На одном из первых уроков по книге Тания он объяснил нам, что в обывательском сознании обычно грехи разделяются на тяжкие и легкие. Легкие, думают люди, иной раз не страшно и позволить себе.
На самом же деле эта дифференциация обманчива. Хасид то есть человек, старающийся выполнить волю Б-га самым наилучшим образом, не должен быть расчетливым. Не важно, выражается ли воля Всевышнего в сложном или простом, одноразовом или постоянном, этическом или сугубо материальном повелении, нет, в общем-то, для нас никакой разницы. Важен лишь сам факт Б-жественного желания.
Однако я ничего не говорила тете Миле о своих синагогальных увлечениях из простых соображений такта: ее муж, дядя Сережа, был русским военнослужащим, человеком явно не симпатизировавшим еврейству (когда в том году по радио передавали сводки событий войны в Персидском заливе, он даже выражал удовлетворение от того, что Израилю приходится туго).
Надо бы спросить реб Довида, как мне быть как соблюдать субботу, как реагировать на непонимание родственников, чем питаться Я ведь хочу все-все выполнять и ничего не нарушать из того, что написано в Торе.
На одном из первых уроков по книге Тания он объяснил нам, что в обывательском сознании обычно грехи разделяются на тяжкие и легкие. Легкие, думают люди, иной раз не страшно и позволить себе.
На самом же деле эта дифференциация обманчива. Хасид то есть человек, старающийся выполнить волю Б-га самым наилучшим образом, не должен быть расчетливым. Не важно, выражается ли воля Всевышнего в сложном или простом, одноразовом или постоянном, этическом или сугубо материальном повелении, нет, в общем-то, для нас никакой разницы. Важен лишь сам факт Б-жественного желания.
Поэтому, говоря о грехе, мы не определяем его как легкий или тяжелый. В любом случае это отрыв от Б-жьего желания.
Но мы говорим, конечно, добавил реб Довид с мягкой улыбкой, о сознательных нарушениях. В нашем же поколении и особенно в этой стране евреи так мало знают о Торе, что вряд ли можно кого-то обвинить в сознательном ее нарушении.