Однако правовая оценка террора это важный, но недостаточный шаг.
Необходимо обеспечить благоприятные условия для продолжения и расширения исследовательской работы по истории государственного террора в СССР. Для этого нужно прежде всего снять все ныне действующие искусственные и не обоснованные ограничения доступа к архивным материалам, связанным с политическими репрессиями.
Необходимо сделать современное историческое знание об эпохе террора общим достоянием: создать наконец школьные и вузовские учебники истории, в которых теме политических репрессий, и в частности Большому террору, было бы уделено место, соответствующее их историческому значению. История советского террора должна стать не только обязательной и значительной частью школьного образования, но и объектом серьёзных усилий в области народного просвещения в самом широком смысле слова. Необходимы просветительные и культурные программы, посвящённые этой теме, на государственных каналах телевидения, необходима государственная поддержка издательских проектов по выпуску научной, просветительской, мемуарной литературы, посвящённой эпохе террора.
Необходимо создать общенациональный Мемориально-музейный комплекс памяти жертв политических репрессий, соответствующий по своему статусу и уровню масштабам трагедии, и сделать его методическим и научным центром музейной работы по этой теме. История террора и ГУЛАГа должна быть представлена во всех исторических и краеведческих музеях страны, так, как это делается, например, в отношении другой грандиозной исторической трагедии Великой Отечественной войны.
Необходимо создать общенациональный Мемориально-музейный комплекс памяти жертв политических репрессий, соответствующий по своему статусу и уровню масштабам трагедии, и сделать его методическим и научным центром музейной работы по этой теме. История террора и ГУЛАГа должна быть представлена во всех исторических и краеведческих музеях страны, так, как это делается, например, в отношении другой грандиозной исторической трагедии Великой Отечественной войны.
Необходимо поставить наконец в Москве общенациональный памятник погибшим, который был бы воздвигнуть государством и от имени государства. Такой памятник нам обещают уже больше 50 лет, пора бы и выполнить обещание. Но этого мало: надо, чтобы памятники жертвам террора встали по всей стране. К сожалению, во многих городах дело увековечения памяти жертв до сих пор не двинулось дальше закладных камней, установленных 25-30 лет назад.
В стране должны появиться памятные знаки и мемориальные доски, которые отмечали бы места, связанные с инфраструктурой террора: сохранившиеся здания следственных и пересыльных тюрем, политизоляторов, управлений НКВД и ГУЛАГа. Памятные знаки, указатели и информационные щиты следует установить также в местах дислокации больших лагерных комплексов, на предприятиях, созданных трудом узников, на дорогах, ведущих к сохранившимся руинам лагерных зон.
Необходимо убрать из названий улиц и площадей, да и из названий населённых пунктов имена государственных деятелей организаторов и активных участников террора. Топонимика не может больше оставаться зоной увековечения памяти преступников.
Необходима государственная программа подготовки и издания во всех субъектах Российской Федерации Книг памяти жертв политических репрессий. Сейчас такие книги памяти выпущены только в части регионов России.
Необходимо срочно разработать и осуществить общероссийскую или даже межгосударственную программу поиска и мемориализации мест захоронения жертв террора. Это проблема не столько образовательная и просветительская, сколько нравственная. На территории бывшего СССР многие сотни расстрельных рвов и братских могил, где тайно закапывали казнённых, тысячи лагерных и спецпереселенческих кладбищ, разрушенных, полуразрушенных и таких, от которых остались лишь следы; от тысяч кладбищ уже и следов не осталось.
Всё это способствовало бы восстановлению памяти об одной из крупнейших гуманитарных катастроф ХХ века и помогло бы выработать устойчивый иммунитет к тоталитарным стереотипам.
Память о терроре это общая память наших народов. Память, которая не разъединяет, а объединяет нас ещё и потому, что это не только память о преступлениях, но и память о совместном противостоянии машине убийств, память об интернациональной солидарности и человеческой взаимопомощи.
ГУЛАГ, Колыма, Тридцать Седьмой такие же символы ХХ века, как Освенцим и Хиросима. Они выходят за пределы исторической судьбы СССР или России и становятся свидетельством хрупкости и неустойчивости человеческой цивилизации, относительности завоеваний прогресса, предупреждением о возможности будущих катастрофических рецидивов варварства. Поэтому дискуссия о Большом терроре должна также выйти за рамки национальной проблематики; наряду с другими гуманитарными катастрофами Большой террор должен стать предметом общечеловеческой рефлексии. Но инициатором и средоточием этой дискуссии обязана стать, разумеется, общественная мысль в странах, входивших в состав СССР, в первую очередь в России.
К сожалению, именно в России готовность общества узнать и принять правду о своей истории, казавшаяся в конце 1980-х достаточно высокой, сменилась в 1990-е безразличием, апатией и нежеланием «копаться в прошлом». Есть и силы, прямо заинтересованные в том, чтобы никаких дискуссий на эти темы больше не было. И в общественном сознании, и в государственной политике усиливаются тенденции, отнюдь не способствующие свободному и прямому разговору о нашей недавней истории. Эти тенденции нашли своё выражение в официальной, хотя и не всегда чётко формулируемой, концепции отечественной истории исключительно как «нашего славного прошлого».
Нам говорят, что актуализация памяти о преступлениях, совершённых государством в прошлом, препятствует национальной консолидации (или, выражаясь языком тоталитарной эпохи, «подрывает морально-политическое единство советского народа»).
Нам говорят, что эта память наносит ущерб процессу национального возрождения.
Нам говорят, что мы должны помнить в первую очередь о героических достижениях и подвигах народа во имя великой и вечной Державы.
Нам говорят, что народ не хочет иной памяти, отвергает её.
И в самом деле, значительной части наших сограждан легче принять удобные успокоительные мифы, чем трезво взглянуть на свою трагическую историю и осмыслить её во имя будущего. Мы понимаем, почему это так: честное осмысление прошлого возлагает на плечи ныне живущих поколений огромную и непривычную тяжесть исторической и гражданской ответственности. Но мы уверены: без принятия на себя этого в самом деле тяжелейшего груза, груза ответственности за прошлое, у нас не будет никакой национальной консолидации и никакого возрождения.
В одну из самых страшных годовщин нашей общей истории «Мемориал» призывает всех, кому дорого будущее наших стран и народов, пристально вглядеться в прошлое и постараться понять его уроки.
Международное общество «Мемориал»(печатается по «Новой газете» 30 июля 2012. 84)===============================================Литература:Хаустов В.Н. «Большой террор» статья в «Большой Российской энциклопедии», том 4. М.: НИ «БРЭ». 2006; Тот самый Тридцать Седьмой и современность. Тезисы Международного общества «Мемориал» к «юбилею» Большого террора. «НОВАЯ ГАЗЕТА» 30 июля 2012. 84; Ракитский Б.В. Тоталитарная контрреволюция конца 1920-х начала 1930-х годов в СССР (основные положения доклада) на Международной научной конференции «1917-2007: идеи революции и опыт истории» Москва 9-10 июля 2007. М.: Школа трудовой демократии. 2007. 11 с.
БОРЬБА (в обществе) обобщённое название взаимодействий субъектов в режиме длящегося конфликта интересов, ценностей или целей. Борьба может принимать открытые (обострённые) формы, а может вестись в относительно скрытых формах (вплоть до «партнёрских» на вид) (См. Конфликт; Цель; Ценности; Интересы).
Основные поводы столкновения интересов, ценностей и целей, вызывающие противодействия и переход субъектных взаимодействий в режим борьбы, таковы:
а) Претензии субъектов на пользование (владение, распоряжение) какими-либо благами (включая ресурсы), находящимися в пользовании (владении, распоряжении) других субъектов. Конфликт возникает с начала обозначения претензий и развивается и обостряется при действиях претендента в виде попыток отнять блага (ресурсы) или в виде их фактического захвата (отнятия).
б) Ущемление субъектности, начиная от угроз и попыток ограничить свободу субъектных действий и до реального умаления субъектности вплоть до порабощения. Все виды отношений по типу «господства-подчинения» относятся к этой категории поводов для борьбы, то есть все виды эксплуатации и угнетения (См. Субъектность; Господство; Подчинение; Эксплуатация; Угнетение).
в) Посягательства на умаление или разрушение ценностей (того, чем люди дорожат в устройстве бытия своего народа или своей цивилизации), равно как и попытки навязать чуждые ценности.
г) Расхождения по поводу направленности развития. Предлагаемые разными субъектами варианты будущего не просто не совпадают по направленности и содержанию, но могут существенно разниться вплоть до степени антагонизмов и антиподов (См. Вариантность (применительно к истории); Будущее; Антагонисты (антагонист); Антиподы (антипод)).
Разумеется, масштаб деяний, которые предлагается совершить принципиально по-разному, может быть и бывает весьма и весьма несравнимый. Начиная от устройства совместного быта (допустим на началах равенства или неравенства) до устройства бытия человечества (на началах гуманизма или антигуманизма). Отсюда и несравнимые масштабы и содержательность борьбы. Но тип взаимодействий субъектов при разных масштабах и содержательности борьбы всё-таки в основе своей один и тот же это субъектные взаимодействия в режиме длящегося конфликта интересов.
Борьба формирует качества (свойства), необходимые для успешных действий. Первое качество способность полно и отчётливо осознавать свой интерес в борьбе, то есть осознавать, за что борешься, против чего борешься. Не менее важным является осознание реально доступных и допустимых средств борьбы. И, наконец, в борьбе надо быть сильным и уметь наращивать силы (См. Сила; Дух).