И вот преддверие, «предвестник солнечного восхода» видится, ощущается в стихотворении А.А. Фета «На рассвете».
Плавно у ночи с чела
Мягкая падает мгла;
С поля широкого тень
Жмётся за ближнюю сень,
Жаждою света горя,
Выйти стыдится заря;
Холодно, ясно, бело,
Дрогнуло птица крыло
Солнцы ещё не видать,
А на душе благодать.
Христос Преобразился на Фаворе перед тем, как взойти на Крест и победить смерть. Потому и душа лирического героя в предчувствии Вечной Радости.
В отличие от упомянутого выше произведения А.А. Фета, это стихотворение не может быть разделено ни на какие смысловые части, потому что ощущается в нём непрерывное движение вверх, заканчивающееся долгожданным восходом солнца. (Восходом солнца заканчивались когда-то и все лекции в Московском Планетарии, независимо от темы).
Но, как и в предыдущем произведении, происходит непрерывная борьба света с тьмою.
Однако, если в стихотворении о весне победа светлого начала одержана уже почти в самом начале, а далее идёт победоносное шествие; то в стихотворении «На рассвете» борьба происходит до самого конца и в финале победа наполняет сердца благодатью.
Кроме того, уместно будет вспомнить, что ещё в славянской мифологии бал образ Заря Заряница. И образ этот считается прообразом Непорочной Девы, т.е. Богородицы!
О Ней известный всему миру русский философ и поэт В.С.Соловьёв сказал:
Смотрела Ты как первое сиянье
Единого и творческого дня.
А в другом произведении он же назвал Её «Лествица Чудная, к небу ведущая».
И будущий писатель И.С.Шмелёв, будучи ещё ребёнком, понимал, что без Неё «не было бы никаких христианских праздниковкак у турок» (Повесть «Лето Господне» глава «Благовещенье»).
Несложно увидеть, что эти мысли, эти образы так или иначе присутствуют во многих произведениях русской поэзии, в том числе, и приведённых в качестве примеров в статье. Поэтому заря как начало дня может символизировать Благую Весть, принесённую Архангелом Гавриилом. (Да и Благовещенье чаще всего бывает незадолго до Светлого Воскресения Христова)
И, наверное, в этом духовном контексте можно говорить и о символе Рождества Богородицы, потому что «не было бы никаких христианских праздников», прежде всего, если бы Она не пришла в грешный мир людей. К тому же, Рождество Богородицы Первый Двунадесятый Праздник Церковного Новолетия, как рассвет начало дня.
И хоть в самом стихотворении «На рассвете» нет слов непосредственно о Рае, о Вечной Жизни, как в произведении цикла «Весна», но есть разлитая во всём благодать. Именно благодать не веселье, не радость даже, а благо, данное свыше!
Поэт не называет время года, но, наверное, у большинства читателей создаётся впечатление очень раннего летнего утра. Однако, образ этот вечный, вне времени и пространства.
Наверное, рискну даже сказать, что эти десять гениальных строк чем-то перекликаются со знаменитым «Утренним размышлением о Божием Величестве» М.В.Ломоносова:
От мрачной ночи свободились
Поля, бугры, моря и лес.
И взору нашему открылись,
Исполненны твоих чудес.
Там всякая взывает плоть:
Велик зиждитель наш господь
Это можно назвать духовным прозрением, мыслью, озаряющей человека, наблюдающего восход солнца.
Светило дневное блистает
Лишь только на поверхность тел;
Но взор твой в бездну проницает,
Не зная никаких предел.
От светлости твоих очей
Лиется радость твари всей.
Творец! покрытому мне тьмою,
Простри премудрости лучи
И что угодно пред тобою
Всегда творити научи,
И, на твою взирая тварь,
Хвалить тебя, бессмертный царь.
«Тебе кланятиси Солнцу Правды и Тебе ведети с высоты Востока» эти прекрасные слова Тропарь Рождества Христова, который, конечно, тоже невольно вспоминается. Восток, Солнце, благодать приход Спасения!
Спаситель Рождается, ангел приносит радостную весть всем людям а потом будет Искупительная Жертва и Вечная Жизнь для всех, пожелавших уверовать в неё, принять благодать в своё сердце, оставить греховную жизнь.
(Об Образе Рождества Христова разговор впереди).
Поэтому, исходя из духовной сути русской литературы и мышления русского православного человека, можно рассматривать образ рассвета и как освобождения от греховной тьмы. (Святые Отцы Церкви неслучайно сравнивали погрязшего в грехах человека с тем, кто пребывает во тьме и не способен различить окружающих предметов).
Ты вставай, во мраке спящий брат,
Разорви ночных обманов сети
В городах к Заутрени звонят,
В Божью Церковь идут Божьи дети.
Ты вставай, во мраке спящий брат,
Пусть зажжётся дух твой пробуждённый
Так, как звёзды на небе горят,
Как горит лампада пред иконой.
(А.С.Хомяков «Ночь»).
Да и, читая стихотворение А.А.Фета «На рассвете », нетрудно представить, что сейчас зазвонят колокола, призывая народ на Литургию. Тогда «с поля широкого тень», которая «жмётся за ближнюю сень», может вдруг предстать в образе бесов, которые, по словам Писания, «веруют и трепещут». Они пытались уловить души людей, прельщали погружённых в греховную тьму, а теперь убегают, побеждённые Светом Истины, перед Которой бессильны!
