Куроедов?
Ну да, Куроедов. И другой с носом
Тупикян. И что?
Вы тогда были немного как бы это сказать
Мариночка смущенно замолчала.
Ну, говори, говори, потребовал Свирепеев. Не тяни кота!
Вы выпили немного много, решилась, наконец, Мариночка. А потом меня подозвали и шепнули, чтобы я вашу бутылку перепрятала. Вы еще сказали, что за себя не ручаетесь, а бутылочка вам потом самому пригодится, и вы не желаете ее на этих халявщиков из главка тратить
Ну, а дальше-то, дальше что?
Ну, а дальше-то, дальше что?
Дальше? Дальше вы водку пили
Ну, это понятно, а потом что было?
Вы с Куроедовым в чехарду играли, пока не заснули, а Тупикян на столе лезгинку танцевал
Какую лезгинку?! Я спрашиваю, что с виски случилось?
Да ничего не случилось. Я эту бутылку тихонько забрала из шкафа, и, как вы приказали, перепрятала.
Где она?!
У вас в столе должна быть. В нижнем ящике посмотрите.
Свирепеев ринулся к столу, рванул к себе нижний ящик, и обомлел, оттуда на него смотрела красивая бутылочка шотландского виски!
Не понял, пробормотал Свирепеев. Это как же Это что же А я думал, Мурашкин все выдул
Да что вы, Иван Израилевич, махнула рукой Мариночка. Мурашкин у нас язвенник, потому что трезвенник ой, трезвенник, потому что язвенник. Ему вообще ни капельки нельзя
На следующий день Мурашкина восстановили на работе. И правильно, у нас кадры на дороге не валяются. Тем более, трезвые.
А Свирепеев с тех пор виски разлюбил.
Складка
Женщину, служащую в Учреждении, видно издалека. Она подтянута, неброско одета и еще более неброско причесана, но главное ее отличие от всех остальных дам, государственное выражение лица. Сразу видно: эту женщину обуревают не мысли о новом рецепте борща, или, скажем, о подозрительной эсэмэске в телефоне мужа. Ее думы о больших задачах, стоящих перед Учреждением, и о том, как эти задачи решить. От этого на лбу у таких женщин прорезается особая, Государственная Складка.
И даже если однажды придет такая дама к пластическому хирургу, ни за что не позволит она убрать Особую Складку, этот бесспорный след правильного хода мысли. И правильно сделает. Говорят, одна Руководящая Женщина после непродуманного хирургического вмешательства даже Потеряла Доверие Вышестоящей Инстанции, и для Возвращения Доверия ей пришлось вернуть Складку на место, причем на этот раз за свой счет!..
До Большой Карьеры и Государственной Складки, а тем более до Доверия Инстанций Зиночке было далеко. Она трудилась в Отделе Входящих всего год. Зиночка была маленькая и худенькая, и Начальница Отдела, Мальвина Бархударовна, звала ее просто «девочка».
Девочка, найди-ка письмо за номером 136/67/998-В, просила Мальвина Бархударовна.
Сейчас мгновенно отзывалась Зиночка, и через минуту письмо лежало на руководящем столе.
Девочка, включи чайник, кофейку хочется, просила Мальвина Бархударовна.
И уже через три минуты перед начальницей исходила вкусным паром чашка кофе.
Вот все бы так работали, говорила Мальвина Бархударовна, давно бы коммунизм наступил. Или даже капитализм
Работы у Зиночки было много. Она приносила почту, раскладывала по папкам и подшивала входящие письма, относила письма на подпись в Канцелярию, а однажды принесла письмо прямо в Приемную Генерального Начальника!
Словом, девочка росла.
В личной жизни у Зиночки ничего особенного не происходило. Институтские подружки как-то разом повыходили замуж, родили детишек, и созванивались с Зиночкой только для того, чтобы поздравить ее с Новым годом. Не было у Зиночки и молодого человека, если, конечно, не считать молодым человеком пятидесятилетнего Семена Викторовича, лысого женатого доцента, изредка но все реже и реже, остававшегося у Зиночки на ночь. Потом доцент исчез навсегда, в пустой квартире Зиночку никто не ждал, и она отдалась работе. Зиночка приходила в Отдел первой, уходила последней, аккуратно выполняла все команды Мальвины Бархударовны, и числилась в ее любимицах.