«Пожалуй, вечер и впрямь обещает быть интересным».
***
Карета, увлекаемая тройкой горячих арабских иноходцев, быстро неслась по уже начинающим погружаться в сумерки улицам Лондона.
Люциус был спокоен, молчалив и необычайно собран. Епископ время от времени озадачено поглядывал на него, но не беспокоил. Однако безмолвие ему скоро наскучило, и он, желая вызвать архидьякона на разговор, вкрадчивым тоном спросил:
Ты, надеюсь, понимаешь, для чего я уговорил тебя отправиться со мной на королевский прием, Люциус?
Конечно, ваше преосвященство, ответил архидьякон. Вы, кажется, говорили о том, что мне необходимо развеяться.
Да, но ты ведь догадался что это не основная причина.
Люциус вздохнул.
Ваше преосвященство своею властью заглушили голос города, могущий навредить мне, сказал он. Но теперь, в Лондон вернулись люди, власть которых превосходит вашу.
И ты должен окончательно погасить для них этот голос перекрыв его своим, более громким и
Напротив, перебил епископа Люциус, я заставлю их прислушаться к этому голосу.
Слова архидьякона привели епископа в замешательство.
Объяснись, после непродолжительного молчания попросил он.
Всему свое время, уклонился от разъяснений Люциус. Ведь я пообещал удивить ваше преосвященство; а удивляться, зная все наперед, согласитесь, довольно-таки сложно.
Епископ досадливо пожал плечами, но хоть его любопытство и было раззадорено до предела, настаивать на своей просьбе он не стал. К тому же архидьякон поспешил указать прелату на то, что их экипаж пересекает парк Уайтхолльского дворца и, следовательно, они уже почти приехали.
И точно, в занавешенные окна кареты стал пробиваться свет. Это дворец, парк и прилегающая к ним улица тонули в огнях праздничной иллюминации.
Лошади епископского экипажа замедлили свой бег и скоро вовсе остановились. Ехать дальше оказалось невозможно. Всё вокруг было запружено блистающими каретами, радостно щебечущими прекрасными дамами, прогуливающимися под руку напыщенными вельможами и снующими туда-сюда лакеями в нарядных ливреях.
Лошади епископского экипажа замедлили свой бег и скоро вовсе остановились. Ехать дальше оказалось невозможно. Всё вокруг было запружено блистающими каретами, радостно щебечущими прекрасными дамами, прогуливающимися под руку напыщенными вельможами и снующими туда-сюда лакеями в нарядных ливреях.
Епископ, соскучившийся по придворному обществу, выбрался из кареты и поспешил окунуться в его сияние. Раскланиваясь с встречаемыми по пути знакомыми аристократами, он, неизменно улыбаясь, перекидывался с ними парой учтивых фраз и переходил к следующей группе знатных особ, с которыми давно не виделся. Люциус же все время держался позади своего друга и покровителя, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, что без труда ему удавалось благодаря неброскому священническому одеянию. Он был так тих и незаметен, что сам епископ вспомнил о нем только при входе в Уайт-холл, и то лишь на мгновенье, поскольку тут же углубился в созерцание украшенного к празднествам дворца. Впрочем, и архидьякон занялся тем же.
Главная королевская резиденция в Лондоне поражала внушительностью своих размеров, пожалуй, даже больше, чем роскошью. Не зря этот дворец слывет крупнейшим во всей Европе: длинные коридоры, высокие своды и бессчетное количество помещений подтверждают его репутацию. Что же до роскоши, то, несмотря на всю простоту убранства, Уайт-холл, тем не менее, поистине королевское жилище. Огромные гобелены, изображающие сцены из английской истории, библейских преданий и греческих мифов; портреты прежних государей в золотых рамах, среди которых выделяется благородный образ Карла I Стюарта в латах из вороненой стали; восточные ковры, настенные коллекции оружия, доспехи разных эпох и венецианские зеркала в изысканных оправах: все это суть монаршее величие; и оно оказывает должное впечатление на каждого, кому довелось лицезреть его.
Всякий из тех, кто был шумен и горделив снаружи, оказавшись внутри этого обиталища королей, умерял свое высокомерие, ощущая над собой превосходство целых поколений августейших властителей. Поэтому слуги, встречая вновь прибывших господ чтобы проводить их в гостевую залу дворца, имели дело уже не с кичливыми и заносчивыми дворянами, а со смиренными подданными английской короны. И чем глубже погружались знатные вельможи в Уайтхолльские чертоги, тем большее уважение испытывали они к этим стенам.
Наконец их взорам представилось обширное помещение гостевой залы, где собирались в преддверии торжественного ужина все высшие дворяне и сановники королевства. Гул голосов заполнял все вокруг. Люди, приветствуя друг друга с предусмотренной этикетом любезностью, собирались вблизи тех или иных знаменательных личностей, образуя разномастные группы, в каждой из которых звучали шутки, обсуждения и споры на темы этому кружку наиболее интересные.
Столько звучных имен и высоких титулов оказалось одновременно в одном месте, что для человека давно не выходившего в свет или впервые узревшего его сияние, немудрено было растеряться среди ослепительного блеска придворных. И епископ, принявший почти безразличное выражение лица архидьякона за проявление им неловкости и смущения, счел своим долгом хотя бы издали ознакомить его с наиболее примечательными из находившихся здесь особ.
