Я чувствую себя значительно лучше, сказал я и даже почти не соврал. Легкая слабость все еще наблюдалась. Но весь эффект от блокады и несоображайки как рукой сняло. Мозг был светел и ясен, и лишь на дне сознания мигала, медленно затухая, красная тревожная лампочка. След! Есть След!
Мне нужна моя одежда, я должен ехать. Меня очень ждут.
Выписать вас может только врач.
Ну тогда я готов встретиться с ним. Причем немедленно.
Я оттер ее плечом, и, как был в бежевой пижамке, босиком, протопал в коридор. Девушка вцепилась в меня и попыталась удержать. Вот смех-то! Она весила, наверное, даже меньше этой самой «свахи», с которой прибывают все новобранцы. И которую потом, после первого боя, сдают в арсенал или пропивают, поняв, что теперь терять уже нечего.
Я ласково приобнял медсестру, чтобы она случайно не повредилась и, слегка приподняв над полом, понес с собой.
Где тут у вас врачи водятся? вежливо спросил я у сестры за регистрационной стойкой. В этот момент медсестра из-под руки что-то испугано пискнула, и я, резко обернувшись, увидел полицейские значки и серебристые дула двух парализаторов, направленные прямо на нашу скульптурную композицию.
Капрал! Или как вас там? Вы арестованы. Отпустите девушку.
Я медленно отпустил девицу, и та быстро шмыгнула куда-то мне за спину.
Ребята, давайте без глупостей, а? Вы же не военная полиция, я нахожусь на действительной. Я в отпуске. Я к отцу ехал. Он в госпитале. Я не знаю, что тут у вас случилось. Но мне очень надо успеть. Вы, может, слышали про него? Профессор Федоров?
Что-то не понравилось мне в их глазах. Давно на меня не смотрели так. Давно на меня не смотрели, как на лжеца.
В этом городе и в этой части обитаемого мира все знают профессора Федорова. Человека, который подарил миру Бессмертие, раздался голос за моей спиной, откуда-то из-за регистрационной стойки. Его именем назван этот госпиталь и множество улиц на планетах Содружества.
Возможно, я крутанулся на голос резче, чем все ожидали, или они ожидали другого, судя по жужжанию двух парализаторов разом. Но я все равно успел повернуться и встретить холодный, буквально пронизывающий взгляд льдисто-голубых глаз Ирины.
Профессор Федоров скончался в этом госпитале десять лет назад. Сразу после пропажи без вести его сына, капитана Федорова, сражавшегося в отдельном контингенте ВКС, в голосе сестры был лед и красноватые нотки, похожие на ненависть.
В этот момент мои ноги все-таки подкосились, и я ушел на встречу с полом. Но даже сквозь полный мышечный спазм и нахлынувшее море чувств я отчетливо расслышал ее последние слова:
И, скорее всего, погибшего вместе со своим подразделением во время уничтожения планеты Мантикора.
Потом я все-таки хорошенько приложился головой об пол, и должна была наступить тьма и забытьё, согласно классике жанра.
После одиночного заряда служебного парализатора, выставленного на максимум, обычно приходишь в себя часов через шесть, до состояния, когда можешь сложить два и два, и от двенадцати часов до хождения без помощи стены или плеча товарища. Итак, меня поглотила тьма.
Однако последние слова сестры, никуда не делись. Они кружили вокруг меня, в моей тьме, водили хороводы на фоне равнодушных звезд. Десять лет! Я так спешил и все равно промахнулся на огромный кусок времени! Не нужно быть крутым ученым, чтобы понять, где я мог потерять такую прорву времени за считанные часы. Я не успел! Мы помирились с отцом не так давно, уже после войны, когда мне удалось убедить его, что опасность миновала, что я скоро выйду в отставку и займусь каким-нибудь мирным бизнесом. Я и сам так считал. Это было еще до отправки на Мантикору. И вот она, шутка Судьбы! Я не успел ни туда, ни сюда! Легендарная «четвёрка» все-таки встретила свой конец в той войне, для которой была создана. А меня не было с ними. Точнее, с нами. Теперь у меня, воистину, не осталось ничего.
Потом я все-таки хорошенько приложился головой об пол, и должна была наступить тьма и забытьё, согласно классике жанра.
После одиночного заряда служебного парализатора, выставленного на максимум, обычно приходишь в себя часов через шесть, до состояния, когда можешь сложить два и два, и от двенадцати часов до хождения без помощи стены или плеча товарища. Итак, меня поглотила тьма.
Однако последние слова сестры, никуда не делись. Они кружили вокруг меня, в моей тьме, водили хороводы на фоне равнодушных звезд. Десять лет! Я так спешил и все равно промахнулся на огромный кусок времени! Не нужно быть крутым ученым, чтобы понять, где я мог потерять такую прорву времени за считанные часы. Я не успел! Мы помирились с отцом не так давно, уже после войны, когда мне удалось убедить его, что опасность миновала, что я скоро выйду в отставку и займусь каким-нибудь мирным бизнесом. Я и сам так считал. Это было еще до отправки на Мантикору. И вот она, шутка Судьбы! Я не успел ни туда, ни сюда! Легендарная «четвёрка» все-таки встретила свой конец в той войне, для которой была создана. А меня не было с ними. Точнее, с нами. Теперь у меня, воистину, не осталось ничего.
