Камея Дианы
Повесть
Федор Метлицкий
© Федор Метлицкий, 2016
Авторитарного лидера маленькой славянской страны, отделившейся от Большого соседа, пытаются сместить, уличив в связи с любовницей прекрасной Еленой. Но в глазах друзей, в тайной квартире со своей любовницей он совсем не такой, каким его видят. Он мучается над загадкой природы человека: способен ли он, вернее, его избиратели, изменить свое «коллективное подсознательное», или цепляются за устоявшееся, как бы чего не вышло? Это не праздный вопрос. Необходимо реформировать страну, стоящую перед мировыми угрозами, но это грозит гражданской войной.
Любовь помогает ему не потерять веру в людей.
1
По утрам Глава одной маленькой славянской страны, отделившейся от Большого соседа, в своем старинном Дворце плавал в личном бассейне, бултыхаясь и фыркая в прозрачной зеленоватой воде. Это было не роскошью, а элементом трудового распорядка, требующего расслабиться перед непомерно тяжелым днем. И хотелось, как земноводному, никогда не вылезать из воды, снимающей земное тяготение.
Ничего вроде не предвещало беды. Сотрудники аппарата занимались своими делами, тихо, не поднимая глаз, словно были из других одиночных вселенных, недавно шеф снизил им зарплату. Поняв ситуацию, многие отсеялись, остались те, кто работал не только за деньги.
Глава нутром ощущал подземные толчки, говорящие о величайшем неблагополучии мирового устройства. Не мог, как обычные люди, лицезреть мировые потрясения со спокойным любопытством.
На этой планете происходит нечто надолго угнетающее все живое, судя по ускоряющемуся вымиранию фауны и флоры, уже шестому в истории. Продолжается мучительное исчезновение, уже до четверти, самых нетронуто чистых и непосредственных существ в мире животных (он почему-то вспомнил любимую собаку, которая умирала на его руках), становятся пустой водой океаны, потерявшие более 40% планктона. Зловещие пылевые бури из высушенной человеком Сахары накрывают землю, забивая легкие песком и напоминая о конце света. Агрессивная машина корпораций, неспособная остановиться, высасывает из души и недр живые соки, омертвляя все, к чему прикасается. Может быть, из этой ямы уже не вылезти.
Пассионарные волны человеческой энергии, как во времена вселенских вспышек по градации Льва Гумилева, накрыли Север и Юг, Запад и Восток. Тут и там идут местные гибридные и информационно-вирусно-хакерские атаки «мягкой силы», с вспышками локальных боев и забросами снарядов за пограничье соседних стран, убивающих мирных граждан и детей. Из воюющих без объявления войны сторон несется осатанелая пропаганда, подбирающая все дерьмо враждебной страны и сладострастно бросающая в глаза миру. Поднялись мстящие за вековую несправедливость отряды радикальных «исламистов», уничтожая артефакты цивилизации, потому что все равно будет конец света, и на голой земле возрождение Ислама. Началась резня и обезглавливание заложников, облаченных в красные рубахи, в «нечестивых» странах взрываются живые бомбы шахидов-смертников. На Главу пахнуло опасностью представил, как его придут убивать вместе с его народом.
Потоки несчастных беженцев, отчаянно цепляясь за любой движущийся водный и наземный транспорт, бежали через его маленькую страну от нищеты и наступающих головорезов во встревоженную сытую Европу. Так в детстве родители с ним на руках бежали из их фермы от этнической резни, куда глаза глядят, похватав самое необходимое.
Пустой круговорот противостояний, записанных в библиотеке истории планеты, продолжается сейчас. Веселую всеобщую близость, заложенную в душе человека, победила вражда между локальными близостями племен, защищающих «своих» от «чужих». Поток живой сознающей энергии, обретший телесность, пошел по какому-то разбитому бездорожью эволюции вселенной.
В том бурлении маленькую славянскую страну раскачивало, как в шторм с ударами грома. Главу тоже раскачивала постоянная опасность разрушения его дела. Он думал, что будет с его народом, который за столетия еще и не воспрянул по-настоящему. Его тревога возрастала, словно грозные вихри были уже близко от его родины. Может быть, это был еще страх за свою жизнь?
Страна переживала кризис власти, уже давно пережитый Большим соседом. Забыли даже о заинтересованных странах, подошедших с зенитно-ракетными комплексами «бук» к самой границе, правда, там не было видно желания нападать. В жителях, до сих пор сидевших в глубокой аскетической нищете тела и духа, зреет что-то. Это видно по возбуждению недовольства, чреватого цветными революциями, уходам добровольцами на защиту славянского мира, или в правоверную страну для борьбы за справедливость против нечестивого мира.
Глава не знал, что произойдет, но тревога в его душе отдаляла ту безмятежность жизни до избрания, куда хотел вернуться.
Он обрадовался, когда в бассейн вошел старый друг писатель Нелепин, партнер по нескончаемым спорам. Иногда он приглашал близких людей, расслабиться и развеять его тревогу.
У писателя хищное выражение худого лица, он похож то ли на Вольтера, то ли на Олешу и Паустовского сразу, и язвительно-умная усмешка мудреца. «Ужасное лицо, морщины какие-то чужие, не мои», удивлялся он всей своей внутренней молодостью.
