Мне вообще не нравится больше играть на скрипке, я передумал и решил, что сегодня же скажу родителям что не буду больше ходить к вам на занятия. Мне вообще ничего не нравится, ничего не хочу!
Ну послушай мой мальчик, нужно быть терпеливее, разве тебе не хотелось бы стать лучшим скрипачом на всем белом свете? Только взгляни на улицу, раскрой глаза шире, и ты увидишь много прекрасного и замечательного, прислушайся и мир запоет тебе свою любимую песню. Тебе ничего не интересно мой мальчик? Но ведь мир так интересен сам по себе! Знаешь ли что не у каждого ребенка есть своя скрипка и не всем так повезло как тебе? Ох, не расстраивайся моим словам Гриша, я только хотел напомнить, как тебе повезло! Только представь Гриша, что ты обладаешь самой дорогой скрипкой в мире и играешь так же искусно как истинный маэстро!
Даже лучше, чем вы? удивленно спросил Гриша.
О, намного лучше, лучше, чем кто-либо еще! Взгляни же на небо, видишь ли ты хоть одну птичку дружок?
Нет, совсем не вижу.
Не видишь, верно, потому что они давно разлетелись по гнездам! расхохотался мистер Фредерик, а мне может хочется их поскорее увидеть и что же мне тогда делать мой мальчик?
Отыскать гнездо?
Ха-ха, ну конечно, можно отыскать гнездо и потрепать птичку своим пальцем если не жалко, о нет, Боже мой, не слушай меня нет, не нужно гнезда, я хочу слышать пение птиц, что мне прикажешь делать, а, Гриша?
Я не знаю.
Вот оно как! Ничего, ничего мне делать не нужно мой мальчик, абсолютно ничего, это всего лишь мое желание, которое как видишь удовлетворить не так-то просто, но послушай же меня, мне может взбрести в голову все что угодно: я не хочу, я хочу, этого не буду, я плохой, я старый, я устал и так без конца мой мальчик! Наше сердце иногда заливается слезами, оно плачет как младенец и просит у нас того, чего у нас нет и быть не может или все время будто бы говорит нам что этого нам не дано, а этого нам не надо. Как? Удивится Гриша, разве мое маленькое сердечко способно на обман? Разве оно не говорит нам только правду? закривлялся мистер Фредерик и Гриша начал тихонько хихикать. Да, да мой друг, только представь: ты голодный идешь по улице, а все сытые, довольные, тогда как только ты один такой грустный и хмурый, почему так?
Потому что я голодный мистер Фредерик.
А почему остальные такие довольные?
Потому что они покушали.
Правильно мой мальчик! Представляешь, стоит человеку не выспаться, и он станет раздражителен как дирижер, стоит ему не поспеть на завтрак и прячьтесь господа, судья пришел злой, готовьте преступников, всех на виселицу, всех вздернуть! Но мы-то с тобой теперь знаем почему люди так себя ведут, знаем, что бывают разные случаи и каждый по-своему уникален. Наше сердце дружок самый верный ориентир, он точно маяк, который освещает нам путь и указывает верную дорогу, но туман жизни мой мальчик никогда не дремлет, он всегда силиться сбить нас с пути, а мы так легко теряемся! Ай-ай-ай! До заблуждения легко, до неприличия! Так что же я хотел сказать тебе этими странными объяснениями Гриша? Нужна ли тебе скрипка и занятия? Решать только тебе. Скажу лишь что музыканты живут в волшебном мире, и они никогда не жалеют о том, что избрали для себя такой славный путь, даже тот, кто занимался нехотя, через силу и родительское принуждение все равно через годы возвращаются ко мне со слезами на глазах от радости, они поспешно обнимают меня прямо как моя любимая бабуля крепко-накрепко и шепчут мне на ухо слова благодарности хотя и знают что я не нуждаюсь в их благодарности. Знаешь ли, мой мальчик как прекрасно жить в волшебном мире, который я наблюдаю каждый день не лишай себя такой прекрасной возможности детство моя любимая пора, в детстве музыка совсем другая, как и другая жизнь
Владислав Романович внимал каждому слову и позволил мистеру Фредерику на пару с Гришей завладеть своим вниманием. Он уже совсем позабыл с какой целью он вышел на улицу и потому увлекшись интересным монологом старого преподавателя наставляющего неуверенного мальчишку он повернул за угол следуя за ними, но тут же остановился, приходя в полное смятение. За углом не было ни Гриши, ни мистера Фредерика. Владислав Романович огляделся в надежде приметить поворот, в который они завернули, но улица и дворы пустовали за исключением отдаленных лиц, шагающих по заведенному порядку в свою сторону.
Как же так? Прошептал Владислав Романович, отвернулся и пошел домой в дурном, испорченном настроении.
Когда Владислав Романович поднялся на второй этаж, Марья Вадимовна вышла к нему навстречу и возвестила его о приезде брата. Владислав Романович отпер незапертую на ключ дверь и вошел в свою скромную квартиру, где его дожидался сидя на кровати и положив руки на колени его брат, который поспешно встал и горячо поприветствовал Владислава Романовича крепким рукопожатием, быстро перешедшим в теплые объятия.
Чего же ты Бориска совсем не написал, что приедешь? Спросил Владислав Романович, как только Борис отпрянул.
Знал, что ты запротестуешь, да и не важно все это, как я рад что наконец смог приехать! Чего же ты так исхудал брат?
Не важно у меня со здоровьем как матушка?
