Бежать надо! первым опомнился артист. Прятаться!
Но спрятаться они не успели.
Из вихря, сошедшего с ума неба, прямо на них вывалился здоровенный самолет. Ужасный скрежет перекрыл вой бури.
Мамочки, упал артист на песок, прикрывая голову руками.
Бледные едва успели последовать его примеру. Над ними, едва не задев, пронеслись, как в страшном сне выпущенные колеса шасси.
Всех троих осыпало легким дождиком неких кусочков материи.
Самолет, тяжело подпрыгивая, взметая кверху кучи песка, приземлился, остановившись на самой кромке пляжа.
Хоть бы не взорвался, грустно заметил Кирилл Аркадьевич, стараясь убрать дрожь из голоса.
Наверное, они там раненые! предположил артист и первым бросился к самолету.
Двери уже открылись, и помятые стюардессы принялись торопливо налаживать аварийный выход в виде надувных спусков, напоминающих детские горки.
Я им помогу, не то стыдно, умоляющим голосом произнес Кирилл Аркадьевич, оправдываясь перед женой.
Вместе поможем, четким голосом решила Галина Александровна.
Пассажиры спускались быстро, с угрюмым и подавленным видом оглядывались на смерч все еще крутившийся неподалеку, заканчивая разрушение гостиницы.
Последними съехали по импровизированной горке стюардессы и летчики.
По мере своих сил, люди, помогая друг другу, устремились прочь от пляжа к белеющим вдали корпусам городских санаториев.
Бледные бежали в числе прочих, наступая на пятки знаменитому артисту.
До корпусов оставалось всего ничего, когда ветер усилился и подхваченный сместившимся в их сторону смерчем самолет, издавая металлический скрежет, исчез в крутящейся трубе смертоносного вихря.
Артист остановился и Бледные налетели на него.
Что вы? прокричал Кирилл Аркадьевич, упираясь в грудь знаменитому артисту.
Не стоит бегать! закрыл глаза артист, подчиняясь неизбежному.
Надо бороться! проорала Галина Александровна, дергаясь в крепких объятиях артиста.
Встретимся на том свете! пообещал он.
На райском острове! обрадовался Кирилл Аркадьевич.
Вихрь подхватил их и, закручивая, понес вверх, где их встретило почему-то бесконечно-черное море космической пустоты.
Где это мы? кувыркаясь в невесомости, недоумевал артист.
Не знаю, поджал под себя холодеющие голые ноги, Кирилл Аркадьевич.
Звезды-то какие! заворожено указывая на безмолвные огоньки далеких звезд, улыбалась Галина Александровна.
И в этот момент, Бледный проснулся. В темном, спящем купе поезда. Однако в коридоре нарастал шум, выглянув, Кирилл Аркадьевич затаил дыхание, встретившись взором с тем самым артистом.
Вот он, Кирюша по фамилии Бледный, бросился артист к нему, словно к старому знакомому, вы меня помните?
Кирилл Аркадьевич открыл, было, рот для утвердительного ответа, но услышал, как супруга раздраженно произнесла с нижней полки купе:
Хватит болтать, дайте людям спать!
Кирилл Аркадьевич открыл, было, рот для утвердительного ответа, но услышал, как супруга раздраженно произнесла с нижней полки купе:
Хватит болтать, дайте людям спать!
В ответ до Бледного донеслось удивленное восклицание артиста:
Да разве можно спокойно спать, когда в урагане погибнут люди, в том числе и мы с вами!
За спиной артиста толпился народ, частью разбуженные пассажиры поезда, частью проводницы.
Бледный поморщился, когда Галина Александровна схватила его за запястье:
Так это был сон?
Боюсь, предупреждение! усомнился артист.
Разве нам поверят? скептически хмыкнул Кирилл Аркадьевич, но вспомнив космическую пустоту, поежился. А, впрочем, стоит попробовать!
Супругам Бледным бы не поверили. Кто они? Обыкновенные люди! Но знаменитый артист другое дело! Человек, мелькающий на телевизионном экране, всегда может рассчитывать на подобострастное поддакивание толпы. Журналисты подняли такой шум, что и, боже мой!
В тот же день эвакуированные обитатели и работники гостиницы остались живы и здоровы. Самолет с пассажирами не поднялся с аэродрома, на всякий случай, не дали разрешения взлететь никому, таким образом, люди не попали в разрушительный хаос большого смерча так внезапно обрушившегося на мирный пляж крымского берега.
Конечно, у любителей мистических историй осталось к троице спасителей много вопросов, но это уже совсем другая история
Всего лишь зритель
Летает, как ветер, одобрительно кивнул зритель.
Толпа молодежи встретила появление черного гоночного автомобиля, проехавшего на предельной скорости по центральным улицам на предельной скорости, восторженным ревом.
Следом примчался красный автомобиль.
Гонщики, два угрюмых бритоголовых парня, пожали друг другу руки. Но деньги получил лишь победитель.
Гоняют по Москве! с восхищением, заметил зритель. Представляете?
Обратился он к двум девчушкам-хохотушкам, одетым вычурно и странно. Впрочем, и сам зритель выделялся из толпы прической дыбом и фиолетовым цветом волос.
Любитель потрещать? обратился к зрителю, водила красного автомобиля.
С Новым годом! пролепетал зритель, прячась за спины девушек.
Проигравший был в дурном настроении и потому вытащил зрителя за шиворот.
Прячешься, трус поганый? процедил он сквозь зубы, глядя на зрителя с нескрываемым презрением.
Угощаю. Я тебя угощаю! завопил несчастный трус, червем извиваясь в крепких пальцах забияки.
