В трудном и изолированном положении оказался маршал В. К. Блюхер. С одной стороны, ему было приказано лично осуществлять общее руководство боевыми действиями у озера Хасан и неотлучно находиться на своем командном пункте. С другой стороны, он должен был осуществлять руководство и всем Дальневосточным фронтом, приводившимся в полную боевую готовность, поддерживать тесный контакт с Тихоокеанским флотом, местными властями, а также осуществлять контроль за деятельностью тыла 1-й армии, решать множество других вопросов. Все эти функции, лежавшие непосредственно на нем, можно было выполнить при наличии слаженно работающего штаба фронта. Этот же важный орган управления, по сути дела, был отнят у него и ослаблен до крайности».
Кроме того, только с 1 июля 1937 г. по 1 августа 1938 г. (за год репрессий) «в управлении, штабе и отделах родов войск и служб ОКДВА КДФ было арестовано 98 (из них расстреляно 38), уволено 19 и "откомандировано в распоряжение" 3 лица командно-начальствующего состава, констатирует B. C. Мильбах в книге «Политические репрессии командно-начальствующего состава. 19371938. Особая Краснознаменная Дальневосточная армия». Таким образом, потери штаба Дальневосточной армии как органа управления превысили допустимый уровень (30 %), при котором он мог выполнять функции управления в полном объеме. Из отделов штаба ОКДВА в большой степени пострадали отдел боевой подготовки, отдел военных сообщений, организационно-мобилизационный отдел и отдел укрепленных районов. Из 14 управлений и отделов родов войск и служб набольший урон был нанесен политуправлению, разведывательному отделу, отделу (позже штабу) ВВС, артиллерийскому отделу, отделу бронетанковых войск, структурным подразделениям военно-хозяйственного и квартирно-эксплуатационного отделов».
B. C. Мильбах в своей книге приводит и такой характерный пример: « В период вооруженного конфликта у оз. Хасан большинство органов управления были не в состоянии выполнять свои функции. Например, по сведениям от 24 августа 1938 г., состояние штаба 1 ОКА характеризовалось следующими данными: " из положенных по штату 120 человек налицо 33, считая административно-технический персонал. Собственно комсостава, в том числе и порученцев, 27 человек. Штаб почти на ¾ пустой. В шестом отделе нет ни одного человека. В 1-м отделе нет начальников отделений и вместо 19 человек имеется 7 командиров. В 4-м отделе нет начальника отделения, всего налицо 4 человека вместо положенных одиннадцати. Такая же картина и в других отделах штаба Аналогичное положение во всех управлениях 1-й армии. Отдел связи имеет всего 4-х человек, никого нет ни в 1-м, ни в 3-м отделениях отдела связи"».
Словом, централизованного руководства войсками в районе конфликта не было и в помине. На основе изученных документов B. C. Мильбах делает следующий вывод: «Более того, попытки высшего политического руководства, наркомата обороны и Генерального штаба осуществлять руководство боевыми действиями из Москвы имели деструктивный характер. При наличии вертикали подчиненности фронт армия корпус дивизия и поставленных боевых задач командирам соответствующего звена руководство наркомата обороны постоянно вмешивалось в управление войсками в районе конфликта. Так, в 8.30 2 августа 1938 г начальник Генштаба Б. М. Шапошников передал телеграмму для В. К. Блюхера: "Политбюро поручило Вам лично руководить действиями наших частей в районе оз. Хасан". В 15.48 того же дня начальник Генштаба передал директиву: "Руководство операцией возлагаю лично на командира 40 сд полковника Базарова". Менее чем через сутки в 13.45 3 августа нарком обороны возложил "руководство боем 39 ск" на Г. М. Штерна.
Анализ содержания записей переговоров НКО и начальника Генерального штаба с командованием КДФ показывает, что все руководство сводилось к мелочной опеке и разносам: постоянные вопросы "Где Маршал Блюхер?"; указания К. Е. Ворошилова, с какой высоты авиации проводить бомбометание "только с 60007000 метров, а ничуть с 1000 м, как это делалось ранее" (при этом московских стратегов не интересовало то обстоятельство, что в районе оз. Хасан "высота облачности от 300 до 1000 метров, местами сопки закрыты туманом"; во сколько колов должно быть возведено проволочное заграждение (именно в 5 колов); требования немедленно использовать "приборный блок для стрельбы ночью, в тумане, в дыму" с указанием, где конкретно установить приборы, не интересуясь, имеются ли они в наличии (очевидно, имеются в виду контрольно-сигнальные станции обр. 1926 г., звукометрические станции ДЕ-30 и ДЕ-32), есть ли специалисты для их эксплуатации; бесконечные вопросы, в основном риторического характера, например: "Что Вы можете нам хорошего рассказать?", "Как могут японцы держаться на высоте Заозерная, если их как следует поливать огнем из пары десятков орудий всех калибров?", "Кто виноват, что штабы не укомплектованы?"; вопросы, отражающие непонимание происходящего и сквозящие пренебрежением к противнику, "почему до сих пор не взяли хотя бы десятка макак в плен для "языка"?" и т. п.