Видишь там, у окна, господина в канцлерском облачении? проговорил епископ, указывая в дальний конец залы на почтенного возраста мужчину в черном бархатном костюме с белым воротничком и золотым шитьем. Это Эдуард Хайд граф Кларендон и сам лорд-канцлер Англии.
Его окружает довольно внушительное общество, заметил Люциус, не выражая, впрочем, особого интереса. Но всё это люди в летах и я не думаю, чтобы эта партия имела вес при сравнительно молодом дворе короля.
Ты прав, Люциус! усмехнулся епископ. Влияние милорда Хайда уже не то, что прежде. К тому же он позволяет себе выказывать явное неодобрение по отношению к некоторым увлечениям его величества. Но что это?
Вошедший в комнату лакей громко возвестил о появлении королевы. В зале началось движение: желая засвидетельствовать свое почтение венценосной супруге Карла II, к ней тут же устремилось множество придворных. Вокруг Екатерины Браганца быстро образовалась группа ее почитателей. Но, состоявшая в основном из льстецов шумно восхищавшихся дивным атласным платьем королевы, украшавшими шею и руки ее величества драгоценностями и необыкновенной красотой самой уроженки Португалии, группа эта была скучна, и священники отнеслись к ней довольно пренебрежительно.
Представить тебя королеве? нехотя спросил епископ.
Благодарю, ваше преосвященство, мягко отказался Люциус. Достаточно будет, если вы представите меня его величеству королю Карлу.
Разумеется, Люциус. Но пока государя здесь нет; а я, все же, хотел бы оказаться тебе полезным.
Архидьякон окинул всё помещение внимательным взором.
В таком случае скажите: кто эта дама? попросил он.
Епископ проследил взгляд архидьякона до самого веселого и многочисленного из здешних кружков: десятки придворных щеголей и модниц собрались возле молодой темноволосой женщины, туалет которой ничуть не уступал одеяниям самой королевы.
О-о, эта дама то самое «увлечение» короля, которое вызывает такое неодобрение со стороны милорда Хайда, с удовольствием отвечал прелат. Еще в своем изгнании Карл любил эту женщину2, в изгнании же она отвечала ему взаимностью. И теперь, если не по титулу и крови, то по сути, она истинная королева Англии.
Епископ ненадолго прервался, чтобы оценить впечатление, оказанное его словами на архидьякона: в этот раз Люциус действительно заинтересовался.
«То, что нужно» внутренне улыбаясь, подумал архидьякон.
Обрати внимание на ее окружение, продолжал тем временем довольный епископ. По численности оно сравнимо со свитой Екатерины, а по именам и вовсе превосходит ее. Граф Шефтсбери, барон Арлингтон, герцог Бэкингем: сплошь богачи да лорды и уж не принца ли Джеймса я вижу среди них?!
Люциус всмотрелся в лицо особы указанной ему прелатом.
Кажется, вы правы, ваше преосвященство, сказал он. Этот человек как две капли воды похож на Карла I, изображение которого мы видели в одной из галерей дворца по пути сюда.
Подумать только, сам герцог Йоркский! воскликнул епископ. Похоже, дни Эдуарда Хайда действительно сочтены: не пройдет и полутора лет, как он лишится остатков своего влияния.
Хм, милорд Хайд конечно стар и уже сейчас не имеет достойной поддержки. Но, так или иначе, он первый министр его величества задумчиво пробормотал архидьякон, и с нотками сомнения в голосе спросил: Вы всерьез считаете, что «увлечению» Карла II под силу свалить лорд-канцлера?
О да! уверенно ответствовал епископ. Брат короля и любовница короля это те силы, с которыми должно считаться даже канцлерскому могуществу. А уж если эти силы в расцвете своего влияния объединятся прелат не договорил, но было ясно, что ничего хорошего от такого альянса графу Кларендону ждать не приходится. Впрочем, заметил епископ, мне казалось, что ты и без моих рассуждении больше тяготеешь к партии миссис Палмер.
Так то оно так, ваше преосвященство, но мне все же не хотелось бы допустить ошибку в столь важном деле как выбор будущих союзников, флегматично проговорил Люциус. И посему я очень рад, что своим мнением вы подтвердили мои предпочтения.
Епископ засмеялся: дальновидность и предусмотрительность архидьякона пришлись ему по душе, а окончательное решение порадовало.
Ты не пожалеешь о том, что отдал ей предпочтение, Люциус, сказал он и, жестом приглашая архидьякона проследовать за ним, добавил: Но давай же приблизимся к леди Палмер и окажем фаворитке те почести, в которых отказали лорд-канцлеру и даже самой королеве.
Архидьякон не двинулся с места.
Нет. Не сейчас, ваше преосвященство, твердо произнес Люциус. Перво-наперво нужно представиться его величеству.
Что ж, вздохнул прелат, подождем.
Архидьякон легким поклоном поблагодарил его за согласие.
Однако признаюсь, продолжал епископ, мне не терпится поприветствовать его высочество принца и миссис Палмер. К тому же в их обществе я вижу немало новых лиц, свести знакомство с которыми, может оказаться он на мгновение прервался, засмотревшись на некую привлекшую его внимание фигуру, не лишенным интереса и значительной доли приятности занятием, закончил свою мысль епископ и, по-прежнему следя за кем-то взглядом, тихонько пробормотал: Любопытно кто эта рыженькая красавица? Раньше я ее не встречал.