находился именно там.
После смерти троих друзей я зачем-то сорвал с пьяницы чёрную, дорогую мантию и надел её на себя, под мантией обнаружился кошелёк и этот загадочный предмет, кошельки я срезал у всех троих, эти странные штуковины тоже на всякий случай забрал, подумал, что это фляга для воды, ещё был кинжал, его я тоже взял. Потом я поднялся, посмотрел на дорогу и увидел старушку, она стояла шагах в тридцати и смотрела на меня. Я прямо в глазах у неё прочёл:
Ты убийца потом я резко повернулся и рванул к своему коню.
Гони Альф, гони! Альф немного приподнялся на дыбы, а потом рванул вперёд, как ошалелый. Вперёд, быстрей, ещё, давай поднажми! Кричал я, теперь на мне лежало три смерти, и боязнь быть пойманным.
Не могу, куда уж быстрей, мне тяжело и так! проржал мой конь, но всё-таки немного прибавил в скорости.
Когда отъедем от людей тогда отдохнём, и может еду, найдём, а сейчас прошу, быстрее. Альф больше не ответил, просто бежал, унося меня всё дальше и дальше. Мне хотелось плакать, нет, не плакать, кричать, рыдая, но я подавил слёзы. Съел их внутри себя. Я уже не знал от кого бегу, хотел сбежать, словно от всего мира, от этого гадкого несправедливого мира и от себя тоже, от себя самого, от этого убийцы, который на удар ответил магией, ответил тем, чему они не могли противостоять. Волченогие, конечно не успели поймать меня, но та старуха наверняка донесла им всё, что требовалось для этого. В тот вечер я ехал не по дороге, я ехал параллельно ей, но на почтительном расстоянии, так, чтобы меня не смогли увидеть, эту часть мира я ещё кое-как знал, поэтому пока ещё цеплялся за эти знания, огрызки карты, которую мне показывал отец. Где он теперь? Наверное, там, где и эта славная троица, которую я убил.
Я пришёл в себя уже, когда Альф нёс меня по зелёной травянистой равнине в неизвестном направлении, далеко от людей и вообще любых проявлений жизни, кроме травы. Что дальше? Как я отключился, не помню, но мой конь утверждал тогда, что я всё время гнал его вперёд, и не засыпал вовсе, наверное, я просто это забыл.
Что же, теперь точно не время возвращаться, теперь только вперёд, только к цели. Мы вместе с Альфом проехали ещё день, или около того, потом мне стало интересно, что я приобрёл после того, как сделался преступником. Раньше такой мысли не возникало, лишь тупая ненависть к себе, но теперь прошло немного времени, я слез с коня и вытащил награбленное. Три совершенно одинаковых предмета, достаточно тяжёлые, снизу у них виднелось металлическое кольцо, внутри него находился завиток, тоже металлический, ручка, я сразу понял, что это ручка, имела какой-то узор, или знак, не знаю. С одной стороны в этом предмете была дыра, не очень большая, в неё точно не прошла бы стрела. Я-то сперва подумал, что это арбалет, но нет, арбалет, даже самый крохотный, больше этих малышей, к тому же у арбалета есть тетива, а тут нет, да и на флягу для воды не похоже. Я взял один из них в руку, похоже было, что завиток активирует прибор, да и кольцо явно делалось под палец. Я припомнил, что человек, бывший вместе с пьяницей, старался помешать ему выхватить эту штуку, значит она опасная Я взявшись за эту диковинную ручку, нажал, на сей завиток. Прибор с оглушительным грохотом выстрелил, из него вылетел небольшой сноп пламени, я почувствовал, как руку откинуло немного назад. Что-то маленькое, очевидно снаряд вместо стрелы, каким-то образом умещавшийся в корпусе этого изделия, вылетел и оторвал кусок земли. Я сначала немного испугался, но потом улыбнулся, оружие, что надо.
А вот Альфу этот выстрел явно пришёлся не по душе, он заржал, а потом рванул с места, как бешеный.
Альф, прекрати, я больше не буду стрелять, перестань! крикнул я коню, который похоже хотел умчаться в поле, оставляя своего хозяина на произвол судьбы. Он немного замедлил шаг, а потом нехотя развернулся и подошёл ко мне.
Убери это, я знаю, что это не твоё, знаю, что ты ещё будешь стрелять, но сейчас прошу, донеслось до меня одновременно с его тихим, покорным ржанием. Я вздохнул, что бы я стал делать, если бы мой верный конь просто умчался в поля? Я остался бы один, мне бы было не с кем перекинуться парой слов. Возможно, после этого я бы сошёл с ума, превратился бы в безумца, бродящего по травяной пустоши, а там и до могилы не далеко. Но конь оказался благоразумным, кто ещё из людей мог понять его? Может он тоже задумался над этим вопросом. Да, нет, я не был единственным в своём роде, были ещё такие редкости, как говорил отец, такие люди один на миллион.