Борис Романович потупил взгляд и почесал выбритую щеку.
Болеет часто, кашляет, мало двигается. Отец присматривает за ней, но мне кажется он совсем не справляется в одиночку, я даже думал, может мне вернуться да помочь им.
Да как всегда ничего хорошего.
Матушка все о тебе говорит
Не нужно Бориска, перебил Владислав Романович брата, зная наперед что он скажет, я знаю, что я для них сплошное разочарование и не отрицаю этого. Кажется в нашей семье один ты обо мне хорошего мнения, но и то только потому, что у тебя доброе сердце, которое ни за что не потерпит дурного. Что я для мира? Всего лишь жалкий человек, я уйду, может раньше положенного, а может и нет я пропащий человек, нет для меня больше жизни
Но отчего ты все время твердишь себе это? Разве я не знаю какой ты на самом деле?
Не будем об этом. Отвернулся Владислав Романович.
Я тебе продуктов купил хлеба, колбасу, сыра и еще твоего любимого творога взял. Сказал Борис после небольшой паузы и поднял сумку на письменный стол.
Положи на комод, стол я продал, да и не нужен он был.
Как продал? Зачем? Удивился Борис Романович, давай сейчас же выкупим!
Я его не закладывал брат, продал как есть, безвозвратно, не беспокойся, и на том спасибо.
Чем же ты так расстроен? Спросил Борис после того, как переложил продукты на комод и вгляделся в лицо брату.
Владислав Романович выдохнул, тяжело опустился в кресло и закурил. Минута молчания растянулась надолго. Владислав Романович собрался с мыслями, но совсем не находил что сказать, боясь того, что выскажет всю правду и тем самым огорчит брата своими тучными беспросветными мыслями.
Мн мне к-кажет-тся услышав собственный голос Владислав Романович откровенно смутился, но так как он уже начал, ему было некуда отступать, мне кажется я схожу с ума, Бориска я знаю, что ты скажешь, точнее предполагаю и потому не желаю слышать от тебя ничего, как и не желаю ссориться с тобой.
Но обожди, как это сходишь с ума, я не понимаю?
Не знаю, может я всегда был сумасшедшим? Может для того, чтобы быть самим собою нужно заплатить непосильную цену? Горечь, с которой Владислав Романович говорил, сообщалась Борису, его интересовало не столько сумасшествие брата сколько его несчастье.
Не нужно так думать
Я бы желал быть другим, перебил Владислав Романович, но я не могу счастлив ли я на своем пути? Промежутками да. Ведь в конце концов нам должно быть в радость собственное положение не так ли? Невзирая на мнение других, несмотря ни на что, а коль мне суждено быть сумасшедшим писателем не годным ни на какую другую работу, то так тому и быть.
Зачем же ты так изводишь себя? Взмолился Борис.
Что есть я? Серьезно задал вопрос Владислав Романович. Я знаю, что я есть гадкий утенок, клякса на бумаге, ошибка, которую нужно откорректировать, но откорректировать которую никак не возможно. Дети брат мой знают, как они появились на свет я говорю про нежеланных детей и им приходиться нести этот крест на себе.
Но обожди, как это сходишь с ума, я не понимаю?
Не знаю, может я всегда был сумасшедшим? Может для того, чтобы быть самим собою нужно заплатить непосильную цену? Горечь, с которой Владислав Романович говорил, сообщалась Борису, его интересовало не столько сумасшествие брата сколько его несчастье.
Не нужно так думать
Я бы желал быть другим, перебил Владислав Романович, но я не могу счастлив ли я на своем пути? Промежутками да. Ведь в конце концов нам должно быть в радость собственное положение не так ли? Невзирая на мнение других, несмотря ни на что, а коль мне суждено быть сумасшедшим писателем не годным ни на какую другую работу, то так тому и быть.
Зачем же ты так изводишь себя? Взмолился Борис.
Что есть я? Серьезно задал вопрос Владислав Романович. Я знаю, что я есть гадкий утенок, клякса на бумаге, ошибка, которую нужно откорректировать, но откорректировать которую никак не возможно. Дети брат мой знают, как они появились на свет я говорю про нежеланных детей и им приходиться нести этот крест на себе.
Но даже если так, разве это не все равно? Родители не бросили тебя, они дали тебе все от себя зависящее.
Кроме любви и сострадания. Для них ты хороший сын, и я не сомневаюсь в правильности их выбора, я люблю тебя брат и не посмею ревновать или ненавидеть тебя из-за своего несчастья, ты причина, по которой я все еще жив.
Я не хочу, чтобы ты мучил себя Проговорил, едва сдерживая слезы Борис с поникшею головою.
Прости меня брат. Знаешь усмехнулся Владислав Романович, мне все чаще хочется пойти и извиниться перед родителями, подобно тому, как клякса извиняется перед пером. Виновны ли дети в том, что они выросли без крыльев и неминуемо сломали себе все кости свалившись с гнезда?
Отец говорит, что еще не поздно устроить тебя к нему в мастерскую. Задумчиво вспомнил Борис, отковыривая от смущения ногти.
Ты не слушаешь меня брат и я не сержусь на тебя за это, прошло время всех обид и сетований, осталась лишь скорбь, которая как смола, оседает на дне бочки. Этот мир так же глух ко мне, как и я к нему, больно впервой сознавать что тебя не понимают родные сердцу люди, но, когда ничто не способно понять тебя, приходиться с этим мириться.