Всех взбудоражили эти слова.
А ведь правда, парни, сказал Антон где только нас не носило, а вот на стрельбище мы не были. И почему это мне в голову не приходила эта идея?
А ты знаешь точно, где оно находится? спросил Максим я лично слышал о нём, но не имею даже малейшего представления, в каком это месте. И как мы будем туда добираться?
Однозначно на велосипедах, ответил Антон А теперь все поближе ко мне. Вот что я придумал. Говорим родителям, что поедем утром на рыбалку, копаем червей, привязываем удочки, берём с собой провизию на день. А вместо рыбалки едем на стрельбище. Примерно месторасположение стрельбища я знаю. На наших велосипедах туда дорога около двух часов езды. Так что давайте пока не зашло солнце, идём по домам отпрашиваться и готовиться к выезду. Завтра в полвосьмого утра собираемся все здесь и выезжаем. Кто не появится вовремя, будет означать, что его не пустили родители или сам не захотел. Мы ждать тоже не будем.
Все воодушевлённые завтрашними приключениями быстро принялись приводить в порядок велосипеды, доставать удочки, копаться в огородах в поиске червей и готовить котомку в дорогу. Самое главное было убедить родителей и отпроситься на рыбную ловлю, что возможно получиться не у каждого желающего.
Утром полвосьмого на площадке стояло пять ребят на велосипедах, к которым были привязаны удочки. Это был Антон, Максим, Кирилл, Егор и Иван, которого никто не ожидал, хотя он и был инициатором этой поездки. Не было Даниила, который не появился. Как обычно, наверное, проспал или не пустили родители.
Стрельбище располагалось недалеко от города. Всё что нам известно было о нём, так то, что там тренировались солдаты с военной части, которая находилась в нашем городе. В нашей фантазии представлялись картины окопов, большое количество огромных мишеней и военного имущества, тренировочные приспособления для военнослужащих, макеты танков и другой военной техники.
Мы выехали. Через 20 минут пути Антон подъехал поближе к Ивану и спросил:
Как тебе в голову пришла такая идея? Ты же уходишь от рисковых дел и редко участвуешь в наших похождениях. Боишься проблем.
Ничего я не боюсь, просто по телевизору показывали про стрельбище, вот и подумал, что у нас, наверное, тоже есть. Просто охота посмотреть, что это такое. Слушай, Антон, а вдруг там сторож есть? Что будем делать?
Ну вот, опять узнаю нашего Ивана. Ещё не приехал, а уже боится. Всё будет нормально, не переживай.
Через час мы были на месте.
То, что мы увидели, подвергло нас в уныние. Некоторое время мы стояли и молча лицезрели на место, которое называлось стрельбищем. Все наши великие фантазии, которые крутились в голове, не оправдались. Перед нашим взором лежала территория, частично ограждённая колючей проволокой. Внутри ограды находились пару кирпичных полуразрушенных стен. Эти стены в недавнем прошлом, наверное, использовали для прохождения препятствии при тренировочных упражнениях солдат и четыре мишени до того старые, что казалось, подойдя к ним и прислонившись, они тут же обрушились.
Судя по всему, делать тут нечего, зря приехали, огорчённо заметил Иван смотреть не на что. Давайте посмотрим, может быть на земле найдём патрон или гильзу. Хоть похвастаемся перед парнями на «площадке».
Около получаса мы обходили и осматривали каждый клочок земли на стрельбище в поисках хоть одной гильзы, но так ничего и не нашли. Даже тут ждала нас неудача.
Прислонившись к бетонной стене, Антон подозвал всех остальных и сказал:
Будем считать, что наше путешествие окончилось неудачно. Совсем не то мы ожидали здесь увидеть. Хоть и хорошая была идея у Ивана, но приехали зря. Ну, чтобы день не пропадал совсем, поедем на речку и порыбачим, раз удочки взяли. Там же и поедим, не на этих же развалинах раскладываться. Да и родителям рыбу привезём для полной убеждённости, что были на рыбалке. Может быть, в следующий раз пригодится ещё куда-нибудь отпрашиваться.
Никто не спорил. А ведь и правда, рядом речка и больше выбора мест для рыбалки, чем в городе. Не повезло на стрельбище, повезёт на реке. Не всегда получается, как хочется и как планируется. Но самое главное, что запланированное мы осуществили, уже хорошо. И всё что нам оставалось делать, так это садится на велосипеды и ехать дальше к следующей намеченной цели и никогда ничему не огорчаться.
Импорт
Зима, как всегда, пришла неожиданно, хотя на календаре была уже последняя декада ноября. На улице падал снег, температура за ночь упала до минус пятнадцати градусов. Мне в школу идти, а на ноги обуть нечего. Вчера было тепло, а сегодня зима. Мать, покопавшись в шкафу, нашла старую зимнюю обувь:
Вот смотри какие ещё хорошие ботинки, крепкие. В них ещё твой дядя ходил, после дяди достались твоему старшему брату, он в них сколько проходил. Видишь, какие крепкие и ты тоже можешь несколько лет проходить.
Вид этой обуви мне не внушал оптимизма. Подошва была такая твёрдая, что можно было забивать гвозди. Сами ботинки были тёмно-грязного цвета, потёртые, в царапинах. Время потрепало эту обувь, но носить наверно их можно было.
Это была середина девяностых годов. Ещё недавно все мы счастливо проживали в одной огромной стране, которая, как раньше казалась, будет существовать вечно. Но то, что когда-то казалось нерушимым рухнуло, и уже не существовало. «Советского» товара в продаже уже не было, и рынок потихоньку наполнялся товаром из-за рубежа. У народа появилось такое новое слово на слуху как импорт.