«Слава Тебе, показавшему нам Свет» слова, обращённые к Создателю, которые произносятся священником во время службы; этими словами заканчивает главу «Свет Истины» и П.А.Флоренский в своём знаменитом труде «Столп и утверждение Истины».
(К этому удивительному произведению мы ещё возвратимся)
Образ света главный, центральный, всё определяющий и в произведении
«На рассвете», созданном задолго до рождения великого мыслителя П.А.Флоренского, а уж тем более, до написания его замечательного труда.
Данная статья специально начата с примеров произведений, созданных не на основе сюжетов Библии, поучений Отцов Церкви, молитв, которых в нашей литературе достаточно много: всё это, конечно, бесспорно, духовная основа высокого, вечного искусства. Но показать хотелось, прежде всего, духовное начало именно русской природы, воспетой писателями, художниками, композиторами то, что не всегда является очевидным и само собою разумеющимся.
«Есть две вещи, достойные удивления звёздное небо над нами и нравственный закон внутри нас» писал Э.Кант.
Философ Н.М.Тарабукин, рассуждая о философии пейзажа, упоминает рассуждения Э.Канта о том, что нравственное начало не лежит в материальной природе вещей, а значит, находится выше. Это мысль о Творце. «София предвечный замысел о мире и его судьбах» делает вывод благочестивый философ, да и просто благочестивый человек. И навевает эти благочестивые мысли прекрасный осенний пейзаж, о котором речь пойдёт далее. И очень важно, что эту мысль рождает красота русского пейзажа.
Наверное, нет нужды говорить о том, что слова Э.Канта не отвлеченное, холодное философское умозаключение. Это ощущение верующей души, да и вообще, наверное, любого человека, хоть сколько-нибудь задумавшегося о смысле жизни, неравнодушного к красоте. И, конечно, огромную роль для такого восприятия играет образ звёздного неба.
Кажется, что чувство восторга, от которого захватывает дух, пронизывает всего человека, становится почти физическим ощущением при взгляде на небо, полное горящих, сияющих, мерцающих звёзд.
В упоминаемой уже повести И.С.Шмелёва «Пути небесные» учёный материалист В.А.Вайденгамер, поздней ночью взглянул на полное звёзд весеннее небо и впервые в жизни задумался о том, Кто создал всю эту пугающую своим величием красоту. И даже сознание потерял, испытав страх перед неизведанным, непостижимым, вдруг живо ощутив ничтожество человека перед Величием Творца.
А в финале повести, благодаря своей жене Дариньке, он был уже осмысленно верующим человеком и созерцал Красоту и Величие Творца не со страхом, а с восторгом.
«Чувство восторга чувство особенное: оно возносится в идеальный мир, придаёт возвышенность всем без исключения мыслям и чувствам, обостряет ассоциативность». Эти слова философа Э.С.Менделевича, скончавшегося уже на рубеже 20-го и 21-го веков, кажутся естественным, органическим продолжением не только творчества поэта Серебряного века М.А.Волошина, которому посвящены. Это суть всего классического русского искусства, и, конечно, литературы. Относятся они и к упоминаемым уже героям повести И.С.Шмелёва «Пути небесные», и к лирическому герою любого из приведённых выше стихов. Перевод слова «восторг» с греческого языка означает «духовное восхождение».
И, наверное, один из самых ярких примеров такого «духовного восхождения» -
стихотворение А.А.Фета «На стоге сена ночью южной»
На стоге сена ночью южной
Лицом ко тверди я лежал,
И хор светил, живой и дружный,
Кругом раскинувшись, дрожал.
Лирический герой, чей взор обращён к полной звёзд небесной тверди, совершает духовный подъём и становится причастным Вечному мирозданию. Перед ним единый, слаженный хор, ангельский хор, поющий Славу Создателю. На небе, как и на иконе, всё живое потому и приводит образ звёздного неба к мысли о Творце и лирического героя, и мыслящего человека вообще.
Земля, как смутный сон, немая.
Безвестно уносилась прочь,
И я, как первый житель рая,
Один в лицо увидел ночь.
Всё здесь, в ином измерении, в иной духовной реальности. И снова обратимся к упоминаемым уже рассуждениям Э.С.Менделевича: «Сознание мгновенно пробегает тысячи воспоминаний, сообщая им ту же окраску восторга. Мы задыхаемся от этого потока ощущений, но чувствуем в них замечательную стройность, какой вовсе не замечали ранее. Человек, объятый чувством восторга, обретает с ним некую проницательность, причастность истине».
И лирический герой как будто присутствует при Начале Дней Творения, всё сильнее ощущая свою причастность к Вечному Мирозданию, нераздельную связь «Творцом Всяческих», как писал русский мыслитель А.И.Ильин.
Я ль нёсся к бездне полуночной,
Иль сонмы звёзд ко мне неслись
Казалось, будто в длани мощной
Над этой бездной я повис.
Привычное время и пространство как будто исчезают, ведь они важны только на земле, в нашей бренной жизни, а после Второго Пришествия их значение будет исчерпано.
И с замираньем и смятеньем
Я взором мерил глубину,
В которой с каждым я мгновеньем
Всё невозвратнее тону.
Трепет и смятение, благоговение перед величием Творца, но не безысходность и страх ведь лирический герой на самом деле не тонет, не погружается в небытие, а сливается с Вечным Мирозданием, приходит к своему Создателю!
Воспевая Величие Творца, обращаются к образу природы, и, в частности звёздного неба, конечно, и писатели эпохи классицизма, являющие иной образ мышления.