Почти ничего.
Сестра никогда не любила меня, я для нее был потомком той, которая разбила их семейное счастье. Она была старше меня и не чаяла души в отце. Шла по его стопам. Старалась быть лучшей, надеясь обратить на него свое внимание. Но отец любил меня. Возможно, как память о моей матери, не знаю. А мне была не интересна ни его наука, ни медицина. Меня интересовали игры, виртуальные сражения, киберконструкторы. К тому же, жизнь в одном доме с этой фурией была малоприятной. Отца часто не бывало дома, и в такие дни (а иногда -недели), мне хотелось сбежать куда глаза глядят. Я и убегал, правда, недалеко. Ходил смотреть на реку. Уходить из дому совсем я был еще не готов все же не хотелось расстраивать отца. Я знал, что он будет переживать, а я, я все же любил его. Потому, когда появилась возможность попасть в спецколледж на Свободной, я использовал все возможности, что бы отец отпустил меня туда.
Вырваться и из-под опеки родителя и от ненавистной сестренки это был шанс, и я не мог упустить его. И все-таки я умудрился в дальнейшем крупно расстроить его планы, уйдя добровольцем со второго курса, да еще и не по специальности. С тех пор прошло много времени, а за последние часы еще больше, но наши отношения с сестрой так никогда и не наладились. И, судя по всему, уже не наладятся. В лучшем случае, это всегда был нейтралитет. Однако теперь, когда она вдобавок к прочим обидам еще и винит меня в его смерти Чудо, если я вообще дотяну до рассвета. Есть масса препаратов, которые не оставляют следов. Следов.
Ох же ж, ты! След! Я же чувствовал След! Именно это и разбудило меня там, в палате.
Я чувствовал, что кто-то подходил к Границе. Скребся в нее, водил когтем по стеклу. Теперь там была тишина, но я знал, что это ненадолго. Заклинатели не знают отдыха и сомнений. Их единственная задача послать Зов. И если все пройдет, как полагается, то через Кровавые врата на поверхность ступит Лорд. Дело это не легкое и не быстрое, и сопровождается такими спецэффектами, что, по большей части, одного Зова и прокладывания Пути хватало, чтобы перековеркать поверхность, сравнимую по площади с небольшим городом. Перемешать в одном котле небеса, огонь и скалы, поперчить все это М-урановыми выхлестами. И сделать так, чтобы перемещение над этим квадратом стало возможным только через стратосферу.
А вот если на поверхность ступает Лорд, тогда про эту часть планеты можно смело забыть на несколько десятков, а то и сотен лет. Он генерирует вокруг себя что-то вроде огромного купола, который потом всасывается в район Границы. Или прямиком на Изнанку. Потом это тоже понятие относительное. Он может простоять час, а может десяток лет. Снаружи эта штука непробиваема просто ничем. Наши военные очень интересовались такими свойствами поля, но, кажется, на этом дело и закончилось, просто потому, что купол абсолютно нейтрален, и ко всему прочему, во многих диапазонах просто не существует. Так, радиоволны его не замечают. Локатор говорит, что там просто ничего нет. Выстрел из «свахи» гасится поверхностью. Как, собственно, и выстрел орбитального излучателя. На все известные науке реактивы реакция отрицательная. Одним словом, мечта военного! Бились с ними долго, и теперь порой бьются, как мухи о стекло. Несколько раз пробовали применить умение этих зазнаек из Пси. Результаты, безусловно, появились, но не те, которых хотелось. Выяснилось, что ментаты это просто как шмат мяса для голодной собаки, точнее, для Заклинателей. Через них не то, что тропинку для лорда проложить автобаны можно строить или даже лифт скоростной кинуть. Так что стоит ментату пройти через небеса, Заклинатели начинают сбегаться к нему мало не толпами. И еще состязаться могут, кто с какой высоты над поверхностью ментата снимет. Точнее, призовет. А последствия этого уже известны. Кровавые врата и спецэффекты соответствующие, когда реальность начинает рваться на осколки или кирпичи строительные, согласно теории научников. Ничто не удержит этого обвала. Кроме, конечно, штурм-охотника, если у вас такой вдруг в команде сыскался. Не знаю, как они это делают, у каждого все индивидуально. Но прореху заткнуть могут, сам видел. Но эти способности тоже от контакта с Изнанкой, так что в мире, где ткань реальности не переверчена, как на Мантикоре, повторить такого никому не удавалось. До вчерашнего дня, десять лет назад.
Следующее пробуждение было точной копией предыдущего, только без окон, и под родным искусственным светом (идентичным солнечному на девяносто восемь процентов), под которым я провел все последние годы, кроме вылазок на поверхность.
Капельница, пижамка, кушетка больничная, только рамная, для буйных, ну и, конечно, старая добрая привязь по рукам и ногам, да и тело тоже, поперек груди чем-то зафиксировано. Спеленали, одним словом, как куклу. И наблюдение построже, ибо стоило мне только глазами моргнуть, как тут же кушетка медленно трансформировалась в нечто похожее на кресло.
А еще через три минуты меня удостоили визитом.
Увидев сутулую фигуру в черно рыжей форме дурацкого обтягивающего покроя, я чуть не всплакнул.