Я убрал эти смертельные, огнедышащие агрегаты, достал кошельки, открылВ кошельках было много денег, я ссыпал их содержимое в один, вопрос с пропитанием и ночлегом в городах и сёлах был решён. Стоп, это ведь ворованные деньги, а потом я вдруг подумал:
Я же иду к Великому Волшебнику, этого всего не произойдёт, поэтому вперёд, чем быстрее, тем лучше. И вновь мы с Альфом двинулись, сами не зная куда.
Мы ещё долго ехали после этого, месяца два, а может и больше, иногда встречались поселения, но я их не запоминал. Мне было страшно, что подходя к стенду с портретами преступников, я вдруг увижу себя, правда, никто из маленьких поселений не смог бы причинить мне вреда, но я всё же боялся. Волченогие вполне могли, просто вывесить плакат со слов той бабули, а рисовали они хорошо, потом копировали. После этого какой-нибудь охотник за головами смело мог отправиться и за мной. Много их развелось, этих охотников в последнее время, ничего не делают, кроме ловли преступников, причём вычислить их почти невозможно. Одеваются неприметно, тихо выслеживают, преследуют, узнают всё, а потом не успеешь оглянуться, как у тебя за спиной достанет нож и отправит на тот свет. После этого конечно получит вознаграждение, и месяц или два может жить, ни в чём себе не отказывая. Потом снова находит город, где частенько совершаются преступления, ждут, или сразу находят новый плакат, и работа снова кипит. Молодцы, конечно, очищают мир от негодяев, но в тот миг я так не думал, ведь такой парень стал можно сказать моим несбывшимся страхом, из-за которого и произошли некоторые события после.
Спустя какое-то время, мы с Альфом въехали в поселение, средних размеров, повезло, что волченогих в нём не было. Первым шагом, который я не сделал, было конечно переодевание, чёрная мантия выделялась из толпы, да и мои волосы были редкостью, в основном у всех в этих местах они либо пучком, либо прямые, так что аларвердские кудряшки тоже не играли на руку. Когда я въехал люди странно озирались, а потом старались показать, что я им не интересен, видимо бабуля увидела и то, что я успел натянуть мантию, и теперь об этом знали все.
Спустя какое-то время, мы с Альфом въехали в поселение, средних размеров, повезло, что волченогих в нём не было. Первым шагом, который я не сделал, было конечно переодевание, чёрная мантия выделялась из толпы, да и мои волосы были редкостью, в основном у всех в этих местах они либо пучком, либо прямые, так что аларвердские кудряшки тоже не играли на руку. Когда я въехал люди странно озирались, а потом старались показать, что я им не интересен, видимо бабуля увидела и то, что я успел натянуть мантию, и теперь об этом знали все.
Эй, парень! Крикнул я мальчику, лет двенадцати Подскажи, где тут у вас можно переночевать. Малец посмотрел на меня, потом ответил:
Поверните налево, оттуда видно самый большой дом, это бар-гостиница. Видно было, что он явно горд тем, что у него спросили, всего лет на пяти или шесть младше меня, неужели эти два месяца так состарили, что он обращается ко мне на вы? Я подмигнул ему, улыбнулся, а потом направил коня в указанном направлении. Ещё издали я увидел гостиницу, вошёл, после этого я ожидал того, что гул и голоса хотя бы на миг смолкнут и все уделят мне своё пристальное внимание, но все, оказавшиеся не очень буйной публикой, продолжили потягивать крепкую настойку, о чём-то оживлённо беседуя. Бармен, он же хозяин этого заведения, пристально взглянул на меня, я ответил ему тем же.
Это был невысокий человек, лет пятидесяти, ещё полжизни впереди, как говорил отец про этот возраст. В плечах он был достаточно широк, не хотелось бы встретиться с ним в кулачном бою, руки мускулистые, чёрные волосы и живые глаза, готовые одним взглядом заговорить с тобой о жизни.
Сколько стоит комната на ночь? спросил я, не здороваясь. Он, быстро достал из-под прилавка стакан, плеснул в него какого-то пойла и пододвинул его к уже тянущейся руке, затем достал листок, записал в него что-то и только потом повернулся ко мне, разумеется, всё это произошло с огромной скоростью, так что он сразу ответил:
Двадцать медяков. Я достал три серебряка и положил перед ним на стол. Он потянулся за сдачей, но я остановил его и сказал:
Сдачи не надо, просто, если кто-то спросит, никому не говорите про меня. На лице торговца спиртным и не только, просквозила откровенная улыбка, он молча кивнул:
Вверх по лестнице и прямо, первая дверь ваша. Конечно, кого же в первую очередь спросит охотник за головами, или волченогий, кого, как не бармена. Бармен в таких поселениях, обычно центр мира. Как и в этот раз, это обыкновенно выходец из южного народа, непьющий, с кристально ясным умом и идеальной памятью, позволяющей запомнить четыреста человек с их повадками, вкусами и манерами, помню, Сварог хотел в детстве стать барменом.