Они плавали рядом и, фыркая в воде, с трудом спорили. Писатель плыл осторожно, чтобы не мешало речи. Он успевал развернуть целую философию.
У твоих избирателей коллективное бессознательное живет в застывшем трехмерном классическом представлении, как говорят философы. Мышление древних слепо тыкалось в низкий свод сырой и мрачной пещеры Платона, потом в низкий дырявый потолок сарая, и дальше будет метаться в прозрачном стерильном здании холодного будущего.
Что имеешь в виду? спросил Глава и нырнул.
Мир словно тяжко остановился на рациональном материальном уровне. Я понимаю наш трехмерный мир как новую эпоху оживших ящеров, ощетинившихся иглами стальных стволов орудий, которые огрызаются от своры таких же хищников.
Он говорил о трехмерном мышлении, как о трудноуловимом, неосознаваемом измерении старой эпохи. Оно становится видным только при смене эпох. Чем это выражается? Устаревшей классической физикой? Бездушным стилем «техно» в архитектуре? Привычкой наций захватывать чужие земли, доминировать в мире? Порядком, установленным миром победителей над побежденными? Или четко очерченным отношением «своих» к «чужим», Запада к Востоку? Оно такое же неверное, как было в представлениях древних, воображавших, глядя на горизонт, что Земля плоская.
Недаром ученые и философы ищут за пределами трехмерного мира там небывалая новизна, открывающая невероятные возможности!
Спор как-то не сочетался с нелепой обстановкой, по шею в прохладной воде. Глава плыл боком, чтобы говорить.
Для человека не существуют иных измерений, кроме трехмерного. Человечество выработало свой коридор в эволюции и в нем всего три измерения физического пространства и протяженности. В других пространствах нас уже нет там не люди, а другие существа, может быть, с четырьмя ногами и раздутой головой.
Нет, это мы странные существа в этом коридоре, с застывшим механическим мышлением. С привычным линейным пространством, уходящим в пустоту, движением в поисках спасения и выживания, временем, застывшим в бессмысленном круговороте. Вспоминаем о планете по привычке, ежедневно беспокоясь о погоде. А общественные взаимоотношения видим похожими на работу деталей паровой машины. Любой объект устройства, технологии, в том числе живой организм, могут быть разобраны на части, объяснены и тем покорены и объединены. В этой эпохе, в элите, в обычных людях, между нами пустота, отчуждение. От метафизической печали одиночества спасаемся в общине. В этом трехмерном мире нет тепла. Мы устали от него.
Глава энергично поплыл от него.
Не так мрачно! Мы давно живем в информационном мире технологий «Три-Д» переживаем как наяву картинки, где все движется, шумит, взрывается в смодулированных нелинейных эффектах а с погодой сверяемся не механически, потому что ежедневно тревожимся за состояние планеты может, и неосознанно.
Он схватился рукой за кромку бассейна.
А разве это видимость, когда уже на принтерах «3-Д» выращивают части тела, черепа, кости и органы для замены. А лечение лейкоза?
Да, есть креативщики, с помощью своих технологий лечащие организм человека. Но они не спасают от холода.
Разве создание новых способов лечения не дает тепла? Вот как ты думаешь о цивилизации! Это в тебе никакого тепла.
Писатель засомневался.
Наоборот, добираюсь до глубины понимания. Тот, кто до конца не разворошит причины страданий человека, тот не может его жалеть.
Глава оттолкнулся от кромки бассейна и поплыл навстречу.
Это время переходное, где открывается мир во всех его противоречиях, становится видным сразу со всех сторон, как на божественной картине. И никто не знает, каким будет новый мир.
Разве не видишь, как деградирует человеческая личность? вскричал писатель, болтая ногами в упругой материальности, чтобы держаться. Хотя рухнули системы тоталитаризма, когда обезумевшее население-зомби топтало своих граждан и прославляло убийц, но массовое зомбирование продолжается. Не замечаем, как приходит новое, верим пропаганде в «Парламентском часе» на телевидении, увлекаемся детективами и сериалами, хавая залежалые истины придумщиков, желающих только одного врезать по нервам всякими ужасами.
Писатель засомневался.
Наоборот, добираюсь до глубины понимания. Тот, кто до конца не разворошит причины страданий человека, тот не может его жалеть.
Глава оттолкнулся от кромки бассейна и поплыл навстречу.
Это время переходное, где открывается мир во всех его противоречиях, становится видным сразу со всех сторон, как на божественной картине. И никто не знает, каким будет новый мир.
Разве не видишь, как деградирует человеческая личность? вскричал писатель, болтая ногами в упругой материальности, чтобы держаться. Хотя рухнули системы тоталитаризма, когда обезумевшее население-зомби топтало своих граждан и прославляло убийц, но массовое зомбирование продолжается. Не замечаем, как приходит новое, верим пропаганде в «Парламентском часе» на телевидении, увлекаемся детективами и сериалами, хавая залежалые истины придумщиков, желающих только одного врезать по нервам всякими ужасами.
Нелепин поежился от внезапного озноба.