Подобный стиль руководства порождал нервозность, сковывал инициативу, вносил дополнительную дезорганизацию в систему управления войсками в районе конфликта. Это понимали командиры фронтового и армейского звена. "Наша слабость многоначалие наверху. До сих пор неизвестно, кто, когда примет окончательное решение на атаку", докладывал 3 августа 1938 г. наркому обороны Г. М. Штерн. Но здесь же давал понять, что главным виновником считает командующего фронтом (т. е. В. К. Блюхера): "К великому сожалению, неорганизованность нашего высшего руководства является вообще хронической болезнью нашего фронта, и все мы здесь становимся неорганизованными".
Ощущали это и командиры соединений. Так, командир 40-й стрелковой дивизии полковник В. К. Базаров одновременно получал три различные задачи от командира 39-го стрелкового корпуса, из штаба 1-й Краснознаменной армии и из штаба фронта. Весьма проблематично осуществлять управление частями, учитывая одно существенное обстоятельство орган управления дивизии практически отсутствовал. Как докладывал 2 августа 1938 г. наркому обороны начальник штаба КДФ Г. М. Штерн: "Штаба 40 сд по сути дела нет, есть 23 весьма слабеньких работника".
Отсутствие взаимодействия между родами войск при организации наступления был вынужден отметить и командующий КДФ в докладе 3 августа 1938 г. начальнику Генерального штаба: "Налаженной связи между пехотой и артиллерией нет. В наступлении пехоты и действиях артиллерии был полный разнобой, и днем, и ночью"».
«Разбор» боевых действий у озера Хасан начался сразу же после их окончания. Н. С. Тархова рассказывает: «Уже 31 августа 1938 г. (менее, чем через месяц) состоялось заседание Главного военного совета РККА в Кремле с участием И. В. Сталина и В. М. Молотова, зам наркома НКВД М. П. Фриновского. На этом заседании был заслушан доклад К. Е. Ворошилова «о положении войск КД фронта в связи с событиями у озера Хасан» и «объяснения» В. К. Блюхера и Мазепова. К сожалению, запись заседания велась протокольным способом, и отсутствие стенограммы лишает возможности видеть действительный ход обсуждения. Более того, сохранившаяся протокольная запись была полностью (слово в слово) воспроизведена в приказе НКО СССР 0040 от 4 сентября 1938 г, о котором говорилось ранее. Помимо организационных выводов, на этом заседании была решена участь самого Блюхера»
«ПРИКАЗ
НАРОДНОГО КОМИССАРА ОБОРОНЫ СОЮЗА ССР
О результатах рассмотрения главным военным советом вопроса о событиях на озере Хасан и мероприятиях по оборонной подготовке дальневосточного театра военных действий
0040 4 сентября 1938 года
31 августа 1938 г. под моим председательством состоялось заседание Главного военного совета РККА в составе членов военного совета: тт. Сталина, Щаденко, Буденного, Шапошникова, Кулика, Локтионова, Блюхера и Павлова, с участием Председателя СНК СССР тов. Молотова и зам. народного комиссара внутренних дел тов. Фриновского.
Главный военный совет рассмотрел вопрос о событиях в районе озера Хасан и, заслушав объяснения комфронта тов. Блюхера и зам. члена военного совета КД фронта тов. Мазепова, пришел к следующим выводам: 1. Боевые операции у озера Хасан явились всесторонней проверкой мобилизационной и боевой готовности не только тех частей, которые непосредственно принимали в них участие, но и всех без исключения войск КД фронта.
0040 4 сентября 1938 года
31 августа 1938 г. под моим председательством состоялось заседание Главного военного совета РККА в составе членов военного совета: тт. Сталина, Щаденко, Буденного, Шапошникова, Кулика, Локтионова, Блюхера и Павлова, с участием Председателя СНК СССР тов. Молотова и зам. народного комиссара внутренних дел тов. Фриновского.
Главный военный совет рассмотрел вопрос о событиях в районе озера Хасан и, заслушав объяснения комфронта тов. Блюхера и зам. члена военного совета КД фронта тов. Мазепова, пришел к следующим выводам: 1. Боевые операции у озера Хасан явились всесторонней проверкой мобилизационной и боевой готовности не только тех частей, которые непосредственно принимали в них участие, но и всех без исключения войск КД фронта.
2. События этих немногих дней обнаружили огромные недочеты в состоянии КД фронта. ()
3. Основными недочетами в подготовке и устройстве войск, выявленными боевыми действиями у озера Хасан, являются:
а) недопустимо преступное растаскивание из боевых подразделений бойцов на всевозможные посторонние работы.
Главный военный совет, зная об этих фактах, еще в мае с.г. своим постановлением (протокол 8) категорически запретил разбазаривать красноармейцев на разного рода хозяйственные работы и потребовал возвращения в части к 1 июля с. г. всех бойцов, находящихся в таких командировках. Несмотря на это, командование фронта ничего не сделало для возвращения в свои части бойцов и командиров, и в частях продолжал существовать громадный некомплект в личном составе, части были дезорганизованы. В таком состоянии они и выступили по боевой тревоге к границе. В результате этого в период боевых действий пришлось прибегать к сколачиванию из разных подразделений и отдельных бойцов части, допуская вредную организационную импровизацию, создавая невозможную путаницу, что не могло не сказаться на действиях наших войск;