Предложение матери я встретил в штыки:
Не буду я это старьё носить, надо мной весь класс будет смеяться. Все придут в новой зимней обуви, а я, как не знаю кто, буду в старых ботинках красоваться.
Завтра будет выходной, я буду дома, вздохнула мать завтра и пойдём на рынок. А сегодня сиди дома. Не в туфлях же по снегу идти в школу.
Проблема вроде решена и я счастливый, только не известно отчего, то ли потому, что сегодня в школу не идти или, может быть, что завтра пойдём покупать зимнюю обувь, пошёл спать.
Утром следующего дня мы пришли на рынок и стали выбирали обувь. Ассортимент обуви был громадный. Мы выбрали обувь под названием «Дутыши». Продавец, большая грузная тётя, на весь рынок кричала и продавала свой товар:
Обувь, зимняя обувь, импорт! Импорт!
Они («дутыши») были такие высокие и, наверное, тёплые. Красочный вид и отсутствие шнурков сыграло для меня решительную роль. Не тяп-ляп, а импорт.
День тянулся для меня долго. Мне не сиделось на месте, я хотел завтрашнего дня, чтобы пойти в школу в новой обуви и похвастаться.
Утром, с горем пополам, позавтракав, я надел свои «дутыши» и отправился в школу.
За ночь погода немного изменилась, потеплело. Вчерашний снег, который обильно покрывал землю начал таять. Дорога, по которой мне предстояло идти, представляла сплошное месиво грязи и чередовалась с огромными лужами. Я старался идти осторожно, защищая свою новую обувь от грязи, но спасти от загрязнения было невозможно вода и грязь попадала на «дутыши». Не успев пройти и триста метров, я посмотрел на обувь и решил вытереть её. Я начал вытирать и не поверил своим глазам. Грязь и вода начали делать своё разрушительное дело. Ещё пять минут назад, красивая обувь начала превращаться в грязное месиво. После вытирания, краска начала стираться, оставляя размытые пятна.
Я продолжил путь. Я продолжать наблюдать за состоянием своей обуви. Через какое-то время, не выдержав сырости, нитка, которой была прошита подошва, раскисла и вылезла на одном «дутыше». Но и это ещё не всё. Клей, которым была приклеена подошва, оказался непрочным и подошва просто-напросто отвалилась от «дутышей», и я при перешагивании огромной лужи, не заметил, как она отвалилась и я, как был, в носке, оказался в воде.
Мой маленький разум не мог понять, что произошло за эти двадцать минут. Как могла ещё утром красивая, импортная обувь не только превратиться в нечто ужасное, но и развалиться, как карточный домик, не выдержав сырую погоду. Всё что мне пришло на ум, найти кусок алюминиевой проволоки, обвязать подошву и остатки обуви, развернуться и со скоростью, которой, возможно, быстро вернуться домой.
Около двери я остановился, снял с себя всё, что осталось от «дутышей» и выкинул их в мусор. Я зашёл в дом. Дома ещё находились родители. Они с удивлением посмотрели на меня, особенно мать, когда я бегал по комнате и переодевался. Я вышел в прихожую, взял старые ботинки и начал их обувать.
Около двери я остановился, снял с себя всё, что осталось от «дутышей» и выкинул их в мусор. Я зашёл в дом. Дома ещё находились родители. Они с удивлением посмотрели на меня, особенно мать, когда я бегал по комнате и переодевался. Я вышел в прихожую, взял старые ботинки и начал их обувать.
Мать заметила это и спросила:
А почему ты одеваешь эти ботинки, которые не хотел ещё вчера одевать? А где твоя новая обувь?
Это долгая история, ответил я матери а я опаздываю, потом объясню. А эти ботинки ещё хорошие, крепкие. Неправ я был. Дядя в них ходил, старший брат бегал, и я ещё ходить буду долго, долго. Семейная реликвия, явно не импорт.
Кузьмич
Ну что ты тявкаешь дурья твоя башка! Ну чем тебе не понравились эти прохожие? говорил, обнимая своего дворового пса немного разгорячившийся от принятых на душу сто грамм Кузьмич Да и вообще, что может понимать твоя собачья душа? Ну ладно на своих не гавкаешь уже хорошо. А чужие? Чем они тебе мешают? Они мимо идут, вот пусть и идут себе мимо Кузьмич поднял указательный палец и, показывая его псу, продолжал А вот если они во двор зайдут, то тут гавкай, нечего им шляться по чужим дворам.
Псина прыгала радостно вокруг хозяина, звеня цепями, когда поднимался Кузьмич с корточек и думала, что он играет с ним. Когда же Кузьмич опускался вниз псина старалась ближе подтянуть свою морду к лицу Кузьмича и смотрела прямо в глаза, как будто понимала каждое слово хозяина.
Ну вот скажи мне псина, хороша ли твоя жизнь? Нет, нехороша! Она ограничена в пространстве вот этой самой цепью. Все что ты можешь сделать, так это спать, жрать и гавкать продолжал свою речь Кузьмич Ну и что в этом хорошего? А? Ну что ты смотришь мне в глаза?
На долю секунды Кузьмич замолчал, и в этот маленький промежуток времени в голову заскочили мысли: «Да, я человек. А чем моя жизнь существенно отличается от собачьей? Я как будто цепями прикован к нелюбимой работе, что кормит мою семью. Я общаюсь только со своими знакомыми, а с незнакомыми людьми держусь с осторожностью и большим недоверием. Также сплю, ем и разговариваю»