Никогда не любил зрителей, вставил Арлинг. Бертран его проигнорировал.
Ты не проходил пороги, поэтому я дам тебе несколько подсказок. Не пытайся бороться с Нехебкаем. Умереть в борьбе с богом это страшно. Здесь ты родишься заново, но этот момент наступит нескоро. Время покажется тебе вечностью, которая станет худшей пыткой, чем та, которую обещал тебе Азатхан. Научись управлять смертью. Сначала ты почувствуешь давление, потом тебе станет холодно, словно ты погрузился в ледяную воду. Холод перейдет в жар. Огонь погрузится в воду. В какой-то момент ты потеряешь контроль над мускулами, потом лишишься слуха и обоняния. Начнутся спазмы, и ты потеряешь сознание. Если смерть подчинит тебя, ты умрешь по-настоящему. На пятую луну мы выкопаем тебя и приветствуем, как брата.
Никогда не любил зрителей, вставил Арлинг. Бертран его проигнорировал.
Ты не проходил пороги, поэтому я дам тебе несколько подсказок. Не пытайся бороться с Нехебкаем. Умереть в борьбе с богом это страшно. Здесь ты родишься заново, но этот момент наступит нескоро. Время покажется тебе вечностью, которая станет худшей пыткой, чем та, которую обещал тебе Азатхан. Научись управлять смертью. Сначала ты почувствуешь давление, потом тебе станет холодно, словно ты погрузился в ледяную воду. Холод перейдет в жар. Огонь погрузится в воду. В какой-то момент ты потеряешь контроль над мускулами, потом лишишься слуха и обоняния. Начнутся спазмы, и ты потеряешь сознание. Если смерть подчинит тебя, ты умрешь по-настоящему. На пятую луну мы выкопаем тебя и приветствуем, как брата.
«Теперь понятно, почему все серкеты чокнутые», подумал Арлинг. Желание, которое когда-то было самым заветным в его жизни, становилось комедией. Много лет назад он предал школу и имана ради попытки стать одним из Скользящих. Теперь он согласился бы еще раз опустить руку в котел с кипятком у керхов, лишь бы не оказаться в этом гробу. «Ничего, успокоил он себя. Я пролежу здесь недолго. Пятая луна должны наступить через два или три дня». Ему приходилось пробивать древесину и не такой толщины. А с братьями, которые останутся его охранять, он как-нибудь разберется. Испытание Смертью успело его разочаровать, еще не начавшись.
Если у тебя есть, что сказать, сейчас самое время, произнес настоятель.
Развяжите мне руки, попросил Арлинг, не надеясь, что к его просьбе отнесутся серьезно, но серкеты его удивили.
Разумеется, ответил Бертран без тени насмешки в голосе. Вслед за этим крышку гроба приподняли еще раз, и один из Скользящих наклонился над ним с ножом в руке.
Арлингу даже стало обидно, что серкеты настолько его недооценивали, но прежде чем лезвие освободило его от пут, к гробу наклонился другой серкет, и на грудь халруджи скользнуло юркое и холодное тело. Тут же в воздухе остро запахло цветочной пыльцой, а память услужливо вытащила из прошлого образ септора змеи, обитавшей в горах Гургарана и считавшейся вымершей. Только эта змея имела характерный цветочный запах, который выделяла в момент опасности. Несомненно, извлечение ее из уютной корзины, которую подтащили к гробу серкеты, расценивалось, как угроза. Вслед за первой змеей в гроб скользнуло еще шесть гибких тел, и Регарди перестал дышать. Змеи были крайне раздражены хватило бы малейшего движения, чтобы остаться в этом гробу навеки. О том, как действовал яд септоров на человека, он помнил слишком хорошо. Ему потребовалась неделя, чтобы прийти в себя после своей первой септории, которая закончилась неудачно. Если бы не драганский колдун, Арлинг давно бы встретился с Магдой.
Осторожно наклонившись к нему, серкет, наконец, разрезал веревки, освобождая его руки и ноги, а второй Скользящий поспешно закрыл крышку, оставив Регарди наедине со змеями.
Испытание Смертью начинало обретать иное значение.
Если ты будешь лежать неподвижно, септоры тебя не тронут, сказал на прощание настоятель. Многие адепты погибают от того, что пытаются их убить. С тобой семь змей ровно по числу врат Нехебкая, как в септории. Ты успеешь убить одну, может, две змеи, но останутся еще пять. Такая смерть будет мучительно больной. Постарайся не пугать их. Когда септоры боятся, их тела покрываются слизью, которая ядовита для человека. Доверяй себе, ученик Санагора. Это мой последний совет.
Арлинг его не слушал. Скользящие подняли гроб, устроив в нем настоящую качку, и Регарди больше волновало, как не задеть септоров неосторожным движением, чем последние слова настоятеля. Уперев локти и колени в стенки ящика, он напряг тело, представив, что висит над пропастью с огненным ручьем на дне. Роль ручья сыграл септор, который забрался под его спину, устроившись в районе поясницы. Еще два исследовали его ноги, один тревожно бил хвостом в углу над головой, остальные извивались клубком на груди там, где они очутились, выпав из корзины. Труднее пришлось, когда ящик стали опускать вниз, задевая глиняные откосы ямы. Теперь Арлинг понял, что за колодец копали братья. Глупо было надеяться, что его оставят в гробу под открытым небом.
Когда на крышку упали первые комья глины, септоры беспокойно зашевелились, и в тесноте ящика приторно запахло цветами. Стараясь не дышать, Арлинг подумал, что многие ученики погибали в самом начале Испытания, даже не пытаясь убить змей.
Когда на крышку упали первые комья глины, септоры беспокойно зашевелились, и в тесноте ящика приторно запахло цветами. Стараясь не дышать, Арлинг подумал, что многие ученики погибали в самом начале Испытания, даже не пытаясь убить змей.
«Как же долго они закапывают эту проклятую яму».
«Воздуха надолго не хватит».
«Глина сухая, почти песок, лежит неплотно. Ты умрешь от яда септоров раньше, чем успеешь задохнуться».
Мысли беспокойно метались в голове, создавая хаос в чувствах и мешая следить за змеями. Спина, которую пришлось выгнуть, чтобы не задеть септора на дне ящика, начинала ныть от напряжения, но Арлинга больше тревожил змей, который устроился на его голове, обмотав шею хвостом. По всем правилам, гадины должны были забиться по углам, но их тянуло к человеку.
Наконец, серкеты забросали яму комьями глины, и наступила тишина. Какое-то время Регарди следил за движениями всадников, но вскоре исчезли и они. Никто даже не остался его охранять. Мир стал пустым и безмолвным.
«Теперь ты всего лишь глиняный холм посреди такыра», подумал он.
Наступившая тишина была необычной. Под землей не было слышно ни ветра, ни шелеста травы, ни насекомых. Он помнил, как было тихо в лесах Мастаршильда по утрам, когда с гор спускался туман, застилая долину плотным покрывалом, не пропускающим ни звука. Помнил тишину Холустайской пустыни в полдень, когда от солнечного зноя кружилась голова, а всякая жизнь прекращалась на многие сали вокруг. На уроках в Школе Белого Петуха иман учил его не замечать шум города, чтобы услышать настоящую тишину, но даже тогда, когда учитель хвалил его, Арлингу никогда не удавалось добиться настолько полного растворения всех звуков.
Тишина давила и подминала, заявляя о себе тошнотой и слабостью в теле. «Это от запаха септоров», попытался объяснить он, но правда была простой. Арлинг ненавидел тишину она возвращала ему слепоту, убивая надежду и превращая его в бродягу без смысла и цели существования.
Постепенно змеи успокаивались, а вслед за ними успокаивался и он. Септор выполз из-под него, и Регарди прижался спиной к дну ящика, чтобы не позволить другой змее свить под собой гнездо. Септоры еще ползали по гробу, но двигались вяло и неохотно, и Регарди надеялся, что они скоро заснут. Мысль о сне, как об оружии, которое могло бы помочь победить время и дождаться пятой луны, была заманчивой, но засыпать в одном ящике с септорами было опасно, а он все еще надеялся выйти из гроба живым.
Испытание Смертью оказалось таким же фальшивым, как и весь орден серкетов пережитком прошлого, смешным и нелепым. Арлинг не знал, чему можно было научиться, лежа в одном гробу со змеями, но уже понял, что должен был сделать, когда Скользящие придут за ним. Они будут разочарованы, так как найдут мертвое тело еще одного провалившего Испытание. Иман обучал его техникам, которые помогали временно останавливать сердце. Арлинг использовал их только однажды когда проходил экзамен в Школе Белого Петуха. Сейфуллах как-то раз просил его показать «труп», но Регарди отговорился, что все забыл. Он лгал. Уроки учителя не забывались никогда. Порой ему казалось, что еще вчера он занимался на Огненном Круге и бегал по крепостной стене Балидета. Жаль, что между «вчера» и «сегодня» минула вечность.
Ящик был длинным, словно серкеты специально подбирали его под рост Арлинга. Низкорослым кучеярам в нем должно было быть просторно. Цветочный запах, исходящий от септоров, еще ощущался, но стал слабее. Похоже, змеи поверили, что он являлся частью гроба. Оставалось поверить в это самому.
Ему понадобился час, чтобы заставить сердце биться слабее, хотя, возможно, времени ушло больше. Или, наоборот, промелькнули секунды. Неудобства не имели значения. Септоров не существовало. Пить не хотелось. Плоть растворилась в древесине, а мысли перестали скакать по острым камням чувств и эмоций, пустившись в плавание по волнам сознания. В такие моменты слепые глаза начинали видеть.
Сначала Арлинг представил имана. Учитель сидел на кромке бархана и глядел на догорающее солнце. Последние лучи умирающего светила окрасили его лицо и одежду в багряные тона, отчего казалось, что учитель с головы до ног был облит кровью. Его глаза были закрыты, а пальцы сплетены в знак иф. Можно было подумать, что он молился, но Регарди знал, что в сердце учителя зияла дыра, оставшаяся после того, как Нехебкай перестал быть его путеводной звездой. Он надеялся, что когда-нибудь эта дыра заполнится новой верой, которая придаст учителю силы победить в войне с Подобным. А пока вместо имана будет верить Арлинг. Верить, что у Тигра Санагора все будет хорошо.
Рядом с иманом спал Сейфуллах. Болезнь и тяготы пути измотали его куда меньше душевных переживаний. Лицо молодого Аджухама искажали волнения последних месяцев, порождая морщины, которые не разгладятся никогда. Сон Сейфуллаха был тревожным, а его пальцы крепко сжимали рукоять джамбии, но Арлинг был за него спокоен. Аджухам прошел свое Испытание Смертью и выдержал его достойно. Регарди отпустит его так же, как Сейфуллах освободил его от клятвы халруджи.
На взгорье Малого Исфахана глядел вдаль Великий Судья керхов, которого Арлинг когда-то знал под другим именем. Из учеников Школы Белого Петуха в живых остались только двое. Большинство были убиты Маргаджаном после взятия Балидета, Беркут погиб при загадочных обстоятельствах во дворце наместника, Ола, окончательно помутившегося разумом после Испытания Смертью, убил сам Арлинг в недрах Туманной Башни. Подчиняясь воле учителя, Сахар отправился к керхам и занял место Великого Судьи, получив возможность диктовать кочевникам свою волю, которая была отражением хитрого плана учителя. С его помощью иман хотел уговорить керхов нарушить клятву, данную Подобному много лет назад, и заставить их покинуть армию Маргаджана. Арлинг надеялся, что у Сахара все получится. Он будет верить и в него тоже.