Оставь его, вмешался гонщик черной иномарки, я угощаю! Пойдем, тут, неподалеку, в общаге предстоит классная вечеринка! По дороге я куплю пойло и все такое, для стола!
Любопытно, недоверчиво протянул его противник, но труса выпустил.
Оказавшись на ногах, зритель поспешно бежал.
Хороший прикид! одобрила цвет его волос миловидная девушка, и он расправил плечи, перестал трястись и оглядываться.
Как тебя зовут, красавчик? кокетничая, светловолосая простушка подарила ему белую розу.
Оскар Уайльд, назвался он именем прославленного писателя.
Простушка, естественно не отреагировала, да назовись он Сергеем Есениным и тут ее чистый лоб не сморщился бы воспоминанием. Поколение чистых мозгов и низменных инстинктов, где царствуют животная страсть, доллары и позерство.
О, какое чудесное имя! запрыгала простушка и попросила, сложив руки в молитвенном жесте. Оскар, пойдем на каток! Я приглашаю!
Пойдем, согласился он, я, как раз туда направляюсь!
Наташка! назвалась его новая знакомая.
Внутренне он содрогнулся, почему-то все девушки с этим именем, какие бы они ни были, всегда оказывались невероятными идиотками.
Ты катайся, а я посмотрю! попросил он ее, превратившись в осторожного зрителя.
Ты хочешь увидеть, как я ловко умею крутиться на льду? сообразила Наташка и захлопала в ладошки.
Простушка, сделав пару скользящих шагов на коньках, взятых на прокат, упала, свалив попутно еще несколько фигуристов. Позорище, скривился зритель и, спрятавшись за спины других зрителей, в большом количестве толпившихся у освещенного разноцветным светом, ледяного катка, ретировался:
Все Наташки дуры! сказал он, спеша выбраться из толкучки.
Сашка! окликнул его чей-то веселый голос.
Он оглянулся.
Всю Москву успел обежать в поисках новогодних чудес? улыбнулся юноша с экстравагантной внешностью и линзами в глазах, превращавшими его зрачки из человеческих в кошачьи.
Сашка! окликнул его чей-то веселый голос.
Он оглянулся.
Всю Москву успел обежать в поисках новогодних чудес? улыбнулся юноша с экстравагантной внешностью и линзами в глазах, превращавшими его зрачки из человеческих в кошачьи.
Деда Мороза пока не видел, если ты об этом, ответил Сашка.
Ах, этот старый проказник с седой бородой и кучей подарков валяется где-нибудь под кремлевской елкой! рассмеялся кошкообразный. Впрочем, ты и сам можешь превратиться в дедушку Мороза!
О чем ты? заинтересовался Сашка.
О шабашке, конечно! Один ряженый Мороз приболел, освободилось место в фирме добрых услуг для другого, то есть, для тебя. Неужели, ты против?
О нет, я хочу заработать! засуетился Сашка.
Всегда рад помочь бедному студенту, положил руку с наручными швейцарскими часами «Rolex» на плечо Сашки, кошкообразный, едем в фирму!
Вечер подходил к концу и новый год спешил, наступал на пятки, когда Сашка, он же зритель, он же Оскар Уайльд добрался до своего общежития, где его наряд Мороза был встречен с большим энтузиазмом.
Под громкие хлопки пробок вылетающих из бутылок шампанского, под крики радости двух гонщиков и девчонок-хохотушек, под толкования богатого юноши с вертикальными зрачками и простушки Наташки, какими-то чудесами оказавшейся в тесной комнате общаги уснул наш зритель и снились ему бесконечные ряды детских лиц хором читающих стишки про елочку, и снились гоночные автомобили, украшенные мигающими гирляндами, и ледяной каток полный фантастических сказочных персонажей. И снился дед Мороз, самый настоящий, с долгожданной игрушкой наготове.
Это для тебя, милый Саша, Оскар Уайльд, говорил он, протягивая ему серебристый ноутбук.
И Сашка тянулся к подарку, а над ним сверкали серебристым светом дождики и раскачивались елочные игрушки, на улице грохотали взрывы новогодних салютов. Простушка Наташка хохотала от бешеной скорости черного гоночного автомобиля:
Быстрее, быстрее! кричала она, с восторгом разглядывая проносящиеся мимо светлые полосы праздничных улиц столицы.
А вот это видел! победоносно крутил дулю забияка, обгоняя черный автомобиль.
И толпа зрителей восторженно аплодировала гонщику красного болида, но Сашке было не до того, он был зрителем собственных снов и счастливый, улыбался во сне мультяшным новогодним снам
Тропинка жизни
Ночью, под светом звезд, в чистом поле, абсолютно беззвучно плясал человек. Музыкой ему служило голосистое пение соловьев, раздававшееся на всю округу, где невдалеке мерцал ночник в чьем-то окошке и совсем далеко рассекали темноту ярко-горевшие фары карабкающихся по пахотным землям, тракторов.
Человек выбивая дорожную пыль, скакал в русской плясовой по утоптанной белой тропинке, и широкая улыбка озаряла его лицо не хуже самого яркого месяца.
Рядом с плясуном шевельнулись кусты и женская, изящная ручка поманила пальчиком.
Иду, Светик мой, иду! зашептал плясун, моментально перейдя от танцев к действиям.
В кустах послышались звуки поцелуев и игривый смех.
А в это время, по тропинке, не торопясь пробирались двое: старик и старуха.
Старуха, подпираясь костылями, вышагивала, охая и ахая, создавалось впечатление, что каждый шаг давался ей, ой как нелегко. Старик, сухонький, маленький, но в широкополой шляпе, которую он беспрестанно поправлял, потому что она съезжала ему на глаза, сердился, наступая жене на пятки: