В чем же ваше дело?
Оно особого свойства, щека гостя стала отчётливо подёргиваться, выдавая волнение. Он нахмурился, сухими пальцами помассировал сероватую кожу лица. Как я сказал, на жизнь не жалуюсь. Все, что нам требуется, мы умеем получать без вышивок. Это личная просьба. Потому я и не могу допустить обмана. Я редко обращаюсь с личными просьбами. Ещё реже говорю с посторонними о себе. Его щека снова дернулась. Я знаю, кто сделал меня таким. Уродам лучше подают Прежний староста заказывал ворам кражу детей. Его ближние калечили добытых. Но это в прошлом и это уже оплачено.
Человек снова потёр щеку и хлебнул пива. Чуть помолчал, нахмурился. Не смог сразу найти нужное слово и стал рассматривать тарелки с закуской. Прихватил солёную спинку селёдки своими тонкими пальцами с излишне крупными суставами. Отправил пищу в рот и стал неторопливо жевать. Лицо его при этом искажалось сложно, неприятно. Нитка жалости у меня в душе натягивалась всё туже и порождала боль. Она такая, легко попадает под руку Я её немного опасаюсь в последнее время. Невесть чего ведь нашить могу от жалости вон, хоть со Шромом история, с поясом его глубинным и заветным желанием. Этот человек не таков, чтобы сразу на него тратить нитки. Гнилой он, злости внутри много накоплено. Темноты в его мыслях ещё больше. Он душа, которая ни разу не осмелилась полностью раскрыть лепестки своего цветка, радуясь теплу. Город его таким выкроил
У меня есть дом. Женщина, которая меня ждёт, вполне искренне ко мне привязана, сообщил мне между тем гость с напускным спокойствием. Гордо кивнул и хлебнул ещё пива, выравнивая голос и добавляя в него малую долю угрозы. Не советую смеяться, слушая далее Мне порой снится сон. Как будто меня зовут и ждут. Это сильно выматывает. Я хочу заказать вышивку, брэми. Возьмите ниток каких угодно и заштопайте мое прошлое. То, до кражи меня из дома, детское. Я и так не помню семью, где родился. Я не хочу, чтобы меня звали и беспокоили. Вот вся просьба. Цена значения не имеет, наша слобода вполне состоятельна, как и я лично.
Дверь приоткрылась и в комнату протиснулся торговец, получивший от меня две монеты «за труды». Шёл он на цыпочках и улыбался белыми губами натужно, но старательно. Дверь распахнулась шире, пропуская Ларну.
Сероглазый выродер подмигнул мне.
Как верить людям? Торговлей зарабатывает на жизнь, а памяти нет Не видел, говорит, брэми, здесь вашей знакомой. Какие, говорит, брэми, ореховые глаза?
Ларна развернул торговца и бодро качнул в сторону лестницы. Все мы выслушали визг и дробный грохот пересчета ступеней. Ларна выглянул вслед воплям, рявкнул в полный голос:
Увидишь стул, рыбье мясо, неси. Не увидишь я скормлю страфу твои глаза! На кой слепому и беспамятному глаза?
Ларна обернулся, кивнул моему собеседнику и прищурился. Чуть выгнул бровь.
Пиво где брал? Небось, подольше моего в городе, знаешь надёжные места и доставуч не в меру. Твои тросны находят меня всюду. Подай ему вышивальщицу и всё. По иным же вопросам посидеть и мирно побеседовать нам не досуг, важные мы
Всё же Ларна видит сквозь ставни, поморщился гость. Чуть наклонил голову и сказал, не повышая тона: Принесите пива для брэми. И стул тоже. Мне думается, торговец не вернётся. Его теперь можно сажать на главной площади. Или падучая хватит, или перелом красивый случится Всяко будет смотреться он жалобно и доходно.
Тросн намалюй: «Его изуродовал выродёр Ларна», посоветовал сероглазый, принимая у явившегося через вторую дверь человека стул и пиво. Скрип, я же сказал, к моим домашним не лезь. Не станет она шить тебе, не тот ты человек. Мечты у тебя гнилые. Это я не в обиду, лишь в пояснение.
С тем Ларна сел, нагло намотал мою косу себе на ладонь и хлебнул пива. Вмиг сделалось мне уютно и вот странно ничуть не обидно. Ну и пусть намотал. Зато никто более не сядет рядом и не полезет с глупостями: стращать, гадости говорить. Тащить в подворотню и шитьё с меня требовать. Цена его, видите ли, не интересует!
Названный Скрипом нехотя пожал плечами и допил свое пиво. Снова его щека дёрнулась. И человек не стал ничего с этим делать. Прикрыл глаза, откинулся на спинку стула.
Это личная просьба. Я хочу всего лишь узнать ответ.
Вы не понимаете, осторожно уточнила я, чувствуя, как сел голос. За мои вышивки вы платите не мне. За них вы с кем-то иным рассчитываетесь. Может, с Пряхой. А может, с Ткущей Я не ведаю. И цену не могу указать заранее. Шрома я люблю всей душой, а что натворила? Канул он с поясом моим в бездну и жив ли
Названный Скрипом нехотя пожал плечами и допил свое пиво. Снова его щека дёрнулась. И человек не стал ничего с этим делать. Прикрыл глаза, откинулся на спинку стула.
Это личная просьба. Я хочу всего лишь узнать ответ.
Вы не понимаете, осторожно уточнила я, чувствуя, как сел голос. За мои вышивки вы платите не мне. За них вы с кем-то иным рассчитываетесь. Может, с Пряхой. А может, с Ткущей Я не ведаю. И цену не могу указать заранее. Шрома я люблю всей душой, а что натворила? Канул он с поясом моим в бездну и жив ли
Я замолчала и жалобно глянула на Ларну. Он усмехнулся в длинные усы, заплетенные косичками. Дернул правый ус, на котором подвеска золотая с иглами знак того, что он меня бережёт всегда и от любой беды.
Скрип, всё правда. Я получил от Тинки в подарок пояс. И что? Всяк день валятся на мою шею бездомные котята. Пристраиваю-обихаживаю, и конца им нет желание же пока не сбылось, хотя что-то меняется.
Нельзя заштопать прошлое? тихо и огорченно уточнил странный проситель.
Его глаза, мутные и мелкие, глянули из-под низко висящих сосборенных век с настоящим отчаянием. Теперь я разобрала на лице усталость, а бессонницу домыслила без ошибки. Видимо, ночной непокой донимал всерьез или это что иное, похуже сна? Оно уже меняло Скрипа и без моих вышивок. Если душа у человека жива, она рано или поздно захочет раскрыться, узнать тепло. Иногда это очень больно даётся Скрип, отчасти того не сознавая, норовил остаться прежним, избавиться от боли перемен, упростить себе жизнь
Вы не того хотите на самом деле, упрямо выдохнула я. Фальшивое желание высказали. Не в обман То есть вы себя обманываете вернее, чем меня. Я знаю, выбрать нитку попробовала, в ней нет веса. Невозможно сделать вышивку, если она не нужна и во вред вам же. Но я могу дать иное. Только отказаться будет невозможно, когда начну делать.
Что именно? он уточнил нехотя, с трудом смирившись с утратой выстраданной, пусть и ненастоящей, мечты.
Нитку. Она висит, вот Ваша нитка, из вашего житья-бытья сильно уже вытянулась да выбилась. Она и болит, и норовит цепляться за всё подряд. Тянется куда-то. Не исключаю, что вас и правда зовут. Или прежде ждали да искали, но уже поздно Не знаю я. Но могу смотать в клубок тянущееся к вам оттуда, извне, и вам же отдать. Слышали сказочку про клубки путеводные?
Он поморщился и кивнул. Глянул на Ларну. Молча принял новую кружку пива из рук человека, подкравшегося со спины. Смахнул без жалости на пол последние лотки с нитками со столика, очистил место для подноса и кубка. Прибыли пирожки, сладкие сухие фрукты и питье. Кубок, кстати, подвинули мне. Приятно: и я с угощением. И не пиво получила их нелепое, а вкусный сок.
То есть заштопать нельзя никак, ещё раз уточнил Скрип. Глянул на Ларну, вздохнул и сменил тон, лицо исказилось в подобии улыбки. Прямо уж я доставучий сам не лучше. Зачем искал? Шаару я плачу сполна. С иными старостами живу в ладу, и с явными для города, и с неявными.
Сменится шаар снова у вас, у неявных, как ты это обозначил, вспыхнет война. Затянется на полгода, не менее, отозвался Ларна. Сменится он через неделю, не позже того. Ты бы новому-то подсунул тросн да и перебрался в явные. Выры сказали: если людям привычно жить подаянием, пусть узаконят себя и платят в городскую казну. Пришли человека к Киму. Надо обговорить всё толком. Обязанности ваши, например. А то сунется к вам кто, место попросит в городе, ему откажут, куда идти далее? Опять же, все твои слободчане живут без документа. Сам ты покупал пергамент у воров. И себе, и жене. Разве не так?
Скрип нехотя кивнул. Глянул на меня с каким-то даже сочувствием. Еще бы! Сижу, не шевелюсь, их разговор слушаю и колючки мне в шею впиваются. Так всё сложно, напряженно. Непонятно
Я обдумал твои слова, вышивальщица. Клубок можно просто спрятать? Засунуть подальше, под замок В речку бросить, наконец, и забыть о нем.
Вряд ли. Он тянуть будет хуже каната. Изведёт.
Делать нечего, мотай, кивнул этот странный староста, и щека его снова дернулась. Видно, верна присказка: от прошлого не убежать. Только зачем оно мне? И зачем я таков вот кому-то иному, нездешнему Да и лет минуло многовато.
Он осёкся, смолк. Я осторожно подцепила кончик нитки. Жёсткая она оказалась, толстая и немного колючая. Вроде шерстяной, что ли? Не знаю. Цвет в нитке смутный, словно весь он в тон с самими Скрипом: вылинялый, стёртый. Осталась лишь серость всех оттенков. Наматывалась ниточка споро, в охотку. Клубок получился довольно крупный. Я рассмотрела его, покосилась на Ларну и Скрипа оба тоже видят. С моими нитками всегда так. До поры их вроде и нет, а как выявятся уже не спрячешь
Левую ладонь раскрой, попросила я у своего заказчика.
Он послушно протянул руку. Принял вес клубка, под которым чуть дрогнула ладонь. Нахмурился: сжал кулак, раскрыл снова пусто Усмехнулся.
По крайней мере, не фальшивый, тут и не придраться. Он тянет, ты права. Сильно тянет. Как им пользоваться по назначению?
Как в сказках описано, в точности, заверила я. Кинуть и идти следом. Ну плыть, ехать на страфе не важно. Для отдыха поймать, он снова пропадёт в руке. Потом опять кинуть и идти. Приведет, до ниточки размотается там, куда указывает.
Скрип кивнул, сквозь зубы пробормотал нечто вроде спасибо. Покосился на Ларну.
Шаар, значит, скоро поменяется Я подумаю. Дороговато в оплате встанет мне клубок, как оно видится уже теперь. Захочу узаконить слободу лишусь места старосты. Это яснее ясного. И золота немало отдам, закрывая счета с ворами. Они, кстати, не искали твою Тингали?
Ларна оскалился и промолчал. По моей спине сползла тяжеленная капля пота. Искали Ох, сходила дуреха по городу за нитками. Никому она не нужна, как же! Сама-то не нужна, а вот шитьё в нем уже многие рассмотрели пользу, издали ничуть не приметив вреда. Скрип усмехнулся и подмигнул мне, подражая Ларне. Получилось криво и очень страшно: всё его лицо смялось